Вдова посмотрела по сторонам и недовольно втянула воздух носом. Ничто так не раздражало ее, как отсутствие точной информации. А здесь то, что ее раздражало обретало какой-то немыслимый процент концентрации. Казалось бы - психи, или кто они, почти безобидные, все подряд - и старики и подростки и даже хрупкие на вид женщины, чей удел до конца лет забывать самих себя, свою суть. Мрак окутывал это место. И все, ради чего Наташа пришла сюда - встретиться с когда-то знакомым ей человеком. Знакомство это было скорее “шапочное”, но даже так Нат была уверена, они узнают друг друга. В конце концов, из те, кто знал капитана Америку, так или иначе, знал Вдову. Супергеройский мир в целом, как большая песочница и в этом, Вдова была даже благодарна ему. Потеряться тут всерьез и надолго было невозможно, хотя кому-то, в том числе и ей самой, множество раз это было необходимо. Очень скоро она сделала вывод: прятаться нужно у всех на виду, теряться в толпе, в безумном количестве информации, которую представлял собой Нью-Йорк каждый день. Стоун, возможно, думал также.
— Добрый день! — Наташу окликнула доброжелательная на вид молодая медицинская сестричка. Ее халатик был чересчур короток, но, видимо, здесь это позволялось, а большинство постояльцев были серьезно одурманены принимаемыми ими препаратами. — Вы к нашему Ричи?
“Ричи…”
Вдова подавила рвотные спазмы и улыбнулась так, словно только что проглотила рыбную кость, оцарапавшую ее горло.
— Должно быть, вы - Рут? — Спросила она, так и не дождавшись от Наташи ответа. Та в ответ сухо кивнула, соглашаясь. Симпатичная медицинская сестричка чуть не подскочила от радости, увидев, что нашла того, кто был поручен ей для встречи. Ее кукольное личико озарилось задорной улыбкой: — С того момента, как он оказался здесь, так мало людей спрашивают о нем… Это немного грустно! Когда кто-нибудь спрашивает о наших постояльцах, им, как мне кажется, немного легче. Когда их навещают, опять же, тоже. Никому не нравится одиночество, понимаете?
Из всего этого рассказа Наташу заинтересовало только то, что “Ричи” навещал кто-то кроме нее. То есть, этот кто-то мог быть кем-то из Гидры. Конечно, никакой гарантии не было, да и в целом, не то, чтобы она понимала, о том ли Ричи идет речь в их разговоре. Слишком мало сведений. Катастрофически мало!
— Постойте, — сказала Вдова, обрывая этот бесконечный поток щебетания. — Вы сказали, что “мало людей спрашивают о нем”? Кто именно спрашивает?
— О, — девушка задумалась, пытаясь вытянуть из памяти образы посетителей Ричарда. — Честно говоря…
Они шли по коридору, в который стекалось местное население. Каждый со своими проблемами, вопросами и ворчанием на непрошенных гостей. Кто-то откровенно пускал пузыри, кто-то стоял, сверля взглядом одну точку в стене. Баки был бы полон радости, увидь он такое, а Наташа наверняка пошутила бы что-нибудь из своего репертуара про возраст. Мол, скоро и они, наверное, обретут такой вот вид и состояние. На пенсию ведь собрались, в отпуск, или как это бывает в их случае?
— …не могу припомнить ни одного посетителя… — Удивленно сказала девушка, а потом добавила, обернувшись, чтобы взглянуть на идущую чуть поодаль Наташу. — Довольно странно. Вы знаете, ведь я достаточно хорошо запоминаю лица. Ума не приложу, как так произошло.
Романова задумчиво кивнула в ответ. Сегодня она была немногословна и ее блуждающий взгляд разыскивал знакомое лицо. То самое лицо.
— Вот мы и на месте. Проходите, прошу… — Девушка жестом пригласила Наташу пройти в комнату, где на единственной в помещении кровати, лицом к окну и спиной к входной двери сидел мужчина в персикового цвета пижаме в рубчик. — Я вас оставлю, общайтесь. Рут, если что - я на посту.
Вдова вновь лишь кивнула в ответ и осталась стоять на месте, лишь слегка углубившись в комнату. Не сильно - на пару шагов. Даже тот факт, что их больше никто не подслушивал, не подтолкнул ее к разговору. Пусть он сделает это сам.

Отредактировано Black Widow (01.04.2023 17:51)

Ей не впервой было общаться с умалишенными, но этот был особенным. Психолог из черной вдовы был такой себе, так что она просто молчала и рассматривала мужчину, повернувшегося к ней лицом на крутящемся стуле. Он выглядел невероятно спокойным, умиротворённым, и ей даже казалось, что он будет вполне настроен на откровенный разговор. Что к нему не придется применять никаких уловок и лжи, с помощью которой обычно Наташа Романова добывала большинство необходимой ей информации. А если не получится, то прибегнет к соблазнению. Это всегда было беспроигрышным методом ведения допроса. Особенно с мужчинами.
— Ты мне расскажи, — Наташа медленно прошла от двери к противоположной от мужчины стене, коснулась указательным пальцем стены и начала двигаться вдоль этой стены, покачивая бедрами в ужасно привлекательной походке. — Очень интересно послушать.
Наташа прошлась от стены к мужчине, остановилась в нескольких метрах от него, чтобы понять, не раздражает ли она его своим присутствием. А после, убедившись, что все в порядке, наклонилась и коснулась его щеки кончиками пальцев, провела ими по подбородку и улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой:
— Меня зовут Наталья, Наталья Романова. Но мы с тобой знакомы, думаю, с некоторой другой моей стороны. — Наташа отпустила подбородок Ричи и сделала несколько шагов в сторону, облокачиваясь спиной на стену. Здесь они были такого… омерзительно больничного цвета. Такие бывают только в больницах, не иначе.
Вдова смотрела снисходительно, словно перед ней вовсе не псих, а ребенок, совершивший хулиганство. Ей сказали, что именно так и нужно себя сейчас вести, чтобы не возбуждать пациента, попавшего в рехаб. Хотя… также её заверили, что Ричард абсолютно, невозможно безопасен. Должно быть, так и было.
— Мефедрон? Да уж, дело серьезное. — Сказала она, — Но мне на хвосте птичка принесла увлекательный рассказ и о других твоих запрещенных увлечениях.
Насколько далеко можно было заходить в разговоре с ним? Как быстро он выйдет из себя, да и вообще, выйдет ли? А может, расскажет всё как есть?
— Расскажи мне, Ричард, — голос вдовы был мягким, как шелк и струился, окутывая и оплетая, как атласные ленты. Она хотела, чтобы Ричи доверился ей, открылся, открыл свое сознание (явно подредактированное). — ты кого-нибудь помнишь? Из своей прошлой жизни? Может быть, к тебе кто-нибудь приходит? Что-то рассказывает или что-то приносит? Напрягись немного, это важно.
Особенно Наташа в способности Ричарда к запоминанию не верила, но предполагала, что он должен хотя бы что-то вспомнить. А уж вознаградить его она сможет каким угодно образом от удара между глаз, до лёгкого поцелуя в щеку. Это должно помочь его восстановительной терапии. Авось завяжет с наркотиками и станет приличным гражданином, эталоном, так сказать, нового американского общества.
— Как относишься к змеям? — Внезапно спросила она, как будто бы между прочим. — Как по мне, так очень милые существа. А как они убивают? Ммм... Быстро, четко, без лишнего шума...
Ну же, Ричи, что тебе это напоминает? Ну, говори!

Никогда ещё Наташа не была настолько сосредоточена на своей задаче, а задача эта подразумевала в пух и прах разрушить с таким трудом возведенную защиту от безумия в голове Стоуна. Он, казалось, вообще не понимал, что происходит и почему Романова пришла именно к нему. И не удивительно: Наташа видела, как хорошо ему "промыли" мозги. Убедили в наркомании, в неконтролируемой агрессии на этом фоне и необходимости проходить терапию. Наверняка они здесь рисовали, лепили из глины, вязали, складывали оригами и все ради одной единственной цели: ради того, чтобы такое… как Ричи Стоун перестал чувствовать себя убийцей.
Но ради чего это всё? Наташа взглянула на ничего не подозревающего мужчину. Как он оказался здесь? Кто курирует его "лечение" в рехабе?
Но внезапно накатившая на Ричарда истерика была знаком для вдовы, по которому она поняла, что попала точно в цель. Яблоко пронзено стрелой и все видимые и невидимые преграды между Наташей и ее задачей стёрты, как ластик стирает написанное карандашом.
— Обман, — елейным голосом говорит она, прикусывая пухлые губы и почти буквально наслаждаясь причиненной Ричи агонией, — никогда не станет фундаментом для новой жизни, Ричи.
Теперь, когда маски сброшены и она точно знает, что пришла по адресу, осталось лишь задавать нужные вопросы. С чего бы ей начать? Попросить назвать имена, фамилии тех, кто верно служит многоликому монстру? Или же сразу пойти ва банк и спросить, кто главный в этом месте? Кто содержит этот приют для списанных в утиль убийц и маньяков, чья жизнь больше не имеет ценности. О, пожалуй, Нат выберет из всего своего функционала "дожать".
— Ну, чтож, Ричард. — Вдову явно не волновали ни душевные метания, ни адское пламя безумия, в котором плавился мозг собеседника. Говорила с ним она будничным тоном, словно никто перед ней не брызгал слюной и не пытался сойти с ума от внезапно нахлынувшей неудержимым потоком реальности. Ничего такого, нет. — Теперь, когда мы разобрались в твоих предпочтениях, думаю, самое время ответить на несколько вопросов. Начнем с простых: имена тех, на кого ты работаешь, тех, кого тебе было запрещено называть. Ты уже знаешь, что тебя списали, выкинули, как пустую гильзу, ты свое уже отработал. Теперь ты можешь очистить совесть и карму, хотя, о последнем, думаю, ещё нужно будет поговорить на следующем сеансе психотерапии.
Наташа могла бы задавать вопросы и дальше, но почему-то побоялась, что сейчас вскипитит Ричи остатки мозга. Настолько, что он попросту выкатит синий язык и пустит слюну. Тогда уж черной вдове не найти концов, которые приведут ее дальше, через голову Стоуна. Этот чертов псих был ей нужен, как бы грустно это не звучало в ее рыжей голове.
— Ну же, Стоун, — давила на него Наташа. Она и сама не заметила, как подошла ближе к Ричарду в надежде, что это заставит парня говорить. — имена, фамилии, истории, номера личных дел, телефоны, города, страны. Давай, давай. Будешь хорошим мальчиком - получишь награду.

Все, что говорил Стоун, было похоже на полный бред. Он говорил о вратах, о стараниях и о том, что все они - все щупальцы гидры - винтики одного механизма. Это было похоже на правду. Но потом Стоун, словно заходясь в некоем приступе непонятно каких эмоций закрыл лицо руками и затрясся. Наташа в этот миг стала переживать, но вовсе не за своего подопытного кролика и его состояние, а за то, что он не сможет выдать ей всех своих секретов. Но он продолжил. Говоря о Руттеркинах Наташа сжала пальцами свои руки, сложенные крестом на груди. Она понимала, о ком идёт речь и представляла себе последствия открытых врат. Но молчала. Ей нельзя было перебивать Стоуна - его состояние и без того приближалось к окончательному безумию. Важно было вытащить все, до последней капли. И все его предсказания превратились в кашу, реку неумолимо текущего сознания, которое никак нельзя было остановить.
Они со Стоуном стояли спиной к входу в палату. Дверь была плотной, но сквозь нее она услышала мужской голос, который стремительно приближается, однако, по неизвестным ей и самой причинам, ничего не сделала. И лишь когда доктор вошёл в палату, крайне недовольный внезапной посетительницей которая нагрянула к не вполне стабильному пациенту, отпрянула от Стоуна, который начал нести откровенный бред.
— Мне разрешили ваши сотрудники. — Уверенно соврала Наташа, понимая, что ситуация для нее патовая. И теперь уже ей придется врать напропалую. Не рассказывать же доктору о том, зачем она в действительности пришла. Скорее всего доктор Кэллахан, как было написано у него на бейдже, госпитализирует черную вдову на соседнюю койку к Ричарду, посчитав и её сумасшедшей. Ведь кто в здравом уме поверит в гидру, заговор и прочие ужасы? Правильно, только психопат.
Вместо скорейшего бегства, Романов стояла и смотрела на то, как доктор пытается достучаться до Стоуна. Он, пребывая в припадке, не реагировал ни на слова, ни на потрясывание, хоть Наталья и испытывала некоторую долю надежды на то, что Ричард вдруг вернётся в сознание и продолжит свой рассказ. А потом доктор с суровым взглядом раздал последние поручения и взял её за локоть, требуя объяснений.
Наташе это прикосновение не понравилось, но она не стала вырываться. Просто посмотрела своим фирменным взглядом недовольной русской женщины, который всегда срабатывал, если Наталью трогали без ее разрешения.
Теперь она четко видела надпись на нагрудном бейдже: Грейвз Кэллахан; и в целом достаточно хорошо разглядела его. Если бы он не был врачом в психушке, возможно, Наташа рассмотрела его со стороны привлекательности мужчины. Но сейчас… он едва не переступил черту. Понять его было можно, конечно. Он наверняка вложил немало сил, чтобы стабилизировать Стоуна, как тут появилась некая женщина и своими вопросами перечеркнула весь его труд.
Однако, даже осознание содеянного не могло свернуть Наташу с намеченного курса. Слишком многое было поставлено на карту.
— Разбирайтесь со своими сотрудниками, мистер Кэллахан. — Вдова рывком отняла руку, удерживаемую врачом. Ее взгляд был жёстким, уверенным. Казалось, она и сама верила в то, что говорила. — Я не обязана ничего вам объяснять.

В жизни Наташа связывалась как с положительным, так и с отрицательным. Второго, по обыкновению, было больше и даже сейчас она не надеялась на некий позитивный исход. Грейвз Кэллахан - человек абсолютно уверенный в своей правоте (не безосновательно, честно говоря) все ещё держал Наталью за локоть и всеми своими словами и действиями давал ей понять, что шутки закончились здесь и сейчас и у нее отныне есть лишь один выбор. Полиция или объяснения? Хм, что бы она выбрала?
Выбрала бы, если бы не появился тот самый "позитивный исход". Его лицо показалось Наташе знакомым, хотя она никак не могла провести параллель с тем, какие образы приходили ей в память при виде нового лица. Мужчина, уже явно в годах, но с военной выправкой и следами пережитых лет на лице в виде глубоких морщин, появился так внезапно и так вовремя, что Наташа невольно улыбнулась. Должно быть, Грейвз подумал, что она издевается над ним своей улыбочкой, поскольку последний его взгляд перед тем, как лечащий врач Стоуна удалился, говорил о многих известных ему способах жестокой расплаты за содеянное Наташей. Однако вниманием вдовы уже всецело завладел мужчина, стоявший теперь напротив.
Его морщины придавали ему шарма и вовсе не ставили. Он казался человеком другой эпохи, но и это не делало его другим - скорее куда более благородным, даже в некоторой степени аристократичным. Во многом, этот образ дополняли его потрясающе густые, ухоженные и форменно подстриженные усы.
— Вы не поверите, но, кажется это самый лестный отзыв обо мне из всех тех, что я слышала за последнее время, мистер Холлоуэй. — Сказала Наталья в ответ на комплимент. — И мне очень приятно с вами познакомиться.
Он знал Наташу. Знал её, похоже, гораздо больше, чем как друга капитана Роджерса, как он выразился. Но отчего-то Наташа не могла припомнить, где они встречались. Возможно, это всего лишь дежавю…
— Не могу отказать, когда приглашение на чай исходит от такого импозантного мужчины. — Сказала вдова и последовала за Холлоуэем в его кабинет на чай.
Почему-то в тот момент она даже не думала, что доктор может отравить её, подмешать что-то в чай и сделать одной из своих подопечных, на которых Грейвз с удовольствием отыграется, окажись Наташа на больничной койке. В лифте она ехала молча, пока тот самый мужчина, названный ею импозантным не завел разговор о Стоуне. Знакомым его, конечно же, язык не поворачивается назвать, но Наташа пока не решила, стоит ли говорить с Томасом Холлоуэем по душам. По крайней мере вот так сразу, с наскока.
— Да. — Решила сказать она, а после выслушала заключение доктора о том, что такие как Стоун частенько оказываются на больничной койке крепко и бесповоротно пристрастившись к запрещённым веществам. — Пожалуй, вы правы. К тому же многие из них пытаются таким образом заглушить старые раны. Или же старые воспоминания.
Наташа бросила на мужчину многозначительный взгляд, прежде чем выйти из лифта. Они прошли по коридору к одной из дверей, которую перед Романовой распахнул доктор Холлоуэй, предлагая войти первой. Как и предполагалось, мужчина был не только импозантным, но и воспитанным. И Наташа вошла внутрь, сразу же ощутив себя по-другому. Кабинет главного врача казался большим и просторным из-за выбранных оттенков и стиля. Здесь было много света и казалось, что ничего лишнего не сдавливало пространство. Наташа бегло осмотрела интерьер и около окна ее взгляд зацепился за стоящего спиной к входной двери мужчину. Хоть вдова и не ожидала увидеть здесь никого кроме Холлоуэя, виду она не подала и с совершенной уверенностью приняла негласное предложение Томаса разыграть небольшую сцену.
Впрочем, он был действительно удивлен тому, что мужчина с мрачным взглядом стоял там, у окна, и, кажется, не собирался уходить. Его мысли были чем-то заняты, но он с интересом осмотрел Наташу, вошедшую в кабинет и, не изменив выражения лица, поинтересовался, кто же гостья Томаса Холлоуэя. Доктор, чьи манеры не оставляли вопросов к воспитанию, как и у большинства людей его эпохи, едва не представил вдову своему крупнейшему инвестору вместо него, но вовремя осекся, предоставив минуту славы самой Романовой. В конце концов, она достаточно хорошо умела производить впечатление.
— Оу, — Наташа кокетливо улыбнулась и шагнула навстречу мужчине с угрюмым взглядом, протягивая ему и после пожимая руку. Крепко, как обычно делают это мужчины, но Наташу сила ее рукопожатий не волновала. — Наталья Романов. Приятно познакомиться.
Вдова достаточно быстро переключилась с Ричарда на Томаса. В конце концов, это именно он пригласил Наташу на чай и являлся владельцем кабинета. С другой стороны… возможно, пригласил неспроста.
— Похоже, вам есть о чем поговорить, — сказала шпионка до ужаса покладистым голоском, словно ничего такого в палате Стоуна и не случилось. Сейчас она выглядела как настоящий ангел во плоти. Никто и не подумал бы, что злостная нарушительница закона.

Наташа понимала всю серьезность своего положения несмотря на то, что усатый импозантный директор этой лечебницы был вполне благосклонен к ней с самого начала и даже, казалось бы, простил шпионке ее поведение в палате. Ему, несомненно, обо всем доложили во всех подробностях. Но Романова не была бы самой собой, если бы не планировала разговоры наперед. Такое развитие ситуации, она, разумеется, предугадать не могла, но была не только мастером остроумного ответа и по-женски обаятельной чертовкой, но и умеющей прекрасно импровизировать в сложных ситуациях опытной русской шпионкой. Ее готовили профи, иного ожидать было попросту глупо.
Вдова прислонилась спиной к стене, чтобы иметь возможность подслушивать разговор, состоявшийся за закрытой дверью. Она прекрасно различала голоса и понимала, кому какая фраза принадлежит, однако конкретики это давало ей не много. Если Ричард и Томас обсуждали приход Наташи в лечебницу, то это только подтверждало информацию Романов. Она явно напала на след, и он должен, нет - просто обязан привести ее к чему-то более стоящему.
Предстояло решить, за кем она последует. Подкинуть “жучок” Ричарду, чей взгляд был настолько постуронне-опасным, и не предвещавшим ничего хорошего, что Наташа буквально сгорала от любопытства: как говорилось в одном добром советском мультфильме про неприятности “как же туда не ходить - они же ждут”. Но внезапно разговор друг коллег сворачивает в совершенно иное русло. Наташа четко слышит слова “гидра”, “головы” и “куда теперь направишься?” адресованный Леману. Достаточно не быть полным дураком, чтобы понять, о чем идет речь.
Стоило бы ворваться в кабинет прямо сейчас, но Наташа продолжала стоять, застыв, как каменное изваяние до тех пор, пока до ее ушей не донеслось “зови гостью”. С кошачьей грацией Наташа почти отпрыгивает от стены, и делает шаг в сторону к стеллажу с книгами, стоящими в коридоре. Она делает вид, что внимательно изучает корешки пыльных фолиантов, когда Леман начинает извиняться за свое якобы неудачное появление. Вдова услужливо улыбается, подцепляя тем временем за корешок одну из тонких книг с надписью “правда или вымысел - Гарри Гудини”.
— Что вы, мистер Леман, — сказала Наташа мягким голосом, — приятное знакомство с Вами компенсировало убытки. Забавная книга, — добавляет Вдова также спокойно, словно обсуждает нечто незначительное. Так и было - всего лишь книга. — Простым языком об иллюзии, как способе обмана и правде, которая разрушает самые прочные стены. Всего доброго.
Наташа проводила Лемана взглядом, спустившегося по лестнице, после чего вошла в кабинет мистера Холлоуэя. В последнее время верным другом для Наташи стал крепкий черный кофе, а вкусный и ароматный чай пить практически не приходилось, так что аромат, распространившийся по всему кабинету и исходивший от изящного стеклянного чайника, заставил шпионку искренне восхититься:
— Мммм, потрясающий аромат, мистер Холлоуэй. Кажется, у Вас настоящий талант в этом вопросе. Вы бывали в Китае? — Романова опустилась в удобное кресло, предполагавшееся для приема гостей. На журнальный столик лицевой стороной обложки она кладет книгу, которую взяла с полки и презентовала несколько минут назад Ричарду. — Прошу меня простить, я не хотела злить мистера Кэллахана. Он, должно быть, специалист знающий свое дело и всей душой радеющий за пациентов. Так получилось… я нашла информацию и хотела проверить, имеет ли она под собой правдивые основания. Потому и пришла навестить мистера Стоуна.
Вдова вдруг лукаво улыбнулась и приготовилась к разговору.
— И, кажется нашла больше, чем планировала.
С сахаром ли пьет Наташа чай? Нет, определенно. В таком продукте, так сказать, чистом, гораздо проще распознать примеси различных ядов или веществ, изменяющих сознание. Само по себе чаепитие в клинике для душевнобольных было достаточно опасным приключением, но и Наташа была не из робкого десятка.
— А я предпочитаю без. Следить за фигурой в моем возрасте становится всё труднее, если позволять себе такие маленькие шалости. — Сказала Наташа и тихо засмеялась. — Вот мы и обменялись секретами и стали ближе друг к другу, мистер Холлоуэй. Я не выдам Ваш, а Вы - не выдавайте мой.