В минуты отчаяния люди любят кричать «Я не один!», словно пытаясь отрицать огромный мир вокруг, что давит на них. Если ты не один, то будет не так страшно. В толпе можно затеряться. Близкие, будь то родня или друзья, могут прикрыть спину и помочь.
Страйф был другим. Он был один — и он гордился этим. Одиночество стало его броней, ничуть не хуже брони из ярости и ненависти. Когда ты один — тебе не на кого рассчитывать, ты постоянно мобилизован, ты учишься противостоять огромному миру. Поэтому он был сильнее, чем прочие индивиды. Независимый, непокорный, непредсказуемый. Даже когда Черный Зверь выбрал его — Страйф продолжал быть одиночкой. Он не обращался к космическому голоду, что обещал привычный хаос. Он не просил о помощи древнюю силу, нашедшую приют в его теле и разуме.
Несущий Хаос был нужен Черному Зверю больше, чем Черный Зверь — Страйфу.
Но девочки не знали этого. Для них сокрушительная сила древней сущности была подобна сторожу в сознании спящего мутанта. Цербер, охраняющий врата в царство Аида. Почему бы не попробовать проскользнуть мимо него? Однако не все вспоминали, что мифический пес был занят не только тем, чтобы никого не впускать, но и тем, чтобы никого не выпускать. Дорога назад была закрыта. Три-в-одном воображали свою индивидуальность и исключительность и Зверь насмехался над ними, разделяя их.
Кукушки не были Страйфом. И они были одни.
«Я расскажу тебе сказку», — когти скребут землю, а звук такой, будто они скребут череп. — «О девочке, что убеждает себя, что сможет приручить огонь. Она сияющая дева. Такая прекрасная, что ей нет равных. Она хочет этот огонь. Для себя и для людей. Потому что она самая достойная из всех, так она считает. Думает, что может быть богом, стоит лишь сильно этого захотеть. Мир обязан ей подчиняться, не так ли, Селеста?»
Маленькие шарики, маленькие Земли, рассыпанные у ног Одной-из-Трех, подпрыгивают и перекатываются, когда невидимая сила скользит под ними. Селеста может почувствовать ее движение. Словно темная дымка в ночи, едва заметная, но угрожающая — она здесь, совсем рядом, стелется у ног и окружает. Сделай шаг вперед, наклонись и возьми ее в свои руки. Так просто схватить самый сладкий плод, что упал поблизости.
Шары светятся изнутри, гудят не хуже линий электропередач. Пока не лопаются, разбрасывая вокруг искры, из которых начинается пожар. Тьма, стекающаяся к ногам Селесты превращается в горящую силу, с которой бесполезно бороться. Он все еще рядом, его все еще можно схватить. Она считает себя смелой — так рискнет ли? Ее «мать» Королева, а может ли девчонка сделать ход на шахматной доске, который делают королевы? Он улыбается, предлагая девчонке искупаться в нем. Впитать мощь, о которой она грезила. Зверь хочет ее получить, но не так, как о том мечтает сама Селеста. Он очистит ее, вознесет ее, сотрет клеймо Феникса, от которого несет паленой плотью из глубин грудной клетки. Он пожрет ее целиком, обгладывая языками пламени кости, слизывая нежную девичью кожу и точа когти об алмазные грани. Это древние сказки, в которых нет счастливого конца.
Кто ты? Кто-о ты-ы? Ооо-ты? Эхо разносится по пустующей бездне, в которой блуждает Фиби. Босые ноги испачканы сажей, в светлых волосах оседает темный пепел. Кукушки красивы, гордятся этим, но никто не заметит эту красоту за перепачканным видом. Чем дальше она идет, тем меньше будет похожа на себя прежнюю.
«В каком пожаре ты побывала, Фиби? Почему твое сердце бьется не равномерно, словно его постоянно задевают искорки, от которых оно сжимается и пускается в пляс, лишь бы не болело?».
Здесь разрушенные мечты и разрушенные жизни. Сколько их было?
Их было много. Их было Пять. Их осталось Трое.
Фиби блуждает одна.
— Я тот, кто может все обратить вспять. Вернуть, как было. Снова станет Пять.
Темные крылья Зверя предлагают утешение. Шагни в его объятия, скройся в его Бездне — он защитит от всего мира, поглотив и тебя, и твой мир, но зачем об этом говорить? Он хочет ее утешить, чтобы иссушить колодец невыплаканных слез. За самой сильной болью всегда следует самая сильная ярость.
Звон осколков сопровождает Ирму. То тише, то громче, но не отпускает, сколько бы шагов она не сделала. Она идет вперед, подгоняемая чувством, что было хорошо припрятано. Зверь наблюдает за ней. Он очарован ею, как в древних мифах Цербер был очарован пением Орфея. Чем она цепляет его? Она одна-из, не более того. Копия из тысяч таких же. Он втягивает когти, но не отпускает ее. Под перезвон осколков разбитого зеркала скользит в тенях, сопровождая. Ищет изъян. Выводит к озеру, воды которого темны и дна не видно. На водной поверхности фигурка светлой девушки видна так же четко, как в зеркале. Лишь крохотные волны, что есть у любого водоема, размывают это отражение, искажая его. Обманывая зрение, словно из воды смотрит другой человек. Кто-то старше, кто-то совершеннее. Может ли одна из тысячи достичь идеала? Зверь улыбается, когтем пробуя воду. Называя Ирму Королевой Отражений. Ибо другой Королевой ей не стать.
[nick]Le Bete Noir[/nick][icon]https://i.imgur.com/Qb6Po7v.jpg[/icon]
Отредактировано Chaos Bringer (31.08.2022 16:39)