пост от лица Хелы . за Кукушек не нашла ни одного
- Царь заждался только тебя, отец... Улыбка в секунду спала с лица юной принцессы, едва Один упомянул Всеотца. Сегодня Хела впервые не произнесла слово "дед". С этого самого дня, с этой минуты она перестала считать Бора своей семьёй. Даже в словах... Дети как никто чувствуют нелюбовь, чувствовала и Хела. Чувствовала его раздражение, брезгливость, ненависть. Он отторгал её будто гниющий плод, и при каждом порыве ветра пытался сбросить вниз с ветвей своего древа... 
Царь Бор был для неё героем едва ли не большим чем отец, она восхищалась им, но откликом получала лишь холод и отвращение. 
Бор терпел её во дворце и в своей жизни в целом, позволял существовать как питомцу, игрушке для сына, и всеми силами избавлял себя от её общества. А юное существо не понимало в чем её вина... Она лезла к нему на колени, пыталась обнять и поцеловать, показать и доказать свою любовь, но Бор был неприклонен. Стоек, безразличен. Ничто в нем не дрогнуло, когда малышка тянула к нему ручки, не пытался поймать, когда она, не достигнув цели, падала, не помогал и подняться. Из года в год она тянулась к нему, пыталась преодолеть эту стену меж ними и привлечь его внимание своими успехами, а в ответ получала в лучшем случае тычки и полный разочарования взгляд. Почему так? Почему так холодно? 
Всегда у неё перед глазами был отец. Их игры, посиделки, смех, улыбки, и самые тёплые и крепкие в мире объятия, которые не разобьёт никто и ничто. Это самая крепкая любовь, которая только существует во вселенной - любовь отца к дочери. Эта любовь была для неё всем - щитом и мечом, доспехом и бронёй, величайшим богатством и достоянием. Они вдвоём. Они вместе и неделимы. 
Имея и испытывая такое, было ещё труднее принять отчуждение деда. Он просто откололся, изолировался от внучки и по-другому стал смотреть на сына, так что это заметила даже Хела. 
Постепенно и её чувства стали таять. Любовь не заслужить. Её не купишь. Она либо есть, либо нет. У неё с Одином есть. А Бор... Он свой выбор сделал. 

За несколько часов до возвращения отца Хела совершила свою первую роковую ошибку. 
Бор никогда не славился словоохотливостью, тем более с внучкой, но она все равно решила испытать судьбу. Понять наконец, выведать в чем причина такого отношения к собственному продолжению, к плоти и крови своей... Она ведь все правильно сделала: выждала пока закончится совет, вошла, как полагается, с докладом и поклоном, даже начала издалека.... 
Как только вскрылась истинная причина прихода внучки, Бор грубо прервал её и приказал удалиться. Не тут то было. Юная принцесса проявила настойчивость и даже наглость, она и не думала сходить с места, смотрела прямо на него и не дрогнула даже тогда когда он, сойдя с трона, навис над ней чёрной тучей. 
Царя такая дерзость просто взбесила. Бор растоптал её. Уничтожил. Унизил, открыв в сердцах часть правды о её происхождении. Назвал побочным отпрыском, чужой, даже не ребёнком. Бастардом, грязнокровкой, что мнит себя наследницей великой империи, и что "счастье" её недолго. Как только Один обзаведётся новой супругой и наследником, мальчиком, она станет не нужна. 
Её мир рухнул. Померкли краски. Тянущийся к родному древу молодой побег вырвали с корнем, бросили на землю, растоптали и сожгли. Цветущий доселе внутренний мир принцессы ныне стал пустыней, выжженой дотла пустыней золы и пепла. 
Хела выбежала из залы, роняя слезы. Едва скрывшись в своих покоях и закрыв на засов дверь, она разрыдалась. Кричала что было мочи, рвала и метала все что только могла поднять, а потом снова плакала, падая на пол. Как же горька правда, как неприятна на вкус, как же больно она ранит наивное детское сердце. За что ей одной столько яда? Она дышать не может, её всю трясёт. Судорожно всхлипывая, она лежит здесь совсем одна... Ей бы сейчас не просто выплакаться, а кинуться на грудь маме с папой, до истерики, до боли, до икоты, не останавливаясь, излить все что накопилось... 
Но матери у неё не было, а отец сейчас так далеко... 
Придётся самой... 
Нужно встать. Самой встать. Смотреть в лицо врагу и не бояться. Он пусть боится! 

Но отцу она этого не покажет. Не нужно ему знать, что сейчас твориться внутри сломанной, но не сломленной души. Пусть видит, как и прежде, её улыбку, пусть слышит её звонкий смех, пусть глаза её сияют ярче звёзд на небосклоне. Пусть все знают, насколько она сильная. Больше она не будет спрашивать можно ли ей что-то, позволено ли, она просто пойдёт и возьмёт что хочет. Ей предстоит сложная жизнь, придётся защищать себя и свой трон не только от врагов, но и от братьев, а для этого нужен не деревянный меч. Завтра же она начнёт упражняться с настоящим оружием, а сегодня этим пиром она проводит свое детство. 
Отныне её жизнь - война. 
Каждый день ей предстоит сражаться с ударами судьбы, и она выстоит. Одна выстоит, а с отцом и подавно. Он ведь не предаст. Он любит... 
Она входит в залу вслед за царевичем чинно и благородно, так же как и он склоняет голову перед царём. Её абсолютно не трогает, что её присутствия здесь Всеотец никак не обозначает. Она молчит. Придёт ещё её время сказать, а до тех пор она будет терпелива. Хела уже умеет ждать. 
За столом пируют именитые гости, с некоторыми из них она заочно знакома. С кем-то по рассказам отца, с кем-то по дворцовых сплетням. Радость на их лицах редкое явление, все здесь напускное. Принцесса вскользь осматривает каждого, кто так или иначе цепляет её внимание. Кто-то выглядит необычно, кто-то смотрит, кто-то говорит. Хела учится. Учится распознавать ложь, учится лгать сама, учится верить в собственную ложь чтобы потом убедить в ней других. Теперь она понимает - чем ближе к тебе трон, тем меньше вокруг доверия и друзей. У правителя друзей быть не может. Только подданные. Их надо слышать и слушать. 
На пирах главное - слушать. Слушать и подмечать. Хмельной эль развязывает языки и она подмечает их взгляды и перешептывания, понимает как тяготит их навязанный союз с Бором и Асгардом, как не нравится им его величие и военная мощь. Они чувствуют свою никчемность, ничтожность, неравенство, чувствуют что им позволяют быть здесь и не позволят поднять головы пока царь того не соизволит.  Она видит как те смотрят на Одина и слышит что при этом говорят... 
А ещё позже Хела научится этих гостей презирать... И отнимать их жизни. 

Об этом ли должен думать ребёнок? О возможных заговорах, покушениях, дворцовых интригах? О том что теперь с царём ей лучше вообще не говорить и даже на глаза не попадаться, и, что ещё страшнее, опасаться за свою жизнь? О том, что на войне, подле отца, отныне ей безопаснее, чем в мирных чертогах дворца... 
Нет больше ребёнка. Её убили в собственном доме. 

Пьяный дурман наконец одолел всех в этой зале. Приглашённые гости, те что не успели заснуть за столом, разбредались в покои при помощи слуг, а самые крепкие и стойкие, но не способные боле стоять на ногах, осушали последние чарки хмельного зелья, братаясь. Больше здесь делать нечего. Отец, на её памяти, никогда так не напивался. Не позволял себе. Хела неслышно встаёт, думая уйти, но Один дочь перехватывает. Его рука держит её за кисть, а после и сам он встаёт, видимо, намереваясь проводить. Что ж, Хела не против. Только вот Бор... Незамеченными они врятли уйдут, а в плену закружившего деда бражничества, слова, адресованные им вслед, будут не лестными. Так и вышло. Хела догадывалась, что Бор рано или поздно поставит сына в известность об их разговоре, но сделает это не прямо, а как всегда витеевато, голосом полным горечи и разочарования от неоправданных надежд. 
То что слышит сын от отца оглушает её... Она замедляет шаг настолько, что Одину, тоже немало разгоряченному, приходится невольно дёрнуть её за руку, уводя прочь. 
За дверями ни души. Ночная тишина прекрасна, особенно сейчас, в середине весны. Тёплые ветра колышат едва прорезавшиеся листья на деревьях, птицы умолкли до рассвета, а цветы в саду мирно спят, закрывшись лепестками как одеялом. Огромный внутренний двор, бурлящий днем как живой фонтан, сейчас пуст. Песок нагреется лишь на солнце, сейчас ходить по нему босиком не стоит... 
Хела часто бывает здесь, смотрит на эйнхериев и грезит, когда же сама возмет в руки меч. И теперь понимает - день этот уже настал. 
Она решительно подходит к отцу, берет его за руку и крепко сжимает. 
- Я вижу будущее, отец. Ты и я, мы вместе покорим столько миров, сколько звёзд сейчас горят над нами. Мы станем непобедимыми. Скальды сложат о нас легенды и воспоют в своих песнях, а мы украсим нашими подвигами все залы дворца. Мы привезём в Асгард столько сокровищ, что сможем выстроить ещё один дворец, целиком из золота! Мы всех заставим бояться нас и уважать! Вместе мы все сможем! 
Сколько надежд было в её словах, сколько сил ещё дремлет в ней, сколько открылось для неё сегодня и что готовит новый день, норны лишь ведают. В глазах дочери Один видит тот же огонь, что пылает в нем самом. Что пылал и в Йорд... Пламя это не затушить ничем, ни болью, ни утратой, ни страданиями. Оно вечно как смерть. И так же неодолимо. 
- Завтра я уйду с тобой, отец. Куда ты - туда и я. 

Следующую ночь она встречала уже не в Асгарде. В новом, незнакомом, пока ещё не покоренном мире, но от этого не менее манящем и завораживающем.