«Я все объясню».
Если бы эта фраза объясняла все без объяснений, во всем мире стало бы куда проще жить. Стефану было сложно подобрать слова, которые бы в полной мере могли убедить Виктора фон Дума в том, что его дочь пострадала во имя благой цели.
Во-первых, она ребенок, во-вторых, она дочь Дума, и эти два фактора должны были уже что-то да значить. Как минимум, то, что за каждый упавший волосок с ее головы Дум мог убить по одному родственнику или близкому человеку, как максимум, устроить геноцид целого штата. Что сделал Стрэндж? Правильно, сыграл ва-банк – довел девушку до потери сознания.
Даже было интересно, что сделает Виктор. Может, попытается убить его при встрече?
Ах да, это было не в его стиле. Не в стиле того Виктора фон Дума, который встал на путь исправления.
Стефан с интересом отметил, что мысль о смерти показалась ему обыденной. Смерть дала бы если бы не отдых, то освобождение от всех обязанностей, договоренностей, сделок и прочих цепей условностей, что связывали его с материальным миром. Смерть могла дать отсрочку. Он мог бы… просто остановиться, завершив бесконечный бег на одном месте в попытке спасти всех. Ведь спасти всех не удавалось. Всегда кто-то страдал, и не всегда – только он.
Может, тогда бы он в полной мере мог бы испугаться или ощутить хотя бы толику нервозности от встречи с Думом. Это в порядке вещей – нервничать, что предстоит сложный разговор. Но «порядок вещей» и «обыденные вещи» для людей обыденных, привыкших к определенному порядку. Мир Стрэнджа состоял из хаоса, в котором ему с трудом, но удавалось балансировать между явью и сумасшествием.
Место встречи было выбрано с каким-то намеком – может, на Хаймса и его «Безумное убийство», может, на то, что от перста судьбы не уйти, но Стефан явился почти под открытие. Чувство времени все еще давалось ему с трудом, а потому он, как и полагается человеку, привыкшему опаздывать, пришел очень и очень рано.
Официант сменил уже два чайника с чаем, в котором томился улун. Стефан знал, что Виктор появится вовремя, а потому было время как следует обдумать объяснение. Ведь прежде, чем попросить Дума об услуге, нужно будет объяснить, как и почему Валерия оказалась истощенной.
Но слова никак не шли на ум, как и объяснения. Довольно сложно объяснить, что произошло, кроме как «случилось безумие, мы выжили чудом». Оглядываясь назад, Стрэндж осознавал, что им крупно повезло, ведь все произошедшее, любой момент, мог их убить. Санкторум мог не нянчиться с ними, подстраивая реальность, а попросту убить; Тианон могла не сдерживаться и ждать удобного момента, а прикончить его самым извращенным образом; даже флеркины могли встретить их уже рабами Кри, а Кри не были благосклонны к людям, которые отнимают у них игрушки, даже если игрушки имеют свой разум, волю и желание быть свободными.
Стефан поднял взгляд, чтобы посмотреть на улицу. Там, на противоположной стороне дороге, виднелись смутные силуэты псов. Он знал, что если присмотреться, можно различить кроваво-багряные глаза и черные зубы, с которых стекала ядовитая слюна. Адские гончие шли по его следу недавно, не предпринимая никаких действий, но были постоянным напоминанием: он принадлежит Аду и будет его собственностью, пока не выплатит долг.
С процентами.

Отредактировано Doctor Strange (26.07.2021 19:14)

Стефан наблюдал за развеиванием адских гончих почти как ценитель живописи рассматривает выставочные образцы. Мало кто мог вот так легко – на самом деле, нет – и с достоинством изгнать созданий другого мира, особенно не имея должной подготовки. Впрочем, Стефан был тем, кто помог Виктору отшлифовать уже имевшиеся знания и умения, а все остальное доделал он сам.
Молчание было своего рода одолжением. Непонятно, кому и за какие заслуги, но раз уж началось все с молчания, а не крови и резни, то уже хорошо. Значит, Виктор и правда изменился. Но Стрэндж, наблюдая за молчаливым Думом, видел – шансы на расправу все еще высоки.
«Сегодня явно не мой день».
Он не успел открыть рот, чтобы спросить очевидное, как Виктор ответил. Впрочем, он сказал все, что было необходимо, расставив все точки, запятые и прочие знаки препинания, обозначив, что начинает играть белыми и эта партия – за ним.
«Приятно видеть, что ты берешь ответственность за ребенка, которого создал, имея слабость к оригиналу».
Стефан не стал грубить или выражать недовольство, ведь он изначально был в проигрышном положении.
Черными так черными, не впервой.
- И не только этой, - кратко добавил, проведя пальцем по каемке чашки.
Начать всегда сложно. Подобрать и соединить слова, что могут объяснить ровно нужное, не коснувшись иных острых углов. Чтобы были и правдой, и не скатились в откровенную ложь. Чтобы все стало понятно, а остальное не стало бы сюрпризом. Чтобы не причинило вреда, но и не вызвало чрезмерный интерес, который почти всегда приводил к фатальному исходу.
- Прости за то, что Валерия пострадала, - негромко произнес, подняв взгляд. – Я не предполагал, что…
Это не было объяснением. То, что он не был способен просчитать какие-то вещи, не новость – не все зависело от его расчетов.
- Старые враги нашей реальности прознали о том, что сменился Верховный, куда быстрее, чем я рассчитывал, - после паузы исправился, найдя ровно ту формулировку, что была исчерпывающей. – Я понимаю, что мой поступок мог стать причиной проблем куда более… печальных. Мне жаль, что из-за меня она пострадала. Виктор, она – одаренная волшебница. Если бы не она, то не было и меня… и, пожалуй, большей части Нью-Йорка. Демон, который пытался меня убить, не стал бы мелочиться.
Впрочем, как и почти все его враги. Вряд ли он удивил этим Дума.
- У нее невероятный потенциал. Уверен, ты понимаешь, как важно ее обучение сейчас, когда магия нестабильна. В отличие от нас, магов старой формации, для нее изучение новых условий должно быть проще.
Отпив чая, он указал пальцем в сторону, где были адские ищейки. Все же хорошо, что Виктор их видел – это сразу отсекало половину вопросов.
- Понимаю, что я не в том положении, чтобы просить тебя об одолжении. Особенно после случившегося с Валерией… Но ты наверняка слышал о том, что сделал Феникс. И что случилось на Дженоше. Мефисто пришел требовать души воскрешенных, я заступился и теперь должен отправиться в Ад. Мне дали отсрочку и, похоже, она заканчивается.
Помолчав, Стефан посмотрел на Виктора прямо.
- Я уверен, что Мефисто не позволит мне вернуться назад. И я знаю только одного человека, который в прошлый раз помог мне с ним справиться.

Слова могли ранить, но лишь тех, кто не видел за ними сути.
- Это не мой дом, - спокойно ответил Стефан. – Сейчас нет. Даже если он так считает. Я не могу хозяйничать там, где у меня нет прав. Знакомо, не так ли?
Это не было ответной шпилькой, хотя могло быть. Вся эта речь не была заготовленной, и каждая фраза была призвана проверить, насколько далеко распространяется если не доверие Виктора, то готовность сотрудничать.
Как и ожидалось, несмотря на все негодование и хорошо контролируемое разочарование – или его флер, который подкреплялся пострадавшей Валерией, - Виктор остался на своем месте. Он мог и отказаться сотрудничать, и отреагировать куда жестче, чем мог, но… он остался. А это уже хоть чего-то, да стоило.
- Ты и сам знаешь, что есть лишь один легальный способ попасть в Ад, не вызвав излишнего внимания, - оставив чашку, сплел пальцы меж собой. – Разумеется, Мефисто сделает все, чтобы не упустить меня из вида. Разумеется, он отыграется на мне за все, что сделал я, и что сделали мы с тобой. Он не забывает ни обид, ни оскорблений, и умеет ждать.
«Никого не напоминает, не так ли?»
- Это цена, которую я готов заплатить.
Но сможет ли вынести? Стефан все еще не хотел задумываться.
- Мир ступил на очередную черную полосу, и я хочу попытаться минимизировать потери. Ад может воспользоваться ослабшей защитой реальности и сделать то, что пытались разные дьяволы – принести Ад на Землю. У меня есть… план, как это предотвратить. Я сделаю так, чтобы Мефисто оказался достаточно занят проблемами внутри Ада, и у него не было времени задуматься о захвате Земли.
Глобальный план. Чрезмерно самонадеянный. Невыполнимый, бредовый, который и вовсе не должен звучать из уст простого смертного.
Но звучит, причем так спокойно, даже обыденно, что понятно – это планировалось не один день и даже не два. Может, неделю? И что под этим планом явно кроется что-то еще, ведь для создания проблем в Аду должно случиться что-то поистине пугающее. Что-то такое, из-за чего даже дьяволы побросают свои «проекты» на поверхности, а демоны будут стянуты обратно в Преисподнюю. Не все, конечно, но подавляющая часть. Останутся лишь те, кто оказался в ловушках, заперты и пойманы, а это не так уж и много.

Вот насчет чего они еще не «бодались», так это насчет дома. Стефан почти расплылся в улыбке, но в этот самый момент был слишком сосредоточен, чтобы не контролировать выражение лица. Да и Виктор может не понять его совершенно несвоевременное веселье, рожденное из ставшей почти привычной усталости.
Разумеется, Стефан не хотел говорить, что могущество, которое так жаждет Виктор, никогда не попадет в его руки. Разумеется, он может попробовать… но боги уже видели, на что он способен. И пусть весь мир не помнит, они-то помнят. Запомнили в лицо то, как легко простой смертный стал богом.
Ведь если Стрэндж не стремится ни к какой власти, Дум не только ее хочет, но и умеет использовать так, чтобы даже боги подчинялись его воле.
А каким богам такое захочется? Уж точно не своенравным «головешкам».
- Странно от тебя это слышать, Виктор, - волшебник перекрестил запястья рук, и почему-то теперь шрамы на его руках стали еще заметнее. – Ты, вроде, решил сделать терпение своей добродетелью. Иначе в геройском ремесле весьма непросто. Да и для родителя полезно…
Не ему, конечно, говорить о таких вещах. Ведь ни он, ни Виктор не «герой» в полном смысле этого слова. В каком-то смысле, они оба имеют некую высшую цель – не одну на двоих, а у каждого своя, потому обычно сосуществуют параллельно. Может, именно понимание этого и породило их довольно странную «дружбу», если это можно так назвать.
Но даже это не значило, что их «дружба» строилась на доверии. Как раз-таки нет. Чем лучше понимаешь другого, тем прозрачнее видишь его дальнейшие шаги.
Увы, но Дум порой видел и понимал куда больше действий Стрэнджа, чем кто-либо другой. Даже странно, что они не всегда действовали по одну сторону баррикад.
- Такие вещи не измеряются математическими величинами, - призрачно улыбнулся, подняв взгляд на собеседника. – Тебе ли не знать, что любой план, даже самый идеальный, может обратиться в пыль при столкновении с реальностью.
На самом деле, математически его планы можно оценить хотя бы с точки зрения вероятности. Но сейчас все сводилось к формуле меры.
Формула меры была во всем. Мера сказанного, мера сделанного, и даже у терпения была мера.
Виктор был знаком с формулами, и некоторые вписывались в его мировоззрение, а другие попросту отсекались как нерелевантные. Как альтруизм, например.
Потому перед Стефаном вставало разом несколько дилемм. Во-первых, Виктору придется рассказать... хоть что-то. Это будет ценой за его помощь и доверие, если оно между ними было. Во-вторых, о поисках причин истощения Иггдрасиля лучше не говорить, ведь это относилось к альтруизму… в какой-то степени. Очередная жертва одного во имя спасения Девяти миров – почти капля в море, рождающая волну. В-третьих, если сказать нечто личное, поделиться им, как своей тайной, это может и растопить лед... и смять его репутацию в глазах Дума. И это тоже цена, которую придется платить.
Такова жизнь волшебника: ты еще не приступил к исполнению своего плана, а уже всем должен. Даже самому себе.
Но все это были из тех проблем, что можно решить как-нибудь потом. Не «когда», а «если» он выберется.
Ведь если нет, то и платить-то по счетам будет некому.
- Цель – душа, - перебрал пальцами, словно этим жестом отмечая, как неприятно говорить, как не хотелось. – Большая ответственность – высокая цена. Из-за всей той мощи и магии, что я использовал, моя душа… расколота. Чтобы восстановить ее, мне нужно собрать осколки.
На мгновение опустил взгляд на пальцы, которые начали подрагивать. Чертов тремор.
- Если этого не сделать, не собрать ее воедино, я… скажем так, закончусь быстрее, чем смогу сделать все, что сможет подготовить мир к темным временам. Разумеется, в мире хватает и достойных людей, и героев, и мир справится без меня.
Он вдруг выпрямился, положил руки перед собой, затем сплел пальцы в «замок», прямо и спокойно посмотрел на Виктора.
- Но ты и сам понимаешь.
Незаменимых нет, но есть те, кого заменить непросто.
И как бы Стефану не хотелось отказаться от этой гордыни, его судьба – быть тем, кто поддерживает баланс.
Он уже видел миры, где этого не делал.

Как и было сказано, они преследовали разные цели. И со своей колокольни Виктор видел мир через свою призму, в которой герои – нетерпеливые глупцы, лезущие туда, куда им не следует. А ведь с точки зрения героев и самого Стефана, это было почти как оставить гноящуюся рану без внимания. Да, она может и пройти, а может обратиться в сепсис, и обычными методами уже ничего не исправить.
Но про детей… неприятно кольнуло. Это верно, не ему читать нотации про воспитание детей, ведь он, пусть, как оказывается, и имел где-то там сына, даже внуков, ни мгновения не участвовал в их воспитании. Выходит, что он воспитал практически целое поколение магов и волшебниц, но детей? Ни одного.
А тот, кто не отличался открытостью и милосердием, оказался куда успешнее в семейном вопросе, чем тот, к кому все обращались за советом.
«Что я делаю не так?»
Ах да, спасает мир, не щадя ни себя, ни своей души. Итог ясен.
Потому ему нечего было ответить Виктору. Это было больше боданием совершенно разных людей с разными приоритетами и ценностями, каждый из которых все равно останется при своем. Однако… двое детей, да, Виктор? Где же, в таком случае, Франклин? А что на этот счет думает Сью?
Но пока надо решить свой вопрос, затем – щекотать Дума на менее удобные темы.
- Ты и сам знаешь, что получить титул – не вопрос чьего-то хотения, а воля богов.
Пожал плечами, потому как они оба уже проходили испытание за титул Верховного, и оба его прошли. Просто Стрэндж решил проблему, разгадав шараду Вишанти, а Дум остался на ногах. Смекалка и стойкость в двух лицах.
И когда Дум сказал, что маг мог прийти сразу, Стефан даже слегка нахмурился. Это было довольно… неожиданно с его стороны – предложить помощь, согласиться ее оказать и не оставить другую сторону в долгу. О нет, Стефан предпочитал не ввязываться в долги перед теми, кто мог запросить в качестве желания сходить за душой мамы в Ад. Он не купится на это дважды.
Но сама идея, что это возможно… что Виктор и в самом деле мог бы помочь, без всех этих «будешь должен»… не грела душу, конечно, однако показывала некоторый рост. Пусть не над собой, но в глазах Стрэнджа так точно.
Он чуть не позабыл, зачем вообще пришел, но все же смог взять себя в руки.
- Благодарю, - искренне ответил, улыбнувшись. – Это много значит.
Непонятно, правда, для кого – мира или Стефана.
- По условиям сделки, я обязан отбыть грехи как воскрешенных мутантов Геноши, так и свои собственные. Однако, чтобы, хм, ничто не отвлекало меня, Мефисто дал мне отсрочку – не без вмешательства Хеллсторма. Также он поможет мне непосредственно в Аду уйти из-под внимания Мефисто, что позволит действовать самостоятельно… но это почти отсекает путь обратно. Не уверен, что смогу его найти без твоей помощи.
Вообще мог, но вряд ли кому-либо это понравится. Есть такие пути, по которым лучше не ходить. Да, они будут пусты, ведь неимоверно трудны и тернисты, но на них можно куда больше потерять, чем приобрести. А Стефан был не в том положении, чтобы терять так много.
- Полагаю, терпение дьявола закончится довольно скоро. Чтобы не затягивать, я форсирую события – уйти на своих условиях всегда проще, чем на его. Постараюсь соблюсти все условия сделки, чтобы за мной не осталось долгов. Но после… здесь слишком много условностей, ведь я не знаю, что именно он задумал.
Руки Стефана расцепились – между ними вспыхнуло мерцание, обратившееся в небольшой листок из записной книжки. Неровные буквы и цифры складывались в вычисления.
И кто там что говорил за математические формулы?..
- Я сделал некоторые расчеты, - положив пальцы на край листка, подтолкнул к Виктору. – Положение планет, их влияние, и другие факторы – все складывается таким образом, что двадцатого октября будет проще всего открыть портал. Тебе не потребуется поддержка, как в прошлый раз. Ткань между мирами и так невероятно тонка, но в тот день будет… особенно податливой.

Наверняка было что-то хорошее в том, что порой некоторые люди решали стать кем-то другим. Лучшей версией себя. И если «лучшая версия» Дума считала, что это не он недостоин титула, а титул недостоин его, то кто такой Стрэндж, чтобы с ним спорить? Верно, никто и звать никак, потому на самоиронию Виктора только мягко улыбнулся. По-дружески так, без желания в очередной раз жевать кактус, который им обоим не то, чтобы нравился, но как-то просто снова тема всплыла, как не пожевать!
- Что-то мне подсказывает, что «Вишанти» и «вежливость» в одном предложении сосуществовать смогут только в параллельных вселенных, - смешок, в которую он все же взял кружку, чтобы пригубить немного чая. – Ну-ну, дай мальчику шанс. Пока ведь не развалил, верно? Да и со мной почти все маги забыли, чего стоит земля под ногами и небо над головами. Немного разомнетесь. Ты наверняка хотел шанс испытать себя, не так ли? Вот он, Виктор. Твой шанс... и многих других, кто считал, что им все по плечу. Я не буду «мешать», по понятным причинам.
Говорил, глядя в кружку, но было и так понятно, что не всерьез. Ему ни совесть, ни моральный компас не позволят отсиживаться там, где не справляются другие. И все, что он взваливал на плечи других, было лишь мелочью в сравнении с тем, с чем он имел дела. Или будет иметь. Ведь всегда так и было.
Самые тяжелые и ожесточенные сражения за души и жизни происходили далеко от дома. В пространстве и времени. Чаще всего, никто и никогда не узнает ни о принесенных жертвах, ни об уплаченной цене… но Стефан не был из тех, кому нужно было признание. Главное, чтобы все были живы и жили своими жизнями. Он сделал свой выбор, и сделал его давно.
- Верно. Мы изменились.
Это было вроде бы подтверждение, согласие с Виктором, примерение… но нет. И сказал эту фразу лишь для того, чтобы дать понять – он помнил. Ничего не забыто. Утраченные воспоминания – или то, что не должно было остаться в этом мире – возвращено. Сделанное не вернуть, и вряд ли Дум будет испытывать хоть крупицу угрызений совести за то, что убил его в Мире Битв… Стефан помнил. И простил.
На тот раз.
Вместо слов Стрэндж мягко улыбнулся, поставил кружку на блюдце.
- Кстати, как там дети, Виктор? – поднял взгляд, проницательно вглядываясь в давно уже знакомое лицо, ухватывая оттенки эмоций. – У тебя, как ты верно выразился, их двое. Валерия и Франклин. А еще супруга, Сью. Как они поживают?
Он взял чайник, чтобы подлить чая. Разговор был плодотворным, но выматывающим, и все же казалось, что у волшебника открылось какое-то второе дыхание. Или попросту упал груз переживаний с плеч. Или что-то еще.
- Валерия переживала за них. Это довольно... тяжело для нее, ведь она привыкла к полной семье, - не глядя на Дума, подливал себе чай – медленно, обстоятельно. – Предположу, что и они переживают за тебя.
Он не стал говорить, что Виктор мог говорить о себе, как о семьянине и отце, только в том случае, если у него и правда была семья. В настоящем, здесь и сейчас, а не когда-то, когда он был богом и творил свой мир и историю так, как видел ее.
Зачем говорить то, что оба понимали и так.

Отредактировано Doctor Strange (31.12.2023 17:59)