Обычный рабочий день не предвещал ничего особенного. Его добрая половина прошла по установленному распорядку, оповещение станции мирно дремало, а персонал размеренно сновал туда-сюда в штатном режиме, зато с весьма деловым видом. Никаких вылетов в космос сегодня запланировано не было, если, конечно, вдруг не взвоет сирена, так что Кэрол оставалось только киснуть на плановом совещании, где Бранд весьма заунывно что-то рассказывала. Что-то про документы, отчетность и статистику. Прошло столько времени, а Денверс так и не удалось заставить себя начать вникать во всю эту тягомотину. Она пыталась, правда, и даже сегодня установила новый рекорд «внимательного слушателя», потеряв суть повествования только на пятнадцатой минуте, вместо обычных семи. Толку от неё на подобных собраниях не было, но хотя бы формальное присутствие – необходимость. Иногда здесь действительно обсуждались вопросы, так или иначе касающиеся Кэрол как руководителя, да и вообще, Бранд требовала её присутствия здесь, видимо, не теряя надежды, что рано или поздно полковник станет более активным участником и перестанет сидеть за столом, изучая стену напротив и блуждая в лабиринтах собственных мыслей.
Время тянулось ужасно медленно, словно мягкая, расплавленная на солнце жвачка. Хотелось придумать тысячу и один повод, чтобы сбежать отсюда и заняться чем-то более приятным. Да хотя бы сходить в спортзал, например. Где-то в глубине души Кэрол даже поймала себя на потаенном желании какого-нибудь внезапного происшествия, которое позволит ей вполне легально забыть про скучные посиделки на ближайшее время. Говорят, что мысли материальны, но она даже не представляла, чтобы настолько. И понятия не имела, что так легко накликать беду.
Когда посреди повествования у Капитана Марвел запищал коммуникатор, никто не обратил на это особого внимания, лишь на мгновение покосились на источник настойчивого звука. Дело обычное, ей постоянно приходили какие-нибудь сообщения или запросы на сеанс связи. Но только не в этот раз. Кэрол потянулась к поясу выцепляя пищащую карточку Мстителя и  меланхолично уставилась на её экран, ожидая увидеть там очередной созыв на собрание. И замерла как парализованная, когда на экране высветилось сообщение от Джесс. Короткое, от которого сердце словно пропустило один удар и провалилось куда-то в район желудка, чтобы громко ухнуть уже там.
«Тони погиб».
Реальность застыла, стала словно тягучей, а в ушах неприятно зазвенело. Громкий и властный голос Бранд вдруг стал тихим и далеким. Чувство, будто где-то рядом что-то взорвалось, тебя оглушило, а мозг потерял ориентацию в пространстве. Новость звучала как что-то невозможное. Какая-то ошибка. Взгляд снова вцепился в очертания букв в надежде увидеть что-то другое, но текст оставался неизменным. Ни одна цифровая и бездушная черточка не изменилась, превращая эту новость во что-то менее трагическое и болезненное.
«Невозможно. Кто угодно, но только не Тони». Назойливая мысль как лучик надежды, металась в голове, но раз за разом разбивалась об осознание автора новости. Джесс не могла ошибиться. И не могла ей лгать.
Она не помнила, как молча встала со своего места, случайно опрокинув кружку с кофе на стол, заливая его темной жидкостью напитка, под вопросительные взгляды присутствующих. Не помнила, как очутилась в коридоре и как дошла до своего кабинета, закрывая за собой дверь на электронный замок. Зато прекрасно помнила, как со всей дури в порыве болезненной злости разломала стол пополам, ударив по нему кулаками. Будто треклятая деревяшка была в чем-то виновата.
Как бы там ни было, как бы порой Старк её не раздражал своим поведением, доводя до желания как следует съездить тому по физиономии, он всегда, на протяжении многих лет, оставался её другом и соратником. Тем, на кого можно было положиться, тем, к кому можно было прийти за помощью, и эта потеря словно вырвала из неё какой-то очень важный кусочек чёртовой души, оставляя вместо себя пустоту, которую, казалось, больше никогда не удастся заполнить.
Кэрол потеряла счет часам. Кто-то стучал в двери, но она не желала никого видеть и с кем-то разговаривать. Нужно было время, пусть даже не смириться, но принять эту мысль как свершившийся факт. Угомонить внутренний шторм перемешавшихся чувств и взять себя в руки. С её стороны было бы эгоистично думать лишь о собственных переживаниях, ведь где-то там, на Земле, кое-кому явно было намного хуже. По расчёту ли был этот брак или же Джесс просто не хотела в чём-то признаваться, в любом случае, просто так люди не обмениваются обручальными кольцами, если не уверенны  друг в друге и их не объединяет довольно крепкое чувство. Любви или дружбы – не имело значения. Главным было то, что Джессике было больно, а значит, Кэрол лучше было бы оказаться рядом.

В Нью-Йорке уже был поздний вечер, когда Капитан Марвел оказалась на пороге квартиры подруги. Дома её не оказалось, но вряд ли она не придет ночевать, учитывая, что не так давно приобрела статус матери всё же обязывающий из раза в раз, несмотря на обстоятельства, возвращаться домой. Дверь ей открыл Роджер и, судя по его напряженному лицу, он явно был уже в курсе случившегося. Хорошо, что его не пришлось долго убеждать в том, что ей с Джесс нужно было побыть наедине, так что нянька в его лице без лишних уговоров отправилась домой, как только пискнула духовка, оповещая о готовности ужина. Он прекрасно знал, что Кэрол не хуже него присмотрит за ребенком до возвращения Джессики и уж точно не даст малыша никому в обиду.
Махнув Роджеру на прощание рукой, и закрыв за ним дверь, Денверс переместилась к маленькому Герри, мысленно упрекнув себя за то, что поводом для их встречи послужило подобное событие. Пожалуй, ей стоило бы почаще навещать маленького крестника, а не набегами по особым событиям.
— Кто тут у нас такой маленький? Да ты вырос, ничего себе! – улыбка, впервые за день, сама засветилась на лице, стоило лишь заглянуть в кроватку и увидеть радостно пускающего слюни карапуза. Тем более, что он был рад видеть свою крестную и улыбнулся первым. Стало даже как-то легче. Тяжелые мысли словно по щелчку пальцев сменились на что-то лёгкое и умилительное, а рука сама потянулась к коробке со всякими погремушками.
— Ого, сколько тебе надарили, счастливчик. Тааак, посмотрим, что тут у тебя есть…

Кэрол не слышала, как вернулась Джесс. То ли увлеклась напеванием колыбельной под шелест погремушки-зайчика, то ли не заметила, как снова провалилась в собственные мысли. А может и сама хозяйка дома освоила технику бесшумного передвижения, которой владеют все порядочные молодые мамы. Так что, можно сказать, подруга застала её врасплох. Не то, чтобы умудрилась напугать, но кто ещё мог увидеть, как Капитан Марвел качает на ручках малыша, позвякивая погремушкой, и считает овечек под собственноручно сочиненную мелодию?  Колыбельных Кэрол не знала, так что пришлось как-то выкручиваться. Да и какая разница, что ты спел, если малыш всё же уснул?
— Через дверь, - оборвала она вопрос, словно обозначив, что уходить не собирается, и избавиться от неё не получится.
— Даже не буду спрашивать как ты.
Одного взгляда знающего человека было достаточно, чтобы понять какого Джессике сейчас. Она выглядела разбитой, помятой и словно потерянной. Что ж, не удивительно. Трудно выглядеть иначе в такой ситуации. Это Кэрол старалась показательно бодриться ради подруги. Тяжело поддерживать человека и говорить, что всё будет хорошо, если на твоём лице написано обратное, а слова звучат совершенно не искренне, потому что ты сам себе не веришь.
— Пойдем на кухню, хоть чай попьём, заодно поговорим, чтобы не разбудить Герри, - аккуратно опустив малыша в кроватку и укрыв его одеяльцем, она потянула девушку туда, откуда доносился аромат еще не остывшего ужина от Роджера. Кажется, это было мясо и какие-то пирожки. В любой другой день от этого всего ничего не осталось бы за пять минут, но сегодня  всё грозилось застрять прямо в горле.
— Мне так жаль, Джесс, - как только спящий ребенок оказался вне зоны слышимости их голосов, Кэрол, не удержавшись,  остановилась и крепко обняла подругу. Со стороны могло показаться, что она сделала это в знак поддержки, но на деле сама Кэрол сейчас нуждалась в чьих-то объятиях не меньше. Даже пришлось крепко сжать кулак и задержать на несколько секунд дыхание, чтобы не позволить предательской соленой влаге вновь вырваться наружу, выдав её с потрохами.
— Расскажи мне, что случилось.

Джессика сейчас больше напоминала зомби, нежели живого человека. Её движения выглядели неестественными, скомканными, словно каждый шаг давался с трудом и болью. От гордо расправленных плеч привлекательной, сильной и уверенной в себе женщины не осталось ничего, что напоминало бы об этом, словно на них лёг тяжелый груз не дававший распрямиться. От этого зрелища Кэрол становилось ещё больнее. Она хотела помочь, утешить, разделить боль, чтобы дорогому ей человеку стало хоть немного легче, но пока не представляла, как это возможно сделать. Несмотря на всю свою эмпатию и способность к сопереживанию, психолог из неё был никудышный. Встряхнуть, чтобы аж зубы щелкнули, отвесить леща для бодрости – пожалуйста, но сейчас эта стратегия явно была неподходящей. Что-то сродни приложить подорожник к открытому перелому да заверить, что вот-вот срастётся.
Объятия получились скомканными. Как, собственно, и все чувства, что бурлили сейчас внутри. Как и весь этот чёртов день, что так внезапно окрасился в самые мрачные краски.
- Садись, я сделаю тебе что-нибудь, - нехотя выпуская Джесс из объятий, Кэрол развернулась, чтобы поставить на плиту чайник и достать кружки, а заодно незаметно, до боли прикусить губу, заставляя себя собраться. Она была обязана быть сильной сейчас, иначе вместо крепкого плеча Джесс могла получить обманчивую корягу, что торчала из зыбкого болота. Обопрешься и трясина затянет обоих в плотную вонючую жижу.
На короткое мгновение в кухне повисла тишина, от которой неприятно звенело в ушах, пробуждая злобного зубастого червя сомнений. А правильным ли было наседать на Джессику сейчас? Просить что-то рассказать, тем самым заставив вновь пережить кошмар сегодняшнего дня? В который раз по счёту она будет пересказывать всю эту историю? Сколько допросов и расспросов та уже пережила сегодня? Конечно, Кэрол имела право знать, как погиб её товарищ по команде, её…черт возьми, да. Друг. Какой бы занозой не был Тони, он был ей по-своему близок и дорог. Но имела ли она право в очередной раз вонзать острый гвоздь в и без того израненную душу?
Денверс уже хотела было пойти на попятную. Сказать, что при желании, рассказ можно отложить или вовсе отменить. В конце концов, можно было поговорить с Хилл, которая вполне могла ей рассказать все детали произошедшего без того, чтобы почувствовать себя заново выпотрошенной. Мысль о том, что по каким-либо причинам их рассказы могут отличаться, даже не думала посещать белокурую голову.
Она уже было открыла рот, чтобы внести своё предложение, но тут же замолчала, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок от всё же начатого повествования, заставляя замереть и вслушаться в каждое сказанное слово, сковывающее покрепче самых прочных пут.
Диверсия? В ЩИТе? Не то, чтобы это случилось впервые, но... Многочисленные вопросы, ломанувшиеся в ошарашенный мозг, отошли на второй план, когда по ушам резануло такое знакомое «Я не успела. Я не смогла». Ох, как она хорошо знала это ядовитое чувство вины, разъедающее до самых костей.
- Джесс… - напрочь позабыв про чайник, Кэрол сделала несколько больших шагов вперед, стремительно сократив расстояние чтобы присесть на колено рядом с Джессикой и крепко сжать её плечи. - Не вздумай себя винить. Это провал ЩИТа, не твой. Ты не могла и не должна была знать, что подобное может случиться.
Голос Кэрол звучал твёрдо и уверенно, от части даже грозно будто предостерегая Дрю от дальнейших посыпаний головы пеплом, но за внешним спокойствием и решительностью суждений разыгрался настоящий шторм из боли, обиды и нежелания верить в то, что произошедшее реально. Тони Старк, мать его, Железный Человек, не мог умереть так…глупо. Так просто. Надежда, что всё это какая-то безумная ошибка, отказывалась угасать. Вся эта история казалась какой-то плохой и злой шуткой.
- Ты вообще уверена, что это был он?
Вероятно, это был болезненный вопрос, но не задать его Кэрол не могла, потому что окончательно принять потерю можно лишь после того, как поставлена точка, а сознание настойчиво рисовало в этом месте совсем другой знак.