Может ли называться тайная база «тайной» после того, как ее посетил Стрэндж?
Уже дважды.
С одной стороны, конечно да. Ведь ее месторасположение все еще хранилось в тайне, пусть и между двумя людьми. Вознамерься кто найти это место, могли бы применить пару хитрых способов, и вуаля – вот оно, на серебряном блюдечке с голубой каемочкой. И все же методы, которые использовал Стрэндж для поисков, разительно отличались от умений подавляющего большинства магов и инженеров сего мира, из-за чего место и правда оставалось тайным.
А вот с другой стороны, тайность базы могла резко закончиться. Всего один звонок, одно сообщение с координатами – и скрыться негде.
- Тревога! – верещала сигнализация, крутя красными лампочками. – Проникновение! Тревога!
Стефан смиренно сидел на стуле, ожидая, когда его найдут. Защитные системы он предусмотрительно «ослепил», из-за чего сигнализация вроде как и работала, а вроде как и нет. Ему нужны были фанфары, а не пара пулевых ранений или что там было в арсенале этого Паркера.
Если он был Паркером.
- Привет, Питер, - произнес Стрэндж холодным, но вежливым тоном. – Прости, не знаю, каково твое настоящее имя.
На нем была обычная бордовая рубашка и не менее обычные черные брюки. Он словно и не был волшебником или кем-то, причастным к магической сфере – обычный мужчина «слегка за тридцать, ближе к сорока». Только чересчур пристальный взгляд выдавал в нем не совсем «обычного» гражданина.
Поднявшись, Стефан повернулся к хозяину тайной базы, сунул руки в карманы.
- Прежде, чем ты сделаешь что-то необдуманное – я не сообщил о тебе Мстителям. Пока нет. Но могу это сделать. Даже с твоей реакцией – она, как понимаю, не уступает реакции Паркера – ты не сможешь меня опередить.
Может попытаться, конечно, но защитные чары, подкрепленные стихией огня, оставят на нем ожоги третьей степени. Как минимум. Как максимум… впрочем, зачем о плохом.
Стефан оперся о стол, скрестил руки на груди.
- Я бы хотел поговорить о тебе… и всем остальном. Думаю, тебе довольно непросто притворяться кем-то другим.
«Поверь, я знаю, каково это».
- Если, конечно, у тебя есть свободное время.
Он почти не издевался, говоря это. Почти. Может, самую малость.
И это давало понять, что это не беседа по душам, а, скорее, обстоятельный разговор с прагматичными целями. Ведь Стефан пока еще не раскрыл правду, которую может подкрепить основательными аргументами. А еще - координатами этой милой берлоги.

Выбора у него и правда не было. К сожалению, у них обоих не было выбора, но это знать «Паркеру» было вовсе не обязательно.
- Мне? – слегка удивленно спросил Стефан. – Что ты. Это не у меня дергается глаз всякий раз, как я называю тебя Питером. Видимо, ты достаточно сильно его ненавидишь, но самоконтроль позволяет тебе скрывать свое к нему отношение. Наверное, тебе очень непросто смотреть в зеркало и видеть лицо того, кого бы ты с удовольствием стер с лица планеты.
Может, самозванец и не совсем настолько ненавидит Питера. Если и так, то Стрэндж дал ему карт-бланш на ответ – любая информация сузит круг подозреваемых. Не то, чтобы Стефан пришел сюда выяснить, кто на самом деле пошел за ним в Асгард, но этим можно легко прикрыть свои истинные планы.
Кстати о них. И об истине.
- Имя за вопрос, - задумчиво проведя пальцем по подбородку, Стефан кивнул. – Я могу себе позволить такой обмен. Скажи мне, не-Питер, кем ты меня считаешь?
Стрэндж улыбнулся, давая понять, что ответ не требуется.
- Наверняка ты думаешь, что я – назойливый маг, преследующий свои цели. В чем-то ты прав. Есть еще кое-что – твой маскарад не мешает моим планам. Пока что. Ты оказал медвежью услугу Питеру, но, видимо, заполучил нечто, что позволило тебе это исправить. Насколько я помню, ты не попросил у Иггдрасиля ничего магического, следовательно, у меня есть два вывода.
Он снова скрестил руки на груди и холодно посмотрел на «Паркера».
- Ты завладел могущественным артефактом – раз. Два – ты изо всех сил пытаешься быть Человеком-Пауком. Из чего я могу заключить, что твои методы… может, и не совсем благие, но не несут в себе большого зла. Пока что. А если ты меня сможешь убедить, что так останется и дальше, то у меня будет меньше причин выдать тебя. И еще меньше – забрать у тебя то, что тебе не принадлежит.
Не то, чтобы Стефан собирался оставить то, чем самозванец повлиял на весь (почти) мир... но ему об этом знать необязательно. Он и так в невероятно невыгодной позиции, и если слишком сильно затянуть удавку на шее, может сделать что-то, о чем они оба могут пожалеть. Так у него остается шанс и надежда, что Стефан как пришел, так и уйдет, не став влезать в его планы с головой, ушами и своей магией.

Он бы ответил, что предпочитает шахматы, но когда сыграл во все триллионы версий, что может предложить только эта игра… Человеческие души и судьбы были куда интереснее.
Стефан в очередной раз ловит себя на мысли, что будь он злодеем, мог бы легко разгадать что угодно. Даже при балансировании между светом и тьмой он старался не падать в бездну черноты окончательно, как и не припадать к ослепляющему яркой белизне, и все же он старался делать больше добра.
А что же сейчас? Будет ли добром для Питера то, что он покрывает его врага? Будет ли это добром для Мстителей? А для него самого?
Отто Октавиус, значит. Забавно, что Отто сказал ровно то, что Стефан и ожидал – терпеть не может, но все же не ненавидит. И что значит «тело с другой внешностью»? О, это был зловещий план, полный коварства, где Отто с лицом Питера отбирает у него его жизнь и показывает, что мог бы с ней сделать?
Стефан хочет вздохнуть – тяжело, красноречиво, но не делает этого. Так называемый «план» Отто не выдерживает никакой критики, ведь он не может не понимать, что правда рано или поздно вскроется. И что Мстители придут по его душу – уже не только из-за компании Паркера, но и из-за лжи, которая тянется, похоже, не первый день и неделю. За все это с него спросят и спросят сполна… но пока что Отто ему нужен для других целей.
-  Что я выучил за долгую жизнь, Отто, - склонив голову, Стефан внимательно посмотрел на слишком знакомое лицо, в слишком знакомые глаза, что смотрели на него с непривычным для этого лица холодным подозрением, - так это что не построить свое счастье на чужих костях. Как и жить прошлым.
Сказал старик, который все еще любит свинг пятидесятых и крем-брюле восьмидесятых.
- Но я здесь не для того, чтобы учить тебя жить. Как и не для того, чтобы брать обещания. Мне все равно, Отто, что ты будешь делать. В этом плюс бытия волшебником – мало волнует положение дел в человеческом обществе, пока это не касается мира магии.
Вообще-то не все равно. Вообще-то волнует. Но Стрэндж даже среди демонов отметился как «хитрющий лжец», так зачем это исправлять? Предстать перед Отто этаким подлецом и лицемером, что ради своих целей готов на все. Даже позабыть о старом друге.
Последний расклад говорил о его судьбе туманно – в опасности, но цел, помощь близка.
В некоторые вещи лучше не вмешиваться. Если он попытается начать поиски, то все пойдет прахом.
В таких ситуациях слишком близко подбиралось отчаяние, и ему приходилось давать отпор.
- А еще мы вроде неплохо сработались в Асгарде, - позволяет себе улыбнуться – отстраненно, но уже почти дружелюбно. – Мне как раз нужно отправиться в еще один соседний мир. Уже более легально, но компания не помешает. Будет очень мило с твоей стороны помочь мне поиграть в моего телохранителя снова.
Он не то, чтобы спрашивает – скорее, ставит перед фактом. Таким очень вежливым фактом, из которого особенно не выпутаешься, ведь есть масса «но» и «при условии».

Выражая всем своим видом сомнения, Отто демонстрирует и разумность, и понимание ситуации, в которой оказался. Стефану не требуется еще больше сгущать краски и разбрасывать толстые намеки на тонкие обстоятельства, и это можно считать слабым намеком на плодотворное сотрудничество. Если Отто не воткнет ему нож в спину, что не исключено в будущем.
Это нужно предусмотреть и не полагаться слишком сильно на потенциального союзника, который впоследствии вполне может стать уже не потенциальным, а реальным врагом. Им нужно было найти баланс между личным и деловым, но пока что Стефан не может понять двух вещей – насколько сильно Отто желает занять место Питера и будет ли Питеру место в мире Отто? Может, в дальнейшем, если он получит ответы на эти вопросы, то сможет наконец понять, в какую категорию отнести и Октавиуса. Все же не со всеми врагами своих друзей нужно и можно враждовать.
В их мире – мире героев и злодеев, добра и зла, темного и светлого – Стефан держался в тени и сером спектре. А его враги всегда были из спектра, что чернее черного. Отто не принадлежал к безусловным злодеям, но и героем без страха и упрека его тоже никто не спешил называть. Он мог прийти к свету и добру, но в его взгляде и том, как он отзывался о происходящем, было что-то… словно от злости обиженного мальчика на хулигана, который отбирал у него карманные деньги, год за годом. И эта злость могла быть опасным оружием в руках уже взрослого человека, который получил власть, позволяющую влиять на весь мир.
А такая власть у него уже была. Но вместо серьезных изменений он… исправил свою ошибку. Не совсем, не идеально, но.
Дела говорили порой больше, чем слова.
Стефану еще предстоит обдумать, как он относится к мотивации Отто, как и к нему самому, но пока что у них было дело. И пока что – общее.
- Прошлый раз тоже мог быть легальным, - спокойно отчевает на что-то, похожее на шпильку в его адрес, - но асгардские сделки – ноша куда серьезнее и сложнее, чем ты можешь себе представить. Порой самый легкий путь не значит самый безопасный.
Но, видимо, Отто не требовалось его менторских нравоучений – он, как и Питер, учился на личном опыте, совершенствуя свое оборудование и костюм. Это был скорее плюс, чем минус, ведь с таким союзником можно будет не опасаться удара в спину… ах да, только от самого этого союзника.
- Нидавеллир, - скрывать пункт назначения почти перед отправкой было незачем, да и это другой мир не город в соседнем штате – к такой «поездочке» надо морально подготовить попутчика. – Мир дварфов, довольно мрачное место, но, думаю, тебе понравится. Они настоящие мастера своего дела. Подавляющее число артефактов Асгарда – их рук дело. Может, ты найдешь с ними общий язык…
Стрэндж улыбается, и в этой улыбке что-то от предвкушения «посмотрим, как ты на них отреагируешь, а они – на тебя».
- Дварфы – ребята грубые, но трудолюбивые и, в целом, разумные. Не советую трогать у них что-то без спроса, а также соглашаться на какие-то действия без четкого уговора условий. Они живут по старым законам, в которых под бартером может быть что угодно, но чаще всего – твоя свобода или жизнь. Советую сначала помалкивать и наблюдать, а как разберешься, можешь сыграть сольную партию.
Стефан не стал уточнять, что под ней подразумевает, а сразу указывает в сторону, где воздух мигом начинает вибрировать. Рука сложена в магическом жесте – он готов начинать.
- Ты готов? Отправление – прямо сейчас.

«Подать знак» – это затолкать в портал обратно?
Стефан усмехается, но так, чтоб Отто не заметил, а то еще решит, что над ним потешаются. У тех, кто слишком зависел от чужих действий, все было не очень с самооценкой, а они и так начали не то, чтобы с хорошей ноты.
Но с какой начали. Ее всегда можно изменить, если оба захотят.
Портал ведет их в огромную кузню – плавильный котел размером с небольшой футбольный стадион булькает раскаленной лавой всего в нескольких метрах. Сама кузня была выдолблена прямиком в скале, а лестницы, ведущие на разные уровни, укреплены стальными и деревянными пластинами. На разных уровнях – ограждения, похожие на сбитые вместе куски металла. За ними прячутся и кузнечные меха, и инструменты, и столы со стульями, где некоторые гномы играют в карты, пьют эль и просто отдыхают.
Те, кто не отдыхал, мигом реагируют на чужаков забористой руганью.
- Какого @#$%& вы, долбо@#$, в моей кузнице?! – орет на них гном с шикарной белой бородой и не менее добротной шевелюрой, тыча пальцем в тяжелой кузнечной рукавице. – Кто вас, @#$%&, звал в мою @#$%& кузню?
- Прошу прощения за втор…
- Еще @#$%& раз, - ревет гном, устрашающе потрясывая пальцем, - кто вы и что тут @#$%& делаете?
Стефан медленно вытаскивает из кармана небольшой мешочек. Он похож на те бархатные мешки с тесьмой, в которых хранят мелкие драгоценные камни, но этот слегка иного толка. Раскрыв его, волшебник достает скипетр. Обычный скипетр, если бы не две вещи – от скипетра расходится зловещая энергия, от которой даже воздух вибрирует, а при виде него гном ошарашенно открывает рот, а глаза его жадно блестят.
- Это же @#$%&…
- Именно, - спокойно отвечает Стефан, опуская скипетр чуть ниже. – У меня и другие есть.
Гном моргает, хмурится. Сначала недовольно смотрит на Стефана, затем – на Отто.
- Вечно @#$%& ходют тут всякие @#$%&…
- Я – Доктор, - спрятав скипетр обратно в мешочек, Стефан прикладывает ладонь к солнечному сплетению, затем указывает на спутника, - а это – Паук. Мы пришли по личному делу, и мне бы хотелось, чтобы это осталось в тайне. Я щедро отплачу за вашу работу.
- Да, да, - без особого энтузиазма отмахивается от него гном. – Без разрешения @#$%&, значитца…  чужаки, вечно @#$%& ходят тут, как к себе домой. Что @#$%& делать с вами, идемте. Эоффрен!
- А? – моложавый гном с темными волосами и короткой бородой отрывается от ковки изящного меча. – Чего тебе, Сиванир? Экскурсии показываешь?
- Займись этими @#$%& чужаками, - ворчит гном, - и сдери с них тройную @#$%& плату… чем они там платить-то @#$%& хотели.
- Вообще-то мы слышим, - подает голос Стефан, и Сиванир тут же смеряет его взглядом.
- И @#$%& хорошо, чужак. Уши Асгарда тут @#$%& повсюду. Слушай, но помалкивай.
Эоффрен с легким удивлением приподнимает брови.
- Э, а разве нам не…
- Ты @#$%& поглядь, какие у него @#$%& вещички в той мешковине, потом вопросы свои @#$%& задавай. Ну, Доктор, демонстрируй.
Стефан бросает взгляд на Отто и снова лезет в мешочек. На глаза гномов и Октавиуса показывается длинный топор, который легок, словно перышко. Серебристая сталь почти зеркалит все, что окружает, а затем светится огнем, похожим на кипение лавы в вулкане.
Гномы не сговариваясь жадно впиваются взглядами в оружие.
- В этих вещах, - Стрэндж кладет топор на наковальню, - заключена магия Девяти Миров. Вы, как творцы почти всех известных артефактов, можете ее извлечь?
Пока Эоффрен задумчиво рассматривает топор, Сиванир с красным от гнева лицом снова начинает кричать.
- Да ты @#$%& с ума @#$%& совсем! Эти @#$%& вещи! Лучшее, что гномы @#$%& сделали! А ты @#$%& хочешь…
Стефан делает жест – губы Сиванира резко закрываются и словно заклеиваются. Теперь оба гнома замирают.
- Волшебник, значит, - с какой-то мрачной догадкой говорит Эоффрен, затем качает головой, глядя, как Сиванир сучит руками. – Много ли у тебя артефактов? Не трепыхайся так, Сиванир, тройная плата, я помню.
- Достаточно, - Стефан показывает мешочек, - около сотни. Для начала. Как скоро ты сможешь приступить?
- А зачем тебе магия из них?
Стрэндж показывает тыльную сторону ладони, испещренную шрамами. Но прежде, чем он пытается объяснить, гном фыркает.
- Эти раны и простым целительством залечить можно, тебе ли не знать, Доктор.
- Вы совершенно не умете слушать, - невозмутимо произнес Стефан. – Мне не нужно исцеление. Мне нужно, чтобы вы извлекли магию из артефактов и перековали мое тело, чтобы оно стало сильнее.
Сиванир перестает сучить руками и задумчиво хмурится. Эоффрен с гораздо более ощутимым интересом рассматривает волшебника.
- Ты кое-чему научился в магии и хочешь стать сильнее? Потолка достиг?
- Что-то вроде того, - уклончиво улыбается Стрэндж, магическим жестом «расклеив» рот Сиванира. – Итак, где мы с моим другом может разместиться, пока вы вытряхиваете из этого мешка рабочий материал?
Сиванир, пооткрывав и позакрывав рот, скрежещет зубами.
- Так мы @#$%& и посадили вас. Много @#$%& хочешь, ловкач!
- Сиванир, - шикает на него Эоффрен, - будь ты разумней.
- Какое @#$%& «разумней»! – Сиванир отмахивается. – Работенку @#$%& подкинули – будь @#$%& здоров, а я - @#$%& «разумней»?
Эоффрен закатывает глаза, а Сиванир начинает говорить.
- У нас в Скорнхейме @#$%& пропал один из наших, Даут @#$%& его. Неделю @#$%& целую как пропал. Приведете этого @#$%& - скинем половину от платы.
- Две трети.
На такой ответ Стефана Сиванир чуть не давится, но видит, что волшебник уже перебирает пальцами, словно готовя новое заклинание.
- Да @#$%& с вами, Один @#$%& этих чужаков! Обычная @#$%& плата. Но коли притащите @#$%& этого, усекли?
- Конечно, - Стрэндж протягивает руку и пожимает огромную ладонь гнома. – Что еще нам нужно знать?
Сиванир криво улыбается.
- Ничего @#$%& такого. Но вот какая @#$%& штука, чужак – Даут @#$%& мертв. Но если он @#$%& своими ногами сюда, то сделаем тебе все @#$%& бесплатно. И без этих ваших @#$%& штучек! Живой нужен!
А вот это было уже не очень хорошо. И такое надо было оговаривать до сделки, а не после. Стефан смотрит на гнома, который явно очень доволен собой, но не говорит о столь грубом обмане. Только мягко улыбается.
- Как скажешь, Сиванир. Эоффрен, до скорой встречи. Отто, идем.

Отредактировано Doctor Strange (24.03.2023 18:03)

Почему все сразу думали о воскрешении из мертвых?
Можно было разъяснить суть такого явления и существа, как Смерть, но Стефан позвал Отто сюда не за этим. А чем меньше он расскажет тонкостей бартерной системы Девяти Миров, тем беспомощнее будет потенциальный пусть и не враг, но и не союзник. Хотя можно будет в процессе посмотреть на поведение, поговорить по душам и, в конце концов, дойти до общего знаменателя в том, как относиться к нему.
Но пока рано для лекций.
- Смерть – еще не конец пути, - спокойно отвечает Стефан не на тот вопрос, который задал Октавиус, а на тот, который он даже не сформулировал. – Как и не все слова – истина. Мы не знаем, мертв ли Даут или так считает Сиванир. Или ему удобно так считать, а нас, чужаков, послать на верную смерть, выдумав Даута.
Стрэндж не останавливается – идет по лестницам и платформам, которые ведут к огромной круглой арке с закрытыми на засов дверьми. Судя по его уверенному шагу, бывал он здесь не впервые, потому что даже увесистый засов перед ним открылся, выпуская наружу.
А там, снаружи, было темно, словно опустились сумерки, и каменисто, с редкой чахлой травой, густыми хвойными деревьями и извилистой тропой, терявшейся в чаще леса.
- Почему ты решил, что я собираюсь что-то обходить? – Стефан смотрит на Отто с легким удивлением, отмечая, что его, похоже, считают за «трикстера» не только гномы. – Помнишь, что гном сказал? «Придет своими ногами».
Еще там было про «живой нужен», но это была вторая часть условия, которую можно было извратить как ему удобно, когда дело до нее дойдет.
- Нам нужна карта и торговец, - задумчиво произносит волшебник, глядя на непроходимый лес и тропу, намекающую, что путь только один. – Насколько помню, за этим лесом – поселение, где можно будет запастись перед экспедицией. Надеюсь, ты умеешь охотиться и спать на земле.
Казалось бы, он совсем не шутит, но все-таки от короткой усмешки не удерживается. А потом шагает вперед, сунув руки в карманы брюк. Иного пути у них нет, как нет времени или возможности искать верховых животных. Стефан мог бы использовать и артефакты из мешка, который легко помещался в кармане, но чем больше он использует магии, тем меньше останется для… дела. А лишний раз колдовать в чужом мире сейчас было куда опаснее, чем раньше.
Густая иссиня-черная хвоя лениво шумела над ними, из-за лес казался куда мрачнее и страшнее, чем у дверей кузни гномов. Стефан кажется бесстрашным, даже скучающим туристом, что прогуливается перед ужином, нагоняя аппетит.
- Это, должно быть, редкий вопрос для тебя, - вдруг подает он голос, покосившись на спутника, - или напротив, настолько частый, что ты устал повторять. Но какова твоя история, Отто? У нас все равно много времени, и кто знает, что нас ждет впереди. Самое время для разговоров по душам.

В каком-то смысле Стефан готовить умел, но, пожалуй, не стоит уточнять, что он только учится.
- Разумеется, - отвечает тоном «я мастер на все руки, как ты можешь во мне сомневаться» с той долей невозмутимой уверенности, после которой никто ничего не переспрашивает, даже если очень хочется.
Стефану вот хочется уколоть Отто на тему пиццы и того, что прошлые пять штук он съел в одно лицо. Стоит ли повторять неудачный опыт? Или он думает, что пицца приходится по душе волшебнику? В каком-то смысле, да, но он предпочитает более изысканные блюда и домашнюю еду. Пицца – по праздникам и в кругу друзей.
Или тех, кто прикидывается другом.
Пока Отто вздрагивает и косится на него, Стрэндж идет спокойно, даже вальяжно, и больше рассматривает лес, который в любое мгновение может оказаться вполне себе плотоядным, живым и не очень-то дружелюбным. В целом все, что было связано с магией, имело мало общего с такими словами как «дружелюбный», «открытый» и «безопасный», но именно поэтому магия так и захватывала Стефана – он видел ее красоту и полезность там, где все видели шанс потерять конечность или жизнь.
- Как у всех нас, - с двусмысленной улыбкой говорит Стрэндж, все же посмотрев на Октавиуса. – Никто не любит говорить по душам. Все мы – герои или злодеи – привыкли нести все в себе, не делясь ни с кем. Тебе сложнее, ведь ты и впрямь много чего «натворил». За все наши ошибки придется заплатить, рано или поздно…
Стефан говорит уже не столько об злодеяниях Отто, сколько о своих поступках. За них придется заплатить, и что-то подсказывает, что все преступления Октавиуса покажутся детскими шалостями в сравнении с его.
- Сколько зла мы готовы причинить, чтобы добро победило? – вздыхает он, качая головой. – Тебе сложнее, Отто. Ты начал путь по темной тропе, но вышел на светлую. Как это произошло? Как в тебе появилось желание стать тем, кто помогает?

Ответы звучат так любопытно, что Стефан слушает внимательнее, чем планировал. Разговором он пытается и занять время похода, и выяснить, что движет Отто, но по итогу получат больше. И это хорошо, это отражает суть Октавиуса, скрытую за до боли знакомым лицом старого друга.
Выходит, Отто взглянул иначе на мир, когда понял, что такое – нести ответственность, помогать другим, делать мир лучше. Не по своему образу и подобию, а просто… лучше. Ведь мир и так не самое приятное место, а те, кто помогает, приводят его к естественному лучшему миру. Которого может и никогда не случиться, ведь сколько людей, столько и представлений об этой «утопии для всех».
- Ты злишься на Питера, - спокойно констатирует Стефан. – О, не удивляйся – я хорошо знаю, каково это, и вижу это в других. Когда ты стал Человеком-Пауком, испытывал ли столько злости на Питера тогда?
«Я так не думаю».
Но он не добавляет, позволяет Отто самому найти ответ на этот вопрос. Только подсказывает:
- Все эмоции и мысли имеют силу, Отто. Негативные всегда сильнее – потому их так любят демоны и энергетические паразиты. Обилие злости, ненависти, зависти, разочарования и всего того, что порой гложет нас всех, утомляет и выматывает куда быстрее, чем даже самое опасное геройство. Ты не думал… отпустить?
Это звучало почти идеалистично, но именно этому когда-то учил Стефана Древний. Многие могут удивиться, если узнают, сколько злобы, ненависти и эгоцентризма было в Стрэндже тогда, как только он вошел в храм и увидел Древнего… когда Древний отказал ему в обучении. Он помнил, как его рвало на кусочки изнутри от ненависти ко всему в храме, как он хотел почти убить будущего наставника. А затем увидел, как Мордо замышлял дурное, и все словно… изменилось. Стефан увидел свое отражение в Карле и ему стало не по себе.
Увидел ли Отто свою лучшую сторону в Питере? Злился ли, что не может также?
Основной фокус Стефан ему пока не говорил.
А фокус был прост – не надо быть «также», надо быть собой. Может, потому у него и не получалось.

Отпустить прошлое всегда непросто.
Стефану потребовалось много лет, чтобы смириться, и все же некоторые вещи казались для него болезненными – настолько, что перешагнуть через них означало отказаться от какой-то важной части себя. Пусть и не самой лучшей, но все же его собственной. Может, у Отто что-то похожее? Не этого ли он боится – утратить что-то важное в попытке отпустить старые обиды?
Отто говорит про погибший город, и на ум сразу приходит Сан-Франциско. Так вот о чем говорили карты. Но Питера там уже не было – это Стрэндж помнит ясно, как условия сделки с гномом. Значит, Отто сделал все, что Питера не нашли как можно дольше, но кто-то все-таки нашел… и помог ему. А теперь Паркер находится в безопасном месте, если верить картам. Все эти расклады всегда так туманны…
- Питер в состоянии сам позаботиться о себе, - коротко произнес Стефан, больше размышляя над другими словами Отто. – Я понимаю, что ты будешь стоять на своем и сражаться за то, что тебе дорого. В этом мы схожи больше, чем ты думаешь.
Обычно это слова злодеев – так они ставят себя на один уровень с героями, говоря «мы с тобой одинаковые». Стефан выбрал более обтекаемую формулировку, которая несла схожий смысл. Они и правда были в чем-то схожи… но дьявол, как известно, кроется в деталях.
При ином раскладе и других обстоятельствах Стефан вполне бы мог прямо сейчас выдать Октавиуса Мстителям. Но он принимал во внимание и помощь в Асгарде, и то, что, несмотря ни на что, Отто говорит с ним довольно откровенно… для кого-то, кто слишком много скрывается и выдает себя за другого и человека, и героя.
- Даже если я один, - все же решает сказать, - то ты не можешь быть уверен, что Питер рано или поздно не придет за тобой. И тогда тебе придется держать ответ и перед ним, и перед всеми Мстителями, вне зависимости от того, будут ли достигнуты твои цели. Ты можешь и дальше продолжить эту войну против всех, а можешь найти другой путь. Ведь на том, что ты выбрал, всегда будут одни и те же препятствия. Неужели тебе нравится раз за разом наступать на одни и те же грабли?
За разговором они заходят все дальше в густой темный лес. Небо кажется вечерним, но в лесу так темно, что Стефан поднимает руку и шепчет короткое заклинание – над ладонью повисает голубоватый огонек.
В плотных кустарниках слышится движение. Кто-то за ними наблюдает, но не делает никаких агрессивных действий. Может, просто любопытное зверье?..
Только вот наблюдатель перемещается очень тихо, и человеческий слух Стрэнджа опасности не улавливает.
- Надо разбить лагерь, - задумчиво произносит волшебник, осматриваясь. – Вон там поляна подходит. Я займусь костром, а ты найди что-то на ужин – у меня не было времени поесть.

Однозначного ответа на все вопросы Отто нет. И Стрэндж молчит, намекая этим, что разговор окончен. Пока окончен, но они всегда могут к нему вернуться, когда настанет и момент, и ситуация, но сейчас им стоит задуматься о других вещах – менее философских, более буквальных, как ночлег и еда.
Пока Отто удаляется на охоту, Стефан находит несколько сухих веток, разламывает их и сооружает «шалаш» для костра. Покладывает немного сухой хвои и листьев, которые должны легко разжечься от любой искры.
Волшебник шепчет заклинание – с пальцев скрывается всполох огня и падает на палки… стекает по листьям и затухает.
Ага, должны.
Похоже, природа Нидавелира так же упряма, как и гномы, а потому никому и ничего не должна.
Стефан пробует еще несколько раз, но каждая попытка оканчивается одинаково – золотые искры пламени попросту гаснут, пробегая по деревяшкам как вода по льду. То ли дело в магии, то ли в упрямстве сухих веток, то ли в чем-то еще, но это никуда не годится.
В кустарнике раздается какое-то движение, и листья шумят так, что даже Стрэндж слышит приближение… чего-то не очень большого, но шустрого. Напрягшись, он встает и сразу сплетает заклинание, чтобы встретить нежданного гостя. Это может оказаться и Отто, потому Стефан ждет, пока этот «кто-то» покажется.
И когда из кустов выползает… огромная змея на двух лапах и сложенными крыльями, больше похожая на дальнего родственника дракона, волшебник приподнимает брови и смотрит на существо. Оно смотрит в ответ, открывает пасть и…
- О, черт, - Стефан в последнее мгновение успевает увернуться от кислотного плевка, который попадает точно на его «шалаш» для костра. – Очень… мило.
Линдворм – а это именно он, если Стрэндж верно помнил классификацию здешнего зверья – шипит и поднимает крылья, но больше для устрашения, чем для угрозы. А сзади раздается задорное потрескивание – от яда ящероподобной твари ветки волшебного леса загораются.
- Спокойнее, - вытянув руку, Стефан пытается успокоить существо, - я не причиню тебе вреда. А за огонь – спасибо, ты очень помог.
Но линдворм снова шипит и недовольно топает лапами по земле, трепещет крыльями почти как королевская кобра хвостом. Вряд ли волшебник успеет сплести заклинание для снятия языкового барьера прежде, чем змея нападет, а потому он говорит что-то успокаивающее – это действует и линдворм, при всей своей агрессивной позе, не нападает.
Ровно до того момента, пока где-то вдалеке не раздается визг и звук ломающихся веток.
- Хшш! – подпрыгивает линдворм, не зная, на кого нападать – на Стрэнджа или того, кто может выскочить из кустов.
Воспользовавшись отвлекающим маневром, Стефан быстро перебрасывает заклинание в другую руку, «раздавливает» его, преобразовывает в другое.
- Заклинаю алыми лентами Цитторака! – громогласно объявляет он, и красные энергетические ленты оплетают линдворма, лишая его движения. Пасть ему обвязывает тоже, чтобы не плевался своей кислотой, ядом или что там у него течет по клыкам.
А вот из кустов, с поросячьим визгом, вырывается кабан, и Стефан бросает в него еще несколько магических лент. Связанный кабан падает на землю, пропахивает своим клыком несколько футов прежде, чем остановиться.
Линдворм сразу дергается, вытягивает шею в сторону кабана.
Стрэндж, положив руки на пояс, мрачно смотрит на обоих. Затем – на Отто, который, похоже, решил поиграть в загонщика.
- Охотиться умеешь, да? – иронизирующе уточняет он, всем своим видом показывая, что уже понял, кто ему достался в напарники. – Ладно, займись кабаном. Похоже, наш новый друг тоже проголодался. Давай покормим и его, вдруг он будет полезен.
Сам Стефан не спешит развязывать зверей – он подбирает еще сухих веток, цепляет одно из поваленных тонких деревьев и подтаскивает к костру.

- Линдворм, - спокойно отвечает на вопрос о том, кто их новый змеиный друг. – Родственник драконов, но, в отличие от старших собратьев, плюется не огнем, а кислотой.
Парирование про Бартона Стефан воспринимает с привычно невозмутимой миной.
- Я тебя взял с собой не за навыки, Отто. Не скалься на любую шутку. Мои обычно беззлобные.
В отличие от навыков охоты, которые, по всей видимости, отсутствуют, в навыке разделки мяса у спутника есть какой-никакой опыт. Стефан, собиравший ветки, посматривает в сторону Октавиуса, размышляя над их разговором и всей ситуацией в целом.
Как и всякий ученый, Отто стремился воплощать свои идеи в жизнь. Но ученые их мира нередко обладали темным разумом, склонным к творению прекрасных вещей, у которых были ужасающие последствия. Клон с лицом Питера, общая обсессия Паркером и слова «если кто встанет на пути» не приносили умиротворения. Как и тот маленький факт, что Отто не отрицал наличие в своем арсенале могущественного артефакта, способного влиять на умы всего мира. Если бы не последние события, Стефан мог бы долго гадать, что это был за артефакт, но после посещения Санкторума и общения с Чарльзом все сводилось к одному знаменателю.
Вопрос был не в том, оставлять ли Камень Бесконечности такому человеку, как Отто, а в том, как силен уровень его отчаяния, раз он обратился к подобной силе.
- Конечно, - разложив ветви у костра, Стефан выхватил из воздуха сковороду – пара веток мигом рассыпались в труху. Магию ведь нужно откуда-то черпать. – Старайся действовать оперативно – в водоемах тоже водится… всякое.
Зачем убивать интригу для человека, которому живность Девяти Миров в новинку. Хотя, судя потому, как флегматично Отто разделывал кабана рядом с линдвормом, он начинает привыкать.
Пока же спутник занимался водными процедурами, Стефан еще раз перебирает мясо. Змея крутится и вертится, но волшебные ленты плотно сжимают ее гибкое тело.
- Не торопи события, - спокойно говорит Стрэндж, подняв небольшой кусочек мяса. – Лови.
Магический жест снимает с морды змеи ленту, и та открывает пасть, в которую тотчас летит еда. Кажется, змея хотела плюнуть в волшебника, но, почуяв еду, резко передумала.
- Умница, - мягкий тон линдворму тоже приходится по душе. – Еще?
Скормив змее еще несколько кусков, Стефан не забывает и про походный ужин. На выстроенной конструкции, похожей на табурет, над костром жарится мясо с травами – не теми, в которой вывалялось мясо, а теми, что он нашел во время поисков дров. Линдворм, уже лишенный пут, умиротворенно догрызает кабанью ногу поодаль от костра, но сбегать обратно в лес не намерен.
Стефан задумчиво смотрит на него и придумывает план, по которому им не предстоит влезать в долги в местной деревне. Правда, нужно немного подрессировать нового знакомого.
И речь не только про линдворма.
- Ужин готов, - протягивает вернувшемуся Отто деревянную тарелку с аппетитно пахнущим бифштексом средней прожарки, рядом с которым лежит небольшая горсть ягод. – Все съедобное, не беспокойся.
Свою порцию Стефан не берет, оставляя у костра – его руки заняты какой-то темной материей, на которой он словно бы… что-то вышивает. Но у него нет иголки, зато серебристая нить берется словно бы из воздуха.
- Как освежился? – не отрываясь от своего занятия, интересуется волшебник.

Предусмотрительность в мелочах была хорошим подспорьем для Отто, но все еще каплей в море всего того, что было за его спиной. Стефан благосклонно кивнул, сосредоточенно вышивая нужные узоры, что рунической вязью ложились по окантовке темной ткани.
- Шью, - ровный тон волшебника не содержал и капли сарказма или иронии – он лишь констатировал очевидное.
Помолчав, решил все же пояснить:
- Любой из Девяти Миров наполнен магией.  В Нидавелире магия – древняя, а потому неповоротливая и очень… сложная. При нужном навыке и опыте из нее можно извлечь пользу. Однако для чужаков, как мы с тобой, любое общение с местными жителями могут эту пользу перечеркнуть. Будь мы гостями Одина или Тора, то могли бы претендовать на какое-то особое отношение, однако в нашем случае репутацию придется зарабатывать. Потому нам и пригодится это.
Он расстелил уже то, что получилось – плащ с рукавами из темной ткани, по краям рукавов и капюшона которой серебрились узорчатые руны окантовки.
- Зачарованный плащ позволит становиться временно невидимым для окружающих, но действовать будет только в этом мире, - отложив в сторону свое шитье, Стефан все же взялся за тарелку с едой. – В нашем это будет все лишь сгустком теней, только и всего.
Линдворм наелся, скутился в клубок и заснул. Его раздутое пузо вздымалось, а из пасти раздавался сытый посвистывающий звук. Существо не попыталось сбежать или как-то напасть на людей – видимо, приручение шло по верному пути.
- Мы можем провести в этом мире несколько дней, - добавил, отщипнув немного мяса. – Но в нашем пройдет всего пара мгновений. Это на случай, если ты боишься, что наше «приключение» затянется. Завтра утром мы воспользуемся услугами нашего нового знакомого, - кивок на ящера, - чтобы встряхнуть местную деревню. А затем окажемся странствующими героями, что спасут от жуткой твари. Тебе я одежду уже сшил.
Он указал на место рядом с Отто – из теней показалась стопка одежды, похожая на одеяние какого варвара из средневековья. С поправками на нидавелирскую моду, разумеется.

Как минимум.
Стрэнджа забавит эта формулировка настолько, что он улыбается. Спокойно, беззлобно, без иронии или злой насмешки. Так улыбаются взрослые, когда слышат что-то потешное из уст ребенка.
В каком-то смысле, многие из ныне живущих для него дети, а он – бесконечно древний старик.
Но Отто прав – Стефан, как минимум, догадывается. Не потому, что такой умный, хоть и не без этого, а потому, что в его руках оказалось больше козырей, чем было нужно. Картина сложилась сама собой, даже не требуя особых усилий. А еще добавлялся опыт, неповторимый, огромный и весьма тяжелый, надо сказать.
- По моему опыту, - начав с самого весомого, Стефан невозмутимо отщипывает от готового сочного кабаньего мяса волокна, - человек, обладающий Камнем Бесконечности, редко имеет представление о силе, которой владеет. Потому остаются следы, по которым тому, кто владел одним из этих Камней, легко сложить пазл воедино.
Это было почти «мы в чем-то схожи», которое он не так давно говорил. Снова проводя параллели, Стрэндж вовсе не желал ставить себя или Отто в какой-то один уровень – всего лишь демонстрировал, что и герои, и злодеи могут оказаться перед одинаковым выбором.
И не то, чтобы он был желаем.
- Полагаю, ты ожидаешь, что я отберу у тебя его, - подняв взгляд от еды, Стрэндж пристально всматривается в лицо спутника. – Или, как минимум, сообщу о тебе Мстителям. Может, оставлю в этом мире, обманув, ведь ты достоин подобного наказания, потому как причинил вред моему другу. А, может, мне стоит найти Питера и просто… отдать тебя ему? Думаю, я смогу смириться с тем, что он с тобой сделает, когда увидит.
Для подобных сценариев не надо быть телепатом или психологом большого ума – Стефан не раз и даже не десять был и свидетелем, и участником подобных «разборов полетов». Он знал, что может твориться в голове если не злодея, то антигероя, который оказался в заложниках у сомнительного героя, как и знал, какие мысли могли привести к беде.
- Как видишь, у меня масса возможностей, Отто. Я могу воспользоваться каждой из них – по очереди или сразу всеми. Но не стану. Не потому, что верю в то лучшее, что есть в тебе, или вижу светлое, доброе, вечное. Всего лишь потому, что я не могу решить все проблемы мира за раз. Ты – проблема Питера, и тебя решать ему. Но ты можешь помочь мне решить мою проблему, которую не может помочь решить кто-то еще, потому что то, что делаю я – необходимость, которую никто не поймет и не одобрит. Но порой надо идти на жертвы.
Он умолкает, наконец отправив в рот немного мяса. Привкус у здешней живности более насыщенный, ведь даже животные здесь были наполнены магией, словно поедали ее вместе с листвой и травой. Что, кстати, не исключено, ведь для Стефана и воздух похож на дуновение магического ветра.
Добавить было нечего. Разве что «я пока не решил, что с тобой делать», но это слишком жутко и как-то по-злодейски, потому этих слов и не звучит.

Отредактировано Doctor Strange (21.01.2022 00:40)

Не мог бы.
В том-то и проблема, что раскрытие одной тайны неизменно влечет за собой новые проблемы и трудности. Для Отто раскрытие правды казалось решением, но с позиции Стефана все выглядело иначе. Как, впрочем, и всегда.
Если волшебник будет решать все чужие проблемы, то зачем нужны герои?
Пусть Питер и не обрадуется, узнав об их с Отто сотрудничестве, и тому, что у Стефана была возможность ему помочь… впрочем, не то, чтобы прямо «была» - скорее так, в общей абстрактной перспективе. Возможность сдать Отто Мстителям тоже есть, но он не был уверен в том, что память героев не подчищена ушлым подражателем с Камнем Бесконечности в кармане. С этим тоже надо было считаться, как и с тем, что Камень мог быть применен против него. Отто вряд ли просто так оставит довольно вольное обращение со своей доброй волей и принуждение к опасным путешествиям на позиции вынужденного телохранителя.
С другой стороны, если Стефан придумает достаточно каверзный план и сможет если не подружиться, то найти общий язык с Октавиусом, это может помочь им обоим… в долгосрочной перспективе.
Если они сойдутся хотя бы в некоторых взглядах.
Если это путешествие будет успешным.
Если все сложится.
Как же много «если».
- Поручения можешь и не выполнять, - спокойно говорит Стефан, потихоньку отрывая кусочки мяса. – Но смею напомнить, что мы в другом мире – совершенно буквально. Я его знаю, без прикрас, лучше тебя, и, если я говорю «беги», стоит прислушаться. Завтра я дам тебе более полные инструкции по поведению здесь, но сейчас можешь отдохнуть.
Конечно, он намекает на сон, но не было похоже, что сам собирается ложиться – отставляет тарелку, толком и не поев, снова берется за шитье.
- Я буду в дозоре всю ночь, - поясняет, не отрываясь от своего занятия, - спи спокойно. У тебя завтра тяжелый день.
Звучало так, будто все произошедшее до этого было какими-то «цветочками» - милыми, красивыми, совсем не опасными, а вот завтра их ждут самые настоящие смертельные «ягодки», что с огромным рвением оторвут им если не головы, то хотя бы конечности.
По невозмутимо благостному лицу Стрэнджа это, разумеется, не читается, но отчетливо слышится в мурлыкающем успокоением голосе. Он вроде бы говорит что-то еще, но на настолько непонятном языке, что любая попытка прислушаться и разобраться приведет только к одному – быстрому и глубокому сну.
Ему и правда нужен был отдохнувший и бодрый телохранитель, потому ничего странного в сонных чарах он не видит.

Утро наступает внезапно – Стефан касается плеча Отто и легонько трясет. На небе розовеет рассвет.
- Доброе утро, - говорит, протягивая тарелку с похлебкой из остатков вчерашнего кабана. – Завтрак в постель. С кофе тут напряженно, но я приготовил травяной чай – очень тонизирует. Но если после третьего глотка начнет мутить – лучше не допивать.
Он уже одет в темный плащ, который будто размывает его фигуру, пытаясь укрыть в тенях и окружающем мире. То часть плаща кажется клочком травы, переползшей чуть выше, то его рукав становится похож на склонившуюся слишком низко ветку дерева. Когда Стефан присаживается рядом с потухшим костром, чтобы забросать его травой и землей, плащ шустро мимикрирует под обстановку, скрывая волшебника – только руки и лицо виднеются.
Поблизости не было видно драконида, который с удовольствием дрых неподалеку от костра, как и разделанной туши кабана. Все выглядело почти как раньше, только круг от костра все еще оставался заметен. Ровно до тех пор, пока маг не бросает последнюю горсть земли, которая скрывает черные отметины.
- Твоя одежда, - Стефан указывает на небольшую стопку одежды, лежащей неподалеку от лежанки Октавиуса. – Ничего магического, но под местного с горем пополам сойдешь. Теперь, если ты подкрепился, тебя ждет краткая лекция по местному этикету.
Общение с дварфами мало чем отличалось от почти любого общения с другими народами, расами и всем прочим, но знания об этом у многих героев разнились. А у тех, кто прикидывался героем, и подавно. Ведь им-то всегда было проще нахрапом, безо всякого намека на дипломатию…
- Во-первых, - Стефан поднял указательный палец, - во время нашего путешествия не соглашайся ни на какие сделки с местными, не принимай у них еду, воду и подарки, а также следи, чтобы никто не пытался под шумок тебе что-нибудь всучить в руки. Во-вторых, будь вежлив – несмотря на все, вежливость здесь бывает ценнее золота. Даже если тебе кажется, что тебя провоцируют на конфликт, изо всех сил сохраняй вежливость – скорее всего, тебе не кажется, но ты не знаешь, с какой целью провокация, потому не реагируй. И в-третьих…
Он поворачивает голову в сторону едва заметной тропы.
- Не теряй меня из виду, - добавляет, улыбнувшись. – Мы должны пробыть здесь ровно двое суток, но вернуться обязаны спустя пять минут после ухода из нашего мира. Если мы надолго разделимся, потеряемся или кто-то из нас умрет, у нас будут серьезные проблемы с пространством и временем.
«Потому если тебе приснился план по коварному предательству, сверни его в трубочку и выбрось в форточку».
- Остались вопросы? – поинтересовался Стефан, поднимаясь с камня. – Идем, эта тропа приведет в деревню. Не удивляйся, если услышишь крики.