Стефан выходит из храма и чувствует некоторое облегчение – едва ощутимое, почти призрачное, но все же. Объект ненависти где-то там, в удушающей полутьме чужеродной постройки, которая своими необъятно высокими потолками давила на плечи, вместе с не то опасными существами, не то заложниками.
Он даже не смог толком их рассмотреть!
Следовало сотворить несколько раскладов и проверяющих чар, но вместо этого Стефан настолько увлекся своим гневом, что все вышло из-под контроля. Прошлое из раза в раз появлялось в настоящем, и с каждым появлением было все сложнее с ним смириться. Но почему призраки прошлого решили показаться именно сейчас? Почему каждое мелкое дело приводит его к чему-то большему?
Неужели положение дел настолько плохо, что не только он готовится к исходу, но и весь мир? И эти его «мелкие дела» - намеки, знамения конца, который куда ближе, чем он думал?..
Глубоко вздохнув разреженный воздух, медленно выдыхает, скрещивает руки на груди и смотрит на горизонт, который кажется бесконечным. Здесь все отличается от Земли, и потому усиливает ощущение беспомощности и одиночества. Зато ярость на Уэста как-то улеглась, потому он снова может более-менее свободно мыслить.
Ему пришлось долго наблюдать за Рамоной в прачечной прежде, чем он понял, кто она есть. Но обычно пожиратели душ заметны сразу, и они не обретают такую хорошую физическую оболочку. А если Никодемус помог пожирателям с оболочкой, то почему Рамона не вцепилась в душу Джеральда? Были все признаки того, что он в опасности, и своим появлением Стефан хотел отвлечь пожирателя, дать ему новую цель…
Внезапный вывод был до смешного прост и логичен – Рамона-пожиратель душ находится в теле той, к чьей душе прицепилась. Означает ли это, что те люди за троном Тиборо – такие же заложники пожирателей? Но почему пожиратели не скрываются, а считают себя… кем, детьми Отца-Тиборо? Выглядело все как очень странная партия, ходы в которой он пока не понимает.
Рассматривая в задумчивости парящие в облаках острова Шестого Измерения, Стефан почти не слышит, как к нему подходит Джеральд. Но не думает вздрогнуть – медленно оборачивается, невозмутимо смотрит на него.
Вопрос «в порядке» здесь неуместен, но вряд ли юноша задумывается о такой мелочи.
- Нет, - честно отвечает волшебник, отвернувшись. И дальше он хранит молчание, слушая, что рассказывает Герри.
А рассказ его полон вещей, которые немного, но проясняют картину происходящего. Он только хмыкает на заключение самого Джеральда, который уловил, что доверять Никодемусу нельзя. Если его собственные догадки верны, то совершенно точно нельзя. Но зачем Уэст так делает? Для чего похищает людей? Он ведь не скармливает их души пожирателям, обитающим здесь, значит… что? Стефан не понимает мотивацию и чего Никодемус добивается, а потому мрачно размышляет.
- Я тоже ошибся, Джеральд, - произносит он, с вынужденностью признавая способность ошибаться. – Пожиратели душ не могут обладать физической оболочкой, и я должен был сразу догадаться, что что-то не так. Но думал, что это – еще один вид пожирателей, отличный от ранее мне известных. Потому что Рамона вела себя нетипично для пожирателей… не так, как они должны вести себя.
Ее странное поведение словно накрыло глаза пеленой, которая спала, когда лже-Тиборо снял маску. Стефан стискивает зубы, но удерживает себя от очередного приступа гнева.
- Похоже, пожиратель душ, называющий себя Рамоной, уже питается душой девушки, в чьем теле находится. Однако… почему пожиратель назвал свое имя и ведет себя как человек? – это вопрос не к Герри, а в воздух, словно он размышляет вслух, не найдя ответа в молчаливых рассуждениях. – Ведь и для пожирателя опасно раскрывать себя. А раз она так льнула к тебе, узнав имя, то…
Стрэндж хмурится, понимая, что без небольшой лекции не обойтись.
- Пожиратели души предпочитают концентрироваться на одной цели, - его голос звучит более спокойно и размеренно, чем ранее. – Они как бы прикрепляются к жертве, постепенно вытягивают все ее жизненные силы до тех пор, пока не остается пустая оболочка. Человек теряет волю к жизни, но не убивает себя, а просто… перестает сохранять жизнь. Его ничто не радует, ничего не хочется. Нередко затяжные депрессии путают с воздействием пожирателя душ. И все же, когда пожиратель находит жертву, он не дает о себе знать. Он прячется глубоко в мыслях, поступках и кошмарах жертвы, не раскрывая себя. Обычно их крайне сложно увидеть и вытащить, ведь со временем они становятся с душой жертвы единым целым. В этом их основная опасность, ведь, если попытаться оторвать их от души, они могут эту душу расколоть. А расколотая душа это почти всегда равноценно смерти.
Он не говорит о случаях «почти», ведь в таких случаях не выживают – и снова «почти». Он был сам ярким примером тому, что случается с расколотой душой, но и это не тема для «лекции». Джеральду стоит знать, с чем они столкнулись, чтобы понимать риски. А они есть и серьезные.
- То, что Рамона так на тебя реагировала, говорит о том, что или у нее нет контакта с душой девушки, или она уже расколота. Но почему тогда нет проявлений личности девушки? – снова вопрос в воздух, и Стефан приподнимает одну руку, задумчиво потирая подбородок. – Словно личность девушки задвинута, а личность пожирателя на поверхности. Впервые вижу такое.
Да, бывает в этом мире такое, с чем даже он сталкивается в первый раз.
- Но тогда отсюда вытекают следующие вопросы, - и лицо его мрачнеет. – Почему Никодемус хочет помощи? Не похоже, что он тут бедствует, раз обладает силой Верховного волшебника этого измерения. Это он поместил пожирателей в людей? А люди – те самые пропавшие, за которыми мы пришли? Есть ли там кто-то, кого мы можем спасти, или они пустые оболочки, занятые пожирателями? И разве Никодемус не планировал нас убить, а затем сделать такими же, до того, как понял, что силенок у него не хватит? А раз так, то должны ли мы хоть что-то делать? Или следует оставить все, как есть. Вернуться в прачечную, найти статуэтку, разломать ее и спрятать там, где никакой еще Никодемус не найдет ее?
Стрэндж не спрашивает у Джеральда напрямую, но говорит вслух, давая понять, что эти вопросы – лишь малая часть всех тех сомнений, что родились у него за недолгое время. А ведь еще остается их прошлое с Никодемусом, которое тоже дает о себе знать, и от которого не так-то легко увернуться.
И не совсем правильно взваливать все эти вопросы на плечи юноши, но Стефан взял его не на прогулку, а чтобы показать – у каждого геройства есть своя обратная сторона. Порой герою стоит уйти, чтобы не причинить еще большего вреда.
- Что думаешь, Джеральд? – вопрошает серьезно, как у равноправного взрослого, на чье мнение будет полагаться. – Учитывая это и то, что в прошлом Никодемус не раз пытался предать и убить меня, как думаешь, что нам стоит делать?

Отредактировано Doctor Strange (22.02.2022 17:44)

Стефан усмехается. Слишком много Гарри Поттера в их жизнях в последнее время.
- Есть. Санкторум. Но, как ты понимаешь, после нашего приключения в нем я там персона нон-грата, а извещать о происходящем Тони не вариант.
Ведь они оба знают, что тревожить Старка, с учетом его состояния, до выписки из больницы – не то, что моветон, а серьезно ударит по уже кое-как восстановившемуся здоровью, откатив все усилия на сто дней назад. Стефану, как одному из тех, кто вытаскивал Старка с того света – дважды за последний месяц, если быть дотошным – не хотелось делать это в третий раз.
Недовольство и злость Джеральда на Никодемуса Стрэндж всецело разделяет, однако не может не уточнить важную деталь… о которой так хочется замолчать, чтобы сделать фигуру Уэста зловещей и опасной, но.
- Не думаю, что в этой части он врет, - все же произносит настолько нехотя, что это заметно и в голосе, и в лице. – Никодемус – не из тех магов, которые могут совладать с силой целого измерения. Огромная мощь не равнозначно умению этой мощью пользоваться, Джеральд, и Никодемус – яркий тому пример. Он не слабее меня, даже напротив – сейчас он, как Верховный Волшебник Шестого измерения, сильнее меня. Но ты сам видел его попытку меня убить. Если бы не мое умение поглощать энергию, у него могло получиться. И он не ждал, что я смогу. Видимо, снова недооценил мои силы и переоценил свои.
Подумав, волшебник все же решает сделать ремарку:
- Может, у тебя могло создаться обманчивое впечатление, что некоторые магические вещи – само собой разумеющееся. К сожалению, нет, Джеральд. Открыть портал между измерениями куда сложнее, чем, скажем, воскресить целый город на несколько миллионов жителей. Отделить пожирателя души от души, в которую он вцепился, так, чтобы душа не раскололась – еще сложнее. Большинство магов в любом измерении всегда находятся на уровне Никодемуса. Есть те, кто умеет и знает больше, но их умения и способности редко смогут дотянуть до моих.
Стефан на мгновение улыбается, на мгновение представив, как это могло прозвучать.
- Я это говорю не для того, чтобы похвастаться, а для того, чтобы ты понимал: то, что дается одному легко, не означает, что это – просто. Мне понадобилось семь лет, чтобы выучить основы магии, и еще неизмеримое количество времени, реальностей и попыток, чтобы научиться ее применять. Многие же маги остаются на уровне любителей, которые хотят больше могущества, но не знают, что с ним делать. Если бы он умел открывать порталы между измерениями, он бы это сделал. И он знал, что я не стану помогать ему…
На этих своих словах Стрэндж задумчиво нахмуривается, будто ощущает какую-то очень важную мысль. И когда он заговаривает снова, в его словах чувствуется прежнее раздражение, смешанное с налетом безысходности, когда понимаешь, что даже такой простофиля, как Уэст, смог тебя переиграть:
- … потому вполне мог сделать так, чтобы я ему помог. Он мог стреножить пожирателей, поселив их в тех, кто был похищен, и ведь знал, что я не смогу уйти, не оказав им посильную помощь. А затем я бы все равно открыл портал, чтобы вернуть этих людей, и он явно хотел оказаться среди них.
Стефан закрывает глаза, потирает левый висок. Ситуация его злит, а мигрень и рада подлить масла в огонь раздражения.
- Хорошо, - говорит так, будто с кем-то о чем-то договорился, но выглядит так, словно уговаривает сам себя, - мы попробуем помочь этим людям, Джеральд. Но ты должен помнить все то, что я тебе сказал. И помни, что даже на своем уровне владения магии Никодемус крайне опасен. Не поворачивайся к нему спиной. К людям, которым мы поможем, тоже. Они могут нанести тебе вред не со зла, а из страха или паники. Если почувствуешь, что не справляешься, скажи мне – я найду способ, как вытащить тебя отсюда. А сам уйду тогда, когда разберусь… со всем этим.

Отчего-то было приятно слушать краткую, но емкую оценку Уэста от Джеральда. Было что-то в этом от облегчения – наконец-то кто-то еще знает о его прошлом. Пусть совсем маленькую часть, но понимает и разделяет его мысли и мнение относительно одного конкретного человека, который и словом, и делом доказывает свое прогнившее нутро.
Может, потому Стефан втягивает других в свои дела – чтобы не сражаться со всем в одиночку?
Он все еще ищет ответ на этот вопрос. Все еще никак не может найти.
Или не хочет.
Но Джеральд задает резонные вопросы, и Стрэндж задумывается вновь.
Начать им следовало с расстановки приоритетов. Портал для возвращения был итогом, но предварительно следовало сделать две вещи – выяснить все нюансы про пропавших людей и узнать истинные мотивы Никодемуса. Стефан-то озвучил тот мотив, который показался ему в духе Уэста, как и любого хитрого приспособленца, но там могло быть что-то еще. А ведь еще оставался вопрос с тем, что случилось с Тиборо, который вряд ли бы так легко и просто расстался как с титулом Верховного Волшебника этого измерения, так и жизнью. Как показывает практика, магов убить сложно, а Верховных Волшебников и подавно.
Их даже уволить с концами не всегда получается.
- Секунду, - жестом попросив подождать, Стефан медленно потянулся рукой к чему-то в воздухе, словно в воздухе была невидимая стена и он хотел снять с нее плакат. Маленький кусочек пространства-материи вдруг и правда «оторвался», а затем накрыл их куполом, который разом скрывал и от взора, и от слуха, и от любого обнаружения.
Рука его потемнела, и эту руку он живо спрятал подмышку, скрестив руки на груди.
О боли, которая была ценой за такую маскировку, лучше не говорить – она была невыносима. Но нет ничего, чего он бы не выдержал, как и всегда.
- Давай представим, что мы не знаем мотивов Никодемуса, - заговорил Стрэндж, покосившись на вход в местный храм, - и нас с ним ничего не связывает. Что мы имеем? У нас есть человек с силой местного Верховного Волшебника, есть некоторое количество людей, которые не просят о помощи, но наверняка в ней нуждаются, и очень абстрактное представление о том, как вернуться назад. Но возвращение нужно нам всем, особенно – местному Верховному. А нам нужно помочь этим людям. Выходит, нам нужно поставить Уэсту условие для его возвращения – пусть объяснит, что с этими людьми, как они сюда попали, как им помочь. Если все так, как я подумал, то я привлеку его к ритуалу по очищению от пожирателей. Он не откажется, ведь отказ будет означать, что ему необходимо передать мне титул Верховного, ведь сейчас мне не достает сил на единоличное проведение подобных ритуалов. Однако я понастаиваю для вида, разумеется, чтобы он ничего не заподозрил.
Представляя, насколько много придется находиться в раздраженном состоянии, Стефан устало вздохнул. Усмирив свои страсти – большую часть из них, разумеется, теперь ему было довольно сложно выходить из себя. При первой встрече с Уэстом он, конечно, дал маху, но теперь, после расстановки всего и вся по своим местам, взял себя в руки и снова действовал осмотрительно. Но когда возвращаешься в состояние эмоционального равновесия, больше всего не хочется падать в одну из крайностей.
- Пока мы с ним будем препираться, тебе стоит разговорить и Рамону, и тех людей. Но будь осторожен – судя по всему, Рамона, как пожиратель душ, настроилась на твою душу. Она может и не желать тебе зла, но ее собственная жизнь зависит от душ живых существ.
В этом и заключалась относительность морали в мире магии и потустороннего – во вселенной было слишком много всего, что не ценило те же вещи, что ценили люди. Не потому, что они были злые и не хотели жить в мире, а потому, что мир никогда не был их опцией выживания. Пожиратели душ пожирали души. Эмоциональные паразиты паразитировали на эмоциональных. Предатели предавали. Воины сражались, развязывая войны в тех мирах, куда приходили. Императоры создавали империи на руинах и костях. Мутанты мутировали, адаптируясь к новым виткам спирали истории.
- А тебе нужно… играть ту роль, что придумал Никодемус, - после молчания, отвечает Стефан, внимательно посмотрев на юношу. – Он посчитал тебя или наивным, или недалеким, или удобным для манипулирования. В любом случае, сейчас нам выгодно поддерживать в нем уверенность, что ты к нему расположен и будешь помогать, так сказать, сохранять мне холодный рассудок.
«В каком-то смысле ты и так это делаешь».
- Это усыпит его бдительность, - чуть мягче добавил, как бы поясняя, - и позволит нам выудить у него больше информации. Посчитав, что ты на его стороне, он расслабится, будет выбалтывать больше, чем хочет, и в итоге проговорится о том, что хотел держать козырем в рукаве до последнего.
Звучало совсем не по-геройски. Звучало как что-то, похожее на обманный маневр, с предательством и ударом в спину. Но и Стефан не то, чтобы был героем – скорее, врачом, который ампутирует конечность, захваченную гангреной, чтобы спасти организм. И тот, кто использовал других для достижения своих целей, всегда мог получить ответный маневр схожего характера.
Не о себе ли ты думаешь?
Опять. Снова этот голос в голове. Что это – кто-то из тех, кого он поглотил? Отзвуки прошлого? Эхо собственной совести?
Голова начала болеть. Бам-бам-бам.
Стефан потер левую часть головы, охваченную огнем мигрени.
- Понимаю, что звучит не очень по-геройски, - зажмурив левый глаз, Стефан протяжно вздохнул, - но порой, чтобы получить шанс всем помочь, приходится действовать и такими методами. Но если тебе не нравится, то я не настаиваю. Придумаем что-то еще.