Лёгкие провалы в настоящем, голову ведёт от нахлынувшего прошлого. Это всё действие зелья, Эверетт понимает это, но уже не сопротивляется, он решает отпустить ситуацию, всё-таки , он за этим сюда пришёл. Он не знал, конечно же, что окажется здесь с Дианой, он хотел опуститься в свою голову сам, один, но и в компании это оказалось не менее приятно. Он так давно ни с кем не говорил…
Её рука коснулась его груди и он замер. Она наверняка слышала его бешеный стук, ускоренный приходом от зелья в кексах, но только ли он был во всём виноват?
– Не больно, – Соврал он, не привыкший раскрываться перед кем-то, – просто что-то сломано.
Откуда эта поэтичность? В нём её никогда не было, или, может, просто не наглядно? У всех на виду показывать свои чувства он не хотел, хотя внутри него творился настоящий ураган.
– У тебя талант, – Рассмеялся он, поднимая кекс, который он до этого положил на коробку, и откусил ещё кусочек, хотя можно было бы уже остановиться. Ещё чуть-чуть и он перестанет так часто думать о том, что нужно сказать, и просто поплывет по течению. А кому нужны эти проблемы?
Его постепенно отрывает от реальности и, глядя в небо, он видит падающую звезду, которая, по его желанию, застыла в воздухе. Такого не бывает… Он улыбается, откидывая голову назад.
Много проблем, накрывших его когда-то с головой, начали медленно сползать куда-то под ноги. Глубокий вдох и его уносит. Он был рад, что в этот момент Диана начала говорить о себе и своих отношениях, потому что его язык сейчас плохо слушался, и хотелось просто быть. Впрочем, последние несколько месяцев он и так существовал, просто теперь он не думал о негативе. Диана подобрала кекс идеально, Уилкиса больше не тянут проблемы, он освободился. И ради этого освобождения он готов есть эти кексы днями напролёт.
– У меня тоже никого не было, – Улыбнулся он, вспоминая свою жизнь, в которой не было проблесков высоких чувств, никогда, ни с кем, был только друг детства, который поддерживал его с самых малых лет, но и он исчез из его жизни, ещё и навсегда.
– Диана… – Он рассмеялся, покачав головой, от всей абсурдности их похожих ситуаций.
Столько совпадений в их судьбах невероятны, либо ему так только кажется из-за повышенного уровня дофамина в крови.
– Мой отец тоже бросил нас, но как только узнал, что мать беременна, – Усмехнулся он с толикой горечи, – он узнал, что сын может быть волшебником, да и моя мать тоже… волшебница. А ему это всё казалось сумасшествием, дикостью, он просто решил не связываться с этим. И ни разу не пытался потом меня найти.
Откровения рассыпались перед незнакомой ему девушкой, и он даже не стал себя останавливать. Как будто услышав её, поверив в её историю, не менее печальную, чем у него самого, у него спали все запреты.
– Моя мать тоже умерла. У неё… были проблемы с головой, – Он взял у неё из рук бутылку водки и отпил, поморщившись, решив продолжить, с горьким смешком, – это принято называть «душевнобольная». Мне кажется, это излишне сглаживает углы, гораздо реальнее называть «сумасшедшая».
Реальнее, но болезненнее.
– Ты скучаешь по ним? – Нахмурил брови он, переступив за грань тактичности. Впрочем, кто его в этом обвинит, если он вообще плохо контролирует свои эмоции сейчас. Спрашивает в лоб и говорить собирается откровенно.
Она?
– Так… – Он попытался остановить девушку, демонстрируя открытую ладонь, чтобы сделать паузу, пока его заторможенный слегка мозг переваривает информацию.
То есть… «она», значит, девушка? У Дианы Эшберри есть девушка?..
Стоит ли говорить, что Эверетт Уилкис никогда не встречал людей, любящих кого-то своего пола. Он не открывался никогда сам, и уж тем более никогда не говорил о других. Был ли он одним из них? Нет, определенно нет. Он бы никогда не смог полюбить какого-либо другого парня, они были ему даже противны. Он никого не знал, но был уверен. Ему всегда нравились девушки, он до последнего отрицал свои чувства к Феликсу, лишь последний год их «отношений» был гладким, ровно до того момента, как Эв узнал о свадьбе его и Ребекки. А ещё Эверетт не был уверен, что найдёт себе хоть какую-то пару.
– Имеешь ввиду, что ты любишь девушку, так? – Он всё-таки решил уточнить, – Об этом кто-то знает?
Главный волнующий его вопрос. Хотя, у Эверетта никогда не было мыслей о том, чтобы «раскрыться», ему вполне хорошо было в своей ракушке, просто он сам рушил её изнутри и по-другому жить просто не мог.
– Странная это штука, да? Такая любовь. Ты встречала кого-то… такого же? Мне всегда хотелось поговорить, но это не так уж просто…
Поджав губы он вдруг решил, что даже не будет обращать внимание на своё странное высказывание. Поймёт – хорошо, нет – и ладно.
— Я хочу убежать от себя самой. – Говорит она, а он видит в ней себя. Он давно мечтает сбежать, она просто озвучила его самые потаенные мечты.
– Я тоже.
Он жалеет о сказанном, это всё слишком странно, как будто в кексах наряду со всем остальным ещё и… Он смеётся.
– У тебя там сыворотка правды, чтоли? – Он кивает на кекс, удивлённый их откровенным диалогом. Через чур откровенным для двух незнакомых друг другу людей.
Её проблемы с девушкой очень близки Эверетту, хоть он никогда не пилил ничем Феликса, всё было с точностью наоборот. В Диане сейчас он видел Фоули, от этого становилось больнее, он всё проецировал на себя.
Услышав знакомую фамилию, он будто встрепенулся.
– Треверс? Леонард чтоли? – Спросил удивлённо он, а в голове заметались флешбеки, в которых он выдаёт Лео всю мыслимую и немыслимую правду о Мальсибере. И чёрт с ним.
– Мутный парень, я имел с ним кое-какие дела, – Эв покивал головой, а затем суровость сменилась пошловатой ухмылкой, – и бабы от него прутся, это я видел своими глазами, так что меня бы его флирт тоже взбесил!
Он рассмеялся, хотя, вообще-то, совсем не к месту. Диана задала ему вопрос про брак… Эверетт нахмурился, вспоминая снова подробности этой мерзкой истории, решая, что ответит ей тогда, когда сам найдёт ответ, а пока он просто молча улыбался, будто скрывал что-то очень-очень ценное… Наконец, покачав головой, он выдал только одну простую истину, пришедшую ему в голову после всего этого разговора:
– В любви мне всю жизнь не везло, я совершенно в ней ничего не понимаю.
Он поднялся со скамьи и посмотрел в сторону ближайшего дерева. Ему вдруг захотелось на него залезть, чтобы никто, совсем никто, даже случайно не наткнулся на них взглядами.
– Пойдёшь? – Он заискивающе кивнул ей на дерево, подхватывая бутылку подмышку, кекс в зубы, и, взяв небольшой разгон, запрыгнут на ствол, цепляясь рукой за внушительную ветку сверху, подтягиваясь и перекидывая ногу, чтобы сесть поудобнее. Держать равновесие было трудно, но удивительная лёгкость в теле ему помогала.
– Поднимайся, – Он чуть свесился, протягивая ей руку, чтобы она уцепилась, а он мог её подтянуть к себе.
Здесь гораздо спокойнее. Пусть они находились всё в этом же парке, но теперь это как будто только их место. Место за густой листвой, покачивающийся на ветру слишком медленно, как в замедленной съёмке, и от этого хочется прикрыть глаза.
– Честно… я не хочу больше никого любить, – Сказал ей Уилкис, отклоняясь спиной о дерево, чувствуя шершавую кору, – я останусь один. Одному спокойней.
Мелкое покалывание в пальцах успокаивало, создавая короткие импульсы по всему телу, будто что-то взрывалось в нём, где-то на уровне сердца, и распадалось по конечностям. Он просто взял Диану за руку, без подтекста… просто касания для него сейчас были другими, ему хотелось проверить. Он поднял её кисть и прошёлся пальцами по внешней стороне ладони, затем по каждому пальцу по отдельности, чтобы разъединить их, а после перешёл на внутреннюю сторону. Он улыбался и иногда тихо посмеивался, продолжая трогать её руку.
– Прости, – Он издал короткий смешок, – это так странно. Все эти ощущения.
Эверетт сидел на дереве напротив неё, и просто сплёл их пальцы.
– Только не убирай, пожалуйста, руку, – Попросил он, вдруг почувствовав себя будто ребёнком, у которого вот-вот сейчас что-то отберут. Ему становилось спокойнее, получая энергию, отдачу, тепло…
– Ты хотела знать, хочу ли я что-то сделать с ней, – Он сразу же оговорился, меняя «мужа» на «невесту», – нет, не хотел. Я лишний стал в их жизни. Поэтому просто пойду своей дорогой и буду один. Всё-равно я думаю, что моя жизнь не имеет никакого смысла, я живу для себя, для момента. Не хочу думать о том, что будет завтра, с моим образом жизни этого призрачного «завтра» может и никогда не настать.
Он накрыл их руки второй, рассматривая их неприлично долго.
– А ты хотела что-то сделать с Леонардом, да? – Вдруг задал он вопрос, переворачивая её ладонь, рассматривая линии на ней, словно маленькие борозды судьбы, проводя по ним большим пальцем, - Ты считаешь, что это поможет тебе уберечь её?
• • • • • • • • • • • • • • • • • • • •
[/float]- Привет. – Лили хочется провалится сквозь землю. Не спрашивая разрешения, она села рядом на краешек дивана. Гостиная Грифиндора вдруг перестала быть уютной, а вместо тепла от камина на нее валит необъяснимый жар. Эванс краснеет, хотя может и бледнеет, ведь руки у нее – мокрые ледышки. – Прости, что весь день таращилась. – Лили зашла не с того края, Лили не знает, что сказать, стоит ли и вовсе что-то говорить. Девушка морщится и начинает заново. – Я сделала это для тебя. – Дрожащей рукой Эванс вынимает прозрачный пузырек из кармана мантии. – Ничего особенно, рябиновый отвар. – Эванс запинается, смотрит в глаза Ремусу. Она не уверенна, но ее глаза говорят: мне жаль, мне так чертовски жаль, что это случилось с тобой! – Подумала, он может помочь. – Этого так ничтожно мало, но Эванс не придумала ничего лучше. Она уже перечитала все книги в библиотеке, она кажется знает все о ликантропии, но то чего не знает никто – как помочь тому, кто заболел. Лили так хочется обнять Люпина, что ей приходится стиснуть зубы. – Наверное мне лучше уйти, пока твои друзья не вернулись. – Мягкая улыбка касается ее губ, Лили ищет пути отступления.
