Еще одня сестра Оддлёйг не была так уж и сюрпризом для Асбьёрна. В конце концов, он уже, видимо, перестал удивлться и всё это воспринимал как данность. Мол, раз древние саги решили ожить именно вокруг него - то почему и нет? К тому же, медовуха была вкусной. Пенная, густая... а Фьялар оказался мужиком, что надо. Он не давал никаких туманных намёков, лишь чёткие, настоящие факты. Ну и что, что на некоторые вопросы он попросту не отвечал? К тому же... он умел пить. И покуда девушки ели, мужики больше пили, лишь изредка закусывая. Они болтали о природе, о кузнице, о созданных легендарных вещах, и на вопрос Иггурсона цвергу касательно его подарка Оддлёйнг Фьялар лишь хохотнул, и сказал, что она ему уже ответила, но раз Асбьёрн не понимает ответа, то увы - цверг лучше альвки никогда не сможет ничего сказать, ибо их, цвергов, дело - ковать, а альвы - дети разговоров и туманных действий. Сказал как мужик, настоящий мужик. Асбьёрн начинал все больше и больше уважать этого низкорослого и пусть хамоватого, но все же честного и открытого дворфа. Но природе, видимо, было мало сюрпризов на сегодняшний вечер.
Когда блондин увидел новопришедшего гостя, его нутро будто бы сжало, выкрутило, и почти что выбросило наружу. В хорошем понимании данного смысла, если такое можно представить. Он почему-то впревые за всю неделю после кораблекрушения ощутил себя дома. И хотя этого путника он не знал, сердце его наполнилось радостью. Пожалуй, впервые за всё это время он был счастлив. Встав со своего места, он тотчас же подошёл к старику:
- Проходи же, путник. Место у моего очага и скудного стола всегда найдётся для тебя. Правда, не сильно мы богаты яствами... только мяса осталось немного да медовухи много. Ну, и остальной выпивки навроде виски, вина, эля, пива да прочего хватает.
- Коль не затруднит - кряхтя, пристроил свой очччень странный посох у стены мужчина, и уселся в кресло, с которого почему-то сразу сбежал Фьялар, будто бы прячасть за Асбьёрном и усиленно делая вид, что его сильно заинтересовал камин и его подкармливание - хотелось бы вина. Но и медовуху эту также хотелось бы отведать - уж слишком дивный запах у нее!
И несмотря на робкие протесты альвок, что, мол, хозяин не должен всё сам, Асбьёрн улетел в кладовую, откуда притащил пять бутылок вина, после подумал, и приволок еще четыре. Волшебное число ведь! Да и альвки тоже ведь медку почему-то предпочитали вино. Видимо, в голову сильно оно бъёт женщинам.... всем без исключения, что ли. После незнакомец, представившийся, как Аугр, поднял кубок с медовухой, произнёс скромный. но красивый тост, и улыбнувшись Асбьёрну, выпил. Фьялар, глядящий на это все с благоговейным ужасом, видимо, понял - раз этот старик выпил в этом доме, да и тост произнёс, то бояться нечего, и как-то сразу поближе подвинулся к столу, а главное - к бочке с чудодейственным напитком. и застолье так или иначе продолжилось.
Асбьёрн с Фьяларом пили мёд, и кажется, вообще о еде забыли. Фреки все крутился подле старика, успешно выпрашивая мясцо со стола и чувствовал себя не менее счастливым, нежели хозяин. Альвки о чём-то беседовали с Аугром, и он умудрялся поддерживать беседу как с ними, так и с Фьяларом и Асбьёрном, то и дело как-то странно смотря на блондина.Но мужчина будто бы и не замечал подобного изменения во взгляде старика. Зато он заметил, что его немощь да усталость - явно показные. Будто бы насмешка, не несущая злого умысла. И конечно же, он безошибочно опосзнал в его посохе боевое копьё. Только... оно будто бы было каким-то сжатым. Как пленённый человек, котороый только и ждёт, когда его освободят. Но всё это Асбьёрн честно списал на медовуху.
И наконец мужчины решили сыграть в древнюю, как само время, игру. Девушки, впрочем, тоже не отказывались - хотя вряд ли по причине желания. Просто перед новоприбывшим гостем они будто бы не смели отказываться от чего бы то ни было. Смысл игры был в следующем: перед участниками ставится по жбану мёда, и тот, кто выпивает быстрее всех, загабывает какое-то желание тому, кто выпивает медленнее остальных. Мёда было еще подозрительно много, хотя Асбьёрн мог поклясться, что они все выпили уже одну треть как минимум. Но такому прелестному подарку судьбы не смотрят в зубы, а посему когда жбаны были наполнены, все только и ожидали отмашки. Будто бы дуэль на диком западе. И вот Аугр как-то молодецки воскликнул "пьём!" - и все сразу ринулись исполнять веленое. Даже не задумавшись, что прозвучало сие не как старт, а как ..повеление, что ли. Первой выпила Оддлёйг, судя по всему, попросту влив в себя содержимое. Асбьёрн же как-то засмаковался медком, посему не поспел, Фьялар как-то завороженно смотрел на открывшиеся новые способности у альвок, а старик, загадочно улыбаясь, допил четвёртым. И так вышло, что Асбьёрн допил последним.
- Ну как ты так, кузнец - на диво умело притворно огорчившись, покачал головой Аугр, с искринками смеха в глазу - такой большой, а так девам дал ты выиграть! Теперь - исполняй желанье. Оддлёйг?
Посмотрев на альвку, старик улыбнулся ей, и развёл руками. будто бы говоря "дерзай же, дева". Но слегка сощурившийся его взгляд также говорил о том, что о неких запретных вещах она тоже должна помнить. И альвка, хитро посмотрев на Иггурсона, сказала.
По волшебству дев из Сокрытого Народа одёжка мужчины будто бы испарилась, оставив его в одних джинсах да синструментом, похожим на помесь никельхарпы с гитарой, в руках. Сумрачно осмотрев сей старинный инструмент и его новый облик, мужчина хотел было сказать, что он как бы играть на этом не умеет, однако Аугр сразу же его перебил, заверив, что верит в то, что у него получится. И он как-то сразу поверил старику, всё еще не понимая, какого лешего его раздели. Но когда ему сказали встать да пройтись к камину, вместе с оным погасив свет, кузнец, кажись, начал догадываться.
- Спой же нам теперь - мелодичным, переливчастым голоском протнула старшая из сестёр. - Спой да сыграй ты нам, кузнец.
[audio]http://pleer.com/tracks/14274427rNkr[/audio]
И Асбьёрн начал играть, попросту выдумывая мелодию на ходу и удивляясь, что он вообще на этом может играть. Одна из сестёр откуда-то достала флейту и начала подыгрывать кузнецу, а цверг очень быстро и умело из подручных средств соорудил барабан, да деревянными ложками начал отстукивать ритм, они все будто бы сговорились... но это было прекрасно, как считал кузнец. Он пел песнь о верховном боге асов, Одине, о его копье Гунгнир, о том, как Игг бросал копьё в строй ванов, начиная битву богов, и о том, как Ас искал мудрости рун. Воздух в комнате вдргу стал тягучим, вязким, будто бы удерживал всех там, где они находились, но не душил, нет - наоборот, он словно бы увлекал за собой в столь древнее время, что сами боги тогда были еще молодыми. Сам Асбьёрн был словно в трансе, но не желал останавливаться - он пел да играл дальше, смотря куда-то вдаль, изредка поглядывая на присутствующих, будто бы робко спрашивая, не ошибся ли где он, но после и вовсе переатал это делать, будучи увлечённым с головой музыкой. Так продолжалось, покуда почему-то Иггурсон не изменил язык да мелодию на более древние. И он, сам того не осознавая, начал нараспев читать Речи Высокого. Протяжно, медленно, словно бы сам спрашивал то, что когда-то спрашивал Вотан у Лоддфафнира, когда говорил эти Речи. Альвки да цверг начали невольно подпевать Асбьёрну, так как сами перенеслись в то время, когда Мидгардом правила лишь магия, и боги ходили среди людей, не таясь, не скрываясь. Когда их народы были свободными и не жили в ночной тени, когда человек был молод и юн, а они - хозяинами этой земли. Умеешь ли резать? Умеешь разгадывать? Умеешь окрасить? Умеешь ли спрашивать? Умеешь молиться да жертвы готовить? Умеешь раздать? Умеешь заклать? Эти вопросы, что пел Асбьёрн, отражались в каждом из присутствующих, но больше всего - в одноглазом старике. То, как он смотрел на блондина, было не описать словами. В его взгляде читалась скорбь, сила, любовь, сожаление, понимание, мудрость, молчание, величие, сила и тайны. Ни один смертный человек не описал бы и не понял бы взгляда отца, смотрящего на своего сына сейчас, когда само естество его первенца рвётся наружу, находя всё новые пути, однако неизменно удерживается волею Гиннунгагапа. Что стоило Одину освободить Тора от плена иллюзии смертности, в котором он находился, в который он верил? Лишь взмах руки, или простое желание - не более. Даже слово или начерченная в воздухе руна сделали бы это... однако Аудр, назвавшийся богатым, был достаточно мудр, чтобы понимать - последствия будут куда хуже, чем если бы его сын каждый день разбивал собой строения людей на глазах у кучи свидетелей или же еще что похожее творил. Не ему было сейчас изменять правила, не им же и установленные. не потому, что он не мог... а потому, что таков был путь. Который не был его, Одина, путём.
[audio]http://pleer.com/tracks/14336848Cw3I[/audio]
В начале его добровольного изгнания, когда Вотан сказал Альдриф, что останется среди развалин Старого Асгарда, Ас понял - ему не найти ответов на свои вопросы в месте, которое созданное людьми, которое было осквернено изначально. Ему нужно было вернуться к истокам. И вскоре он спустился в Мидгард, спрятавшись от взора всевидящего Хеймдалля. Никому неизвестно, что делал Вотан в срединном мире, однако самые смелые могли бы предположить, что он заново искал самого себя. Каковым же было его удивление, когда Ньёрд, явившийся к нему в облике старого моряка, сказал, что видел его сына, которого лишь недавно отец похоронил? Слишком малым, дабы поверить в его искренность и неожиданность. предполагал ли Гримнир, что так будет? Нет. Знал ли он своих детей, как родных, так и тех, с кем узы крови его не связывали? О, еще как знал. И знал, на что они способны. Знал, что они сделают в то или иное время. Так же, как знал, что порой от них самих стоит хранить тайны о них же, о поступках их братьев да сестры - ибо иначе они уже не будут самими собою. Если брать во внимание видение Игга самого мироздания, можно сказать, что он в некотором роде знал, что подобное будет. Не знал лишь, когда, где, и как. Но зная Локи, Один был уверен в том, что тайнами это будет покрыто, и что сокрыто это будет ото всех, кроме самого Трикстера. Посему он заставил Ньёрда хранить чужую тайну ото всех, и хотел было отправиться дальше... но не смог удержаться и не увидеть своего мальчика. И когда он впервые на него посмотрел, то вместе с радостью испытал боль. Но сейчас, когда тот, кто считал себя Асбьёрном, пел, Аугр понял - недолго осталсь томиться ему. Нити оков его разума, которые сама его суть растягивала, ведомая сверхъестественным упрямством, уже скоро притянут тех, кто должен указать ему путь к самому себе. Игг был спокоен за своего сына - по разным причинам. И сейчас он в кои-то веки позволил себе быть лишь наблюдателем истории, . В конце концов, не он эту историю писал, не он придумал, не он оную начал и не ему ее заканчивать. Но это не означало, что Вотан откажет себе в прочтении хотя бы нескольких страниц втайне от автора. И что он не послушает сына, который, сам того не понимая, пел о своём отце, и о рунах, никогда не изучая оные, но естеством понимающего многие из них.
Они пили, пели, танцевали, соревновались в искусстве скальда, и вскоре этот вечер стал напоминать древнее время. Мёд, данный Ньёрдом Асбьёрну, и впрямь был чудотворным. Будто бы и не был двадцать первый век на дворе. Будто бы сидели они в медовом зале, освещаемым лишь светом костра, который полыхал в камине. Время было чем-то столь несущественным, и Асбьёрн чувствовал, что сейчас он - среди своих. Что он среди тех, кто его понимают. И когда Иггурсон ненадолго отлучился по естественной нужде, Один тихо сказал цвергу да альвкам:
- Будьте с ним рядом. Его путь должен быть им пройден лишь, но нигде не написано, что он должен быть пройден им в одиночку. И позаботьтесь о той несчастной смертной, что наверху спит беззаботном. Ибо когда сын мой уйдёт - а время сие наступит без сомненья, ее с собой он взять не сможет. Не оставляйте ее после этого. Дайте ей возможность не только верить, но и прикоснуться к другой части Мидгарда, той, которую смертные давно позабыли. Научите ее, как жить дальше, и как слышать, видеть, ощущать да говорить. - Затем старик встал, и направился вслед за Асбьёрном, попёршимся к своей кузнице словно по наитию - Оставайтесь здесь. Не оставляйте больше их. Это уже небезопасно. Ну а я пойду с сыном попрощаюсь.
Один шёл на звук молота, который мерно стучал по наковальне. Ну еще бы. Разве способен он удержаться от того, чтобы ощутить молот в своих руках? Разве он может не создавать, не быть громом, который он пытается услышать в звоне металла, бьющему по наковальне?
- Что делаешь, Асбьёрн? - зайдя в кузницу, Аугр вновь слегка сгорбился, откинув капюшон. - Лемех? Засов?
- Да вот, решил бстро закончить вещь одну свою - улыбнувшись, тихо ответил кузнец. - Тут работы ведь всего ничего.
- Да как сказать - осмотрев изделие, покачал головой Аугр, притворно насупившись - успеешь ли, покуда гости не уснут?
- Успею - хмыкнул Иггурсон, остудив обух секиры и задумчиво смотря на него - у меня всё почти готово. Только рисунок осталось выбить. - посмотрев на собеседника, он задумался, и спросил: - Может, это не моё дело... но как ты потерял свой глаз?
- О, но я его не терял. - хитро ответил Аугр. - Я точно знаю, где он.
Непонимающе уставившись на старика, Асбьёрн все же рассмеялся, покачав головой, и начал выбивать орнамент на обухе.
- И где ты купил свой... посох? Я подобной работы еще не видел. И не думаю, что человек может такое сделать.
- А я его и не покупал. Мне его дали. Как и моим сыновьям много всего дали. В качестве взятки. - так же посмеиваясь, ответил одноглазый.
Еще один честнейший ответ, но безо всякого объяснения. Да, ему определённо нравился этот старик. Хоть Асбьёрн о нём ничего и не знал. Зато другие, судя по всему, знали.
- И еще вот... ты не удивился, когда увидел альвок трёх да цверга. Да и они приняли тебя, как старого знакомого. Кто же ты, Аугр? - наконец закончив высекать желаемое, кузнец выпрямился да посмотрел на собеседника.
- Кто я? Я отец - очень многодетный, кстати, странник, гость и хозяин, муж и вдовец, всадник и пеший, помощник и вредитель. Быть может, я тот, кем нужен быть в данную минуту? - слегка сощурившись. с хитринкой спросил в ответ Аугр.
- Ты говоришь, словно родом прямиком из Старшей Эдды, старик - подойдя на шаг ближе, продолжил кузнец, всматриваясь в лицо собеседника. Колокольчики догадок звенели в его головеж. но каждый раз, когда он смотрел на Аугра. Они словно бы затихали, приглушенные чьей-то мягкой, властной рукой. - и лишь один герой в ней говорит так.
- О да - согласился он, кивнув и будто бы просияв. - У него много имён, обличий и призваний, и он правит Асами. Да только Один ли я, Асбьёрн? - и в ответ одноглазый развёл руками да рассмеялся добродушно.
Помолчав с несоклько секунд, Асбьёрн также рассмеялся в ответ, махнув рукой.
- Даже и не знаю. Это медовуха, видимо, выводы похожие меня делать заставляет. Но тебе, видать, польстило, не так ли, Аугр, а?
- Еще как. Ты будто бы сквозь меня всего смотрел! - расхохотался старик, обняв великана за плечи да слегка пошатываясь со смеху и от выпитого. - небось, сейчас в зеркало посмотришь, и скажешь, что видишь Тора-Громовержца!
Уже и Асбьёрн зашлся громким смехом, похлопав смешного старика по плечу, и направившись доделывать топор. Еще с минут пятнадцать работы - и вот рукоять была прилажена, обмотана кожей, да накрепко присобачена к обуху секиры. Это был удобный бородатый топор, который мог считаться и двуручной секирой при определённых обстоятельствах: слишком большое лезвие, но из-за коротоковатой рукояти мог использоваться как и одноручное оружие. Рисунок на металле изображал витиеватые переплетения, формировавшие хмурое, властное лицо какого-то божества, а внизу были волки, бегущие в сторону режущей кромки. Узоры между ними напоминали снег. Прямо изображение Дикой Охоты в лучших древнескандинавских традициях.
- Я хотел бы подарить его тебе... сам не знаю, почему. - слегка помявшись, протянул секиру Аугру Асбьёрн. - Это хороший топор, крепкий, пусть и простоват весьма.
- О, не так уж он и простоват - бережно взяв секиру из рук кузнеца, тихо ответил одноглазый, глядя на работу Иггурсона. - Отнюдь, Асбьёрн. И это отличный дар! Да только сейчас не могу его я с собой взять. Я приду за ним немного позже, если ты не против. Вскоре.
- Да, конечно. Я всегда рад буду видеть тебя в своём доме, Аугр. Ты - хороший человек. - усмехнулся блондин, приняв секиру обратно.
- Дети мои так не считают, знаешь ли - вздохнул тот. - И судя по всему, отнюдь не зря.
- Но ты ведь не можешь идеальным быть, не так ли? Конечно, для ребёнка отец - почитай, что бог. Но мало какой ребёнок понимает, что кем бы ни был его отец, он все же человек. Склонный ошибаться. Оступаться. Неужели твои чада этого не понимают, Аугр?
- Если бы всё было так просто. Я слишком долго думал в первую очередь о других, о делах каких-то, да о долге, и лишь после - о детях. А когда опомнился - их уже и не нужно было воспитывать, Вот тебе задача! - только и развёл руками старик.
- Значит, это были крайне важные задачи и дела, раз ты сделал такой выбор. И дети этого не понимают? Ты пытался им это объяснить? Поговорить, хотя бы? Ведь даже если они уже взрослые - никогда не поздно.
- Кто-то понимает, но все равно недоволен, кто-то понимает и смирился, а кто-то знать меня не желает за мои ошибки в прошлом, не желая даже на разговор какой согласиться. И как я тут к ним достучаться могу, м?
- Просто не сдавайся. Что бы они не говорили, как бы себя не вели - все же ты их отец, Аугр. Признай перед ними ты свои ошибки, и попроси прощенья. Это просто ведь - грустно улыбнулся Асбьёрн, когда они уже почти дошли до дома. - Кем бы ты ни был в их детстве, ты все же был еще их отцом. Вспомни об этом хотя бы сейчас, если тогда было не до того. Сделай первый шаг к детям своим, не жди, что они простят тебя за просто так. Ведь никогда не поздно быть... ну, частью семьи, что ли. Потому что кто мы без семьи?
В ответ старик лишь невесело хохотнул, покачивая головой. Однако он дал понять, что услышал собеседника. И попрощавшись на пороге с кузнецом, Аугр ушёл, аргументировав свой уход тем, что дело близилось к рассвету, а сам Иггурсон, зайдя внутрь, обнаружил двух спящих на диване младших сестёр Оддлёйг и ее саму с Фьяларом, о чем-то сумрачно перешёптывающихся. Шёпот стих, как только великан вошёл в гостиную, и веселье продолжилось, правда, уже тише, и не в таком масштабе.
Солнечные лучи встретили дом Асбьёрна уже когда альвки спали в гостевой комнате, Фьялар честно храпел на диване в обнимку с Фреки, которго они вчера тоже напоить успели, а сам Асбьёрн валялся полуголый на кровати подле Сигги, оттащенный туда цвергом и старшей из сестёр ради шутки. Лапища его лежала на ... ну, там, где приличные мужчины лапы не ложат, морда утонула в подушке, и ему было хорошо в мире сновидений. В конце концов, хотя бы несколько часов сна Сокрытый народ заставил его принять. Да и заодно слегка подшутить над смертной.
Ведь кем бы ни был скандинав - альвом, человеком, асом, ваном или цвергом - желание тролллить у него в крови.
Отредактировано Thor Odinson (09.11.2016 19:24)