[audio]http://pleer.com/tracks/14096522DFOt[/audio]
   Он шёл по ледяной пустыне, которая не имела ни начала, ни конца. Под его ногами звёзды хрустели, словно снег, поблёскивая светом рождающихся и умирающих небесных светил. Он шёл, потому что больше у него ничего не оставалось - это хоть как-то позволяло согреться от холода, замораживающего не только призрачное напоминание о плоти, но также саму душу, пожирая ее остатки. Вьюга космических штормов, терзавшая его лицо, так же напоминала ледяные ветра, как и туманности - суровые, мрачные скалы. Дороги под его ногами не было - равно, как и каких-либо ориентиров. Все вокруг изменялось настолько, что, казалось, он попросту топчется на месте. Вдали то и дело он видел силуэты тех, кого никак не мог увидеть - но знал, что это не видения. Это происходит на самом деле. Вот он увидел рождение самого Имира - и знал, что это происходит наяву, а не является отголоском прошлых событий. Немногим позже его глазам предстала картина создания Девяти Миров из плоти и крови первого инеистого великана. Он видел своими глазами, как создаются и разрушаются сами мироздания - и с каждой секундой он всё больше забывал о том, кто он такой. Память уходила от него, словно конечный  путь. Может, стоит остановиться? Он и так умрёт, его не станет - так зачем сопротивляться? Однако... что такое смерть? Он успел забыть и это. Может, все же стоит остановиться? Всего лишь на миг. Передохнуть хотя бы минутку. Или же нет? Что такое свобода выбора? Что такое сам выбор? Он не знал. Уже не знал. Посему ему только и оставалось, что идти дальше, безуспешно пытаясь закрыться от неистовой бури, волна за волной стирающего его память и самого его из бытия.
   Неизвестно, сколько он так шёл по Бездне. Здесь не было самого понятия времени - оно здесь было столь же незначительным, сколь и само понятие жизни, смерти, да и всё остальное. Пока что он еще помнил, что он Тор, но что такое имя - уже забыл. Всё, что могло удержать его здесь - это память о событиях, память о близких, родных, даже врагах - но как только Ас об этом вспоминал, ледяная вьюга Гиннунгагапа тотчас же вырывала эти воспоминания из него. Это был тупиковый путь, лишь с одним концом. Но бог все же продолжал идти, уже не ощущая своих конечностей от неистового холода. Такое ощущение, будто оные начали исчезать... и впрямь: когда он мельком посмотрел на свои руки, те уже стали полупрозрачными. Видимо, осталось ему совсем недолго. Но всё, что он еще может делать - так это идти. И как только он сосредоточился на своём пути - то сразу же начал куда-то падать.
   Падение было и полётом, и левитацией, и не было ему конца - ибо начала тоже не было. Не было здеь ни понятия "верх", ни понятия "низ" - вообще не существовало каких-либо ориентиров в пространстве, потому что и пространства как такового также не существовало. Все, что Тор видел и воспринимал, Бездна Гиннунгов показывала ему лишь исходя из того, что он способен понять своими израненными остатками разума и своего "я". И наконец он упал. Ощущая на своём лице комья снега, Ас тотчас же забыл, что такое снег, и непонимающе уставился на нечто белое, холодное, и постоянно осыпающееся откуда-то сверху. Здесь не было солнца - более того, что такое солнце? Что такое луна? - и свет, казалось бы, являлся лишь от бликов снежного покровва и сияний туманостей над головой. Он находился на своеобразном острове, который будто бы попросту висел в непроглядной Бездне, и словно бы уменьшался с каждым разом, понемногу крошевом осыпаясь в великое Ничто. Здесь было куда холоднее, но идти дальше не было возможности. ибо каким-то неведомым ему чувством Тор ощущал: если он упадёт с обрыва - это будет конец. Бродя по кругу, безуспешно пытаясь хоть как-то согреться, Ас  видел, как островок все больше осыпается - но он не ощущал страха. Он уже забыл, что такое страх. Что такое храбрость. И понемногу начинал забывать, что такое - быть.
   Пока не увидел вдалеке, на краю заснеженного острова, чей-то силуэт. Слишком реальный, дабы быть всего лишь видением. Память в нём словно бы задержалась, ветра будто бы перестали забирать ее у него... но взамен пришли страшные видения. Видения прошлого? Будущего? Он не мог сказать. Тор ощущал лишь то, что это - видения о крови, смерти, жестокости, гибели, войне. Перед его глазами проносились картины, которые были столь реальны, что даже тот силуэт мог их видеть, если бы захотел. Здесь все было столь же реально, сколь и эфемерно. Он видел картины великого сражения с огромным.. что это? Человек или животное? Покрытое чем-то скользким, холодным, изрыгающее яд... это его прошлое? Вряд ли. Это может быть его будущее. Ну и пусть. Или, может быть, этот странник знает правду? А что такое правда? Протянув дрожащую руку к силуэту, стоявшему уже ближе, он попытался было спросить у него хоть что-то... но не смог.
   Он уже забыл, как говорить.

Отредактировано Thor Odinson (29.10.2016 18:46)

Он даже не сразу понял, что ему сказал незнакомец. Столь дивным и непонятным для него были звуки голоса, который когда-то бы Тор ни за что бы не забыл, узнал бы при любых обстоятельствах... но сейчас он успел позабыть и это. Или же нет? Непонятно почему, но он будто бы ощутил, как неистовый холод стал немногим - лишь на саму малость - слабее. Тор было протянул руку к луку, упавшему перед ним, однако тело его - или то, что можно было назвать телом - так ослабло, что он попросту упал в снег. завалившись на бок, и скорчившись от боли. До него даже не сразу дошло - он вспомнил, что такое боль. И совсем уж не сразу дошло - он способен не только забывтаь, но и вспоминать.
- Ну же! До Летнего Жертвоприношения бока отлёживать будешь?
   Откуда у него эта дивная... аура? Энергия? почему в нём столь много того, что можно было бы назвать жизнью? Кто он, этот странник? И как он уочутился в месте, куда ходу нет никому из живых и мёртвых? Но тогда как он сам сюда попал? В голове у Донара были одни лишь вопросы, порождённые внезапными наплывами воспоминаний простейших вещей. словно бы внутри его заледенелого тела кто-то разжёг лучик огня - едва живой, почти что задуваемый ледяной вьюгой Гиннунгагапа. Однако маленькие язычки пламени будто бы отказывались затухать, превращаться лишь в дымку и ветер.
- Я...
   Губы не слушались бога, который забыл уже, как говорить, и будто бы учился разговаривать заново. Однако этот едва уловимый жар внутри него, появившийся неведомо откуда, будто бы возвращал ему утерянное.
- Loge... Hvers konar eldi?*
   Все еще с трудом двигаясь, Тор протянул руку к луку, уже почти присыпанному снегом, словнобоялся, что как толкьо белая пелена накроет его - и он исчезнет. Едва ухватив древко, он ощутил, как его мыщцы - вот как это называется, да - наполняются силой, кости крепнут,  и тело его уже не испаряется среди вьюги, которая упрямо желала поглотить два силуэта, находящихся в ее владениях. Медленно встав, прищурившись от бьющей в лицо метели, он посмотрел на незнакомца, который вроде бы как кого-то - или что-то? Сложно было разобрать - ему напоминал.
- На кого охота идти будет?
   В его руке почему-то оказались стрелы, которые были будто бы высечены из костей добычи. Но чьей добычи? Его, или того странника, что бросил ему лук? Хотя, впрочем, так ли важно это? Главное - это охота. Не так ли?
   Островок, который уже почти что исчез, крошевом осыпаясь в яркую, мерцающую мириадами созвездий, мирозданий да черноты бездну, внезапно будто бы задрожал. Вьюга лишь усилилась, хлестая ледяным кнутами по лицу тех, кто противился ее воле, однако когда теперь бог посмотрел за край островка, он уже не испытывал ощущения конца от соприкосновением с бездной. Наоборот - с тех пор, как он увидел этого странника, что-то в нём подсказывало - ему надо туда. он должен еще что-то сделать, что-то, что он не закончил. Быть может, это и есть та охота?
   Подойдя к краю осыпающихся остатков земли, висящей во всепоглощающем Гиннунгагапе, он повернулся к собеседнику и громко, перекрикивая вьюгу, которая будто бы собиралась их заживо сожрать, крикнул сквозь боль связок, которые будто бы родились заново:
- Если останемся - это конец будет. Лишь движение меня спасало. Посему, дабы охотиться - нам прыгнуть надо, так?!

* Огонь... Что сие за пламя? (отсюда и дальше - на исландском)

Услышав крик незнакомца, полный смеха, полный столь еще непонятного Тору чего-то, что разум пытался назвать жизнью, бог обернулся, увидев, как его ... а что, собственно, ему говорили? Это был вызов, да? А как нужно отвечать на вызов? И что это вобще такое? Столько новых вопросов. Вьюга завыла с новой силой, будто бы начинала угрожать двум нахалам, находящимся в ее владениях, однако собеседник лишь смеялся. Он не боялся ее. И поскольку Одинсон уже вспомнил, что такое страх, то решил - и он бояться ее не станет. Ни за что.
   Он поверил словам того, кто был историей, правдой и ложью, огнём и льдом. И, может быть именно поэтому он увидел следы на белом полотне - едва видные, но все еще доступные взору Донара.
- Вижу я следы! Да, вот же они! Тогда бежим же, странник! Бежим быстрей, к охоте!
   И Одинсон сквозь боль в суставах направился вслед за тем, кто дал ему лук. Вслед за тем, кто разжёг в его груди огонёк жизни, пусть он и не понимал, что это такое. С каждым шагом, с каждым мигом огонёк разгорался, и движения бога уже больше напоминали его прежнего. Однако он всё еще не был собой.
   Дойдя до края островка, Ас остановился, видя, как под ними - лишь бездна. О, как она завывала, как требовала, дабы они прыгнули! Признаться, Тор поверил в это. Однако... странник сказал, что охота - она не там, не в бесконечной пустоте да мириадах сияний. она там, где дует ветер. До сих пор он делал лишь то, что велела ему вьюга, снега и сам Гиннунгагап - он попросту шёл прямо. Но сейчас...сам не зная, почему, он поверил собеседнику, которого видел каких-то несколько минут. Он ведь не мог ему врать, правда? Какой был смысл в его лжи? Они упёрлись в край острова, где исчезали следы, видимые, видать, лишь Тору - а может, уже и нет. И Одинсон без сомнения ступил ногой прямо в бездну....
    Которая почему-то перестала быть таковой. Под его ногой вдруг будто бы из ниоткуда появился еще пласт заснеженной земли. вьюга зловеще, злобно заревела, будто бы их действия были против ее желанья. Обернувшись, Тор увидел, как позади них земля начинает стремительно исчезать - будто бы сама бездна пожирала то, что она же и породила.
- Мы должны идти! Идём же, странник!
   И бесцеремонно ухватив дрожащего не зуже него самого собеседника, бог, стиснув зубы, медленно, но верно направился вперёд. Его ноги не слушались, гнулись плохо, окоченевшие, будто бы обмороженные - однако он это чувствовал. Он чувствовал. Ощущал. Видел. и понемногу начинал понимать, что такое - жизнь. Лишь понемногу. Однако начало было положено. И огонь внутри него понемногу приобретал небесный оттенок взамен оранжевого. Лишь несколько язычков слабого пламени... однако начало было положено.
   Они шли, пренебрегая боью и холодом, противясь леденящему дуновению первозданного мороза, который и холодом-то не совсем был, а скорее, самым воплощением Ничего, которое можно было понять и осознать тем, что осталось от разума Тора. С каждым шагом Одинсон все больше вспоминал. В его памяти - теперь он уже знал, помнил, что такое память - всплывали мириады картинок, видений, он будто бы заново слышал речи, произнесённые так давно, и столь недавно. Он уже почти не горбился, однако идти было всё сложнее. Метель, нещадно хлеставшая их лица, становилась всё сильней, а земли позади ними было всё меньше. Несложно было догадаться - вскоре их ожидает падение в буквальное никуда. Он видел, что ноги его спутник едва шевелились, что холод его снедает, его волосы покрываются инеем... и что-то в нём изменилось. Остановившись, Донар обошёл странника со спины, и упёршись двумя руками в его плечи, не давая вьюге сбить его с ног, крикнул:
- Иди! Иди вперёд, к охоте! Ведь мы должны охотиться... не так ли?! Добыча славной быть должна!
   И превозмогая боль, немощь, Тор начал пихать черноволосого странника вперёд, невзирая на так неистово пытающуюся смести их прочь бурю. И лишь немногим спустя он с удивлением - теперь он вспомнил, что такое удивление - заметил, что лук, который он всё это время держал в руке, исчез. Попытавшись было спросить спутника, куда он дел свой лук, Тор сразу же вспомнил еще одну вещь. Этот незнакомец назвал его братом. Но он его не понял. Сцепив зубы, и упёршись в плечи странника, Ас продолжил идти вперёд, оставляя борозды в снежном покрове, грозившемся поглотить их обоих... но от вопроса он не удержался.
- А что такое "брат"?

Несмотря на ураган, норовящий сбить их с ног, заставить остановиться хотя бы на миг, они все же шли вперёд. Они шли, несмотря ни на что, и за это время у Тора было время подумать над ответом странника. он сказал, что "брат" - это он. И это сам странник. Выходит, Он - брат, и незнакомец - тоже брат. Вестимо, они - братья. Но почему тогда он его не помнит?
   Сам того не заметив, последние слова своего размышление Одинсон высказал вслух. Тихо, едва слышно, но вряд ли его спутник их не расслышал.
- Ты, видимо... много знаешь обо мне - едва будучи способным говорить от вьюги, выдохнул Одинсон - но я о тебе не ведаю ничего почти... окромя того, что брат мой ты... И пусть... пусть... ты только что оное сказал... все же верю я тебе. Вестимо, вместе мы должны дойти. Что бы ни случилось.
   И они шли. Вопреки самой Бездне. Двое братьев супротив самого Начала и Конца. Супротив самой природы. И как бы природа в ярости своей не пыталась остановить двух северных наглецов, возомнивших, что они смогут ее победить... братья медленно, но уверенно шли дальше, отказываясь признавать поражение как сам факт ее существование. Ибо они были вместе. Как только Тор ощутил, услышал и понял, что он рядом с тем, кто назвался его братом, он понял - теперь не только он должен быть. Они оба должны быть.
   А затем его спутник выкрикнул, оглашая, что видит их долгожданную добычу.
   Ётуны.
   Ётуны.
   Это слово будто бы громом разразилось в голове Донара. Он даже на миг остановился, будто бы околдованный, чем вьюга и не преминула воспользоваться, захлестнув его тело со всех сторон, будто бы позабыв о том, кто пришёл за ним. Однако Гиннунгагап атаковал лишь его одного, будто бы позабыв о том, что теперь их двое. Да, поодиночке братьев можно было победить. Но только не тогда, когда они стоят рядом, бок о бок. Как братья, которыми никогда не были. И которыми были всегда, несмотря ни на что.
   И тут в руку бога вложили какой-то предмет, сияющий изнутри. Машинально сжав его, Тор вдруг увидел перед собой ослепительный свет, который перекрыл даже саму обжигающе холодную метель Бездны Гиннунгов... и после тихо сказал лишь одну фразу, которая громом разлетелась по всем окрестностям тех клочков мнимой реальности, которую бездна так отчаянно пыталась у них отобрать.
- Я помню. Я помню, что это. Это - Мьёлльнир. Молот Бога грома.
   И взмахнув маленькой вещицей, вмиг ставшей в его руке до боли знакомым всем Мирам предметом, Тор разогнал вьюгу, и совершенно другими глазами посмотрел на своего спутника.
- Брат... ты - мой брат. Ты - Локи.
   Он не спрашивал - он удтверждал. Он начал вспоминать - но не благодаря своей упрямости. не благодаря желанию жить. Он вспомнил только потому, что рядом с ним был его брат. Потому, что он пришёл за ним тогда, когда его уже почти что не было. И Одинсон тотчас же крепко взял за руку Лодура, будто бы тот собирался исчезнуть, как иллюзия. Схватил - и не был намерен отпускать. Его рука была холодной, почти что посиневшей - но рука Тора становилась теплее с каждым мгновением.
   А затем он посмотрел в ту сторону, куда показывал Лофт. Там виднелось древнее селение - викингов, да? Кажется, так тот народ величал себя - и было много мелких. напуганных существ, которые почему-то хотелось назвать людьми, и один ётун. Он желал их убить и, возможно, сьёсть. ему стоило бы испугаться... но он не чувствовал страха. Наоборот - молот в его руке уже искрился, так и желая ринутсья в битву. О, что такое битва Тор вспомнил сразу, как только взял в руки этот до обжигающего прозрения знакомый ему предмет. И он нехорошо улыбнулся. Он уже знал, что ему стоит делать. Но... всё же что-то его сдерживало. Так ли важна эта битва, если он отпустит руку своего брата, и вдруг он от оного может исчезнуть? Что важнее - битва али брат?
   Всего лишь несколько мгновений задержки. Всего лишь пара секунд, если не меньше. И Гиннунгагап ими незамедлительно воспользовался.
   Видение, что было перед ними, исчезло, изменяясь в нечто куда более масштабное, древнее... и могущественное. Злое. Первозданное. Бездна Гиннунгов имела власть над всем, что из неё когда-либо вышло, и что в нее, рано или поздно, в конце концов, вернётся. И вот вскоре перед братьями предстал огромный, исполинский даже, инеистый великан. Он уже его видел, покудова шёл бледной тенью по заснеженной пустыне.
- Имир - тихо молвил Донар, крепче сжав молот, и неотрывно глядя на великана, рождённого тем, что всеми силами желало удержать богов здесь.
- Ты со мной, брат? - вдруг отвернувшись от инеистого великана, повернулся к Локи Донар - сразишься ль ты со мной против него?
   непонятно почему, но было видно даже невооружённым глазом: Тору было плевать, убьёт ли его сейчас Имир или же он провалится в Бездну. Ему был важен лишь ответ Лофта. Ответ того, кто назвался его братом... и для него стал таковым. Ответ того, кто никогда не был ему братом, и того кто был всегда им.

Отредактировано Thor Odinson (31.10.2016 01:48)