Совместно с Локи.
Над моею землёй пепел вместо дождей,
Тишина над страною, где нету людей.
Всё погибло в бессмысленной битве вождей,
Только я обречён на скитанья.
© Сколот
Разбившись о грубый, сколотый край площади, возмущение толпы отразилось от него и вернулось сторицей к тому месту, где в фокусе пустого пространства меж асами и Альдриф со Слейпниром показался гость, которого в Асгарде давно не ждали увидеть. Кто-то быстрее мысли вновь взялся было за оружие - да замешкался, не ведая, что делать. Вязать убийцу леди Фрейи? Ведь это был, без сомнения, он. Тех, кто дошёл до этой мысли, замедлила уверенность трикстера, не собирающегося ни обороняться, ни бежать, и остановил их жест, перенятый Локи у принцев крови.
- Я пришёл проститься с братом. Коль не будет слова поперёк от вашего лидера - вам придётся выслушать мои слова. Я каждой ветвью Великого Древа клянусь, что не был сегодня причиной смерти Фрейи. Не меня вам в этом стоит казнить. А теперь я прошу слова.
Энджела подняла руку в воздух, показывая раскрытую ладонь, и об этот короткий взмах десницы разбилась волна возмущения. В том, как воительница держалась и в том, как она не допускала ни малейшей мысли о том, что её могут не послышаться, было что-то очень знакомое. Так вёл себя Один - и так вела себя его дочь, кровью и памятью сохранившая в себе его силу. Госпожа охоты могла не признавать своей семьи, но искоренить род свой из собственной сущности - не под силу это было даже той, кого венцом из шипов короновал Хевен.
- Говори, - велела она.
Мертвенные глаза, лишённые цвета, смотрели на Локи, и не выражали ровным счётом ничего. По асинье невозможно было даже понять, видела ли она его прежде, и уж тем более невозможно было сказать, что она говорила с ним всего лишь час назад. Час, за который мир успел содрогнуться и выровняться вновь.
Локи ступил ближе, переставляя посох как хромой - свой костыль, тяжело и гулко. Асы и уцелевшие викинги из гвардии Тора наблюдали за ним с плохо скрытой настороженностью, и многие не убрали рук с оружия, готовые в любой миг ударить того, кого считали причиной многих бедствий своего дома.
- Слово первой из детей Одина и Фрейи, пока рука Всеотца не держит Гунгнир - первое среди асов.
Эти тихие слова в напряжённой тишине, казалось, достигли дальних уголков города.
Кто ненавидел Тора в прежние дни более любого самого страшного врага, тот нынче наводил на мысль всякого свидетеля, мысль старую, как мир: без Тора Локи теряет в блеске, как луна без солнца. Они не существовали друг без друга, ибо Локи без Тора смысла имел не более, чем Тор без Локи.
- Так ответь мне, сестра моя. Должно ли предать достойным похоронам того, кто пошёл против слова своего отца, против законного правителя своего народа, кто привёл войну на свой порог и разрушил свой дом почти до основания?
Локи протянул руку и указал на распростёртого брата.
Альдриф прищурилась - кошка перед прыжком. Губы её странно кривились. Она не ожидала увидеть Локи здесь, она не ожидала услышать его здесь - и уж тем более она не ожидала услышать от него здесь этих слов. Ему ли судить Тора и ему ли не знать, зачем Тор обрёк себя на вечное забвение? Бескрылая по-прежнему не понимала Локи больше всех из тех, с кем сводила её судьба.
- Тебе не хуже меня известно, брат мой, что он никогда не предал бы свой дом, и всё, что он делал, было ради его дома, ради его народа и ради его семьи. Это место умерло задолго до того, как он пришёл сюда - оно умерло тогда, когда Змей наложил на него свою руку, да и не дом оно нам больше. Тебе не хуже меня известно, что валькирии не забрали его, и душе его покоя не найти. Ты считаешь, что такой кары недостаточно? - Негромко спросила она.
Лики богов были мрачны.
Локи обернулся на громадные осколки, выбитые из стен прекраснейшего из городов десяти миров, беспорядочно попирающие кровь и каменную крошку; на враждебные лица асов, на спокойное лицо Тора, исполнившего всё, к чему его вела судьба, на предоставившего всему идти своим путём Слейпнира, на окаменевшее лицо сестры.
Энджеле казалось, что он смеётся над ней, но зачем - она не в силах была познать.
- Оглянись. Это ли плод верности? Это ли то, чего заслуживал Асгард от того, кто действовал лишь ради него? Всякое необдуманное намерение, каким бы благим ни было оно, обратится во вред, Альдриф, дочь Одина. Не с этого стоит начинать новую главу истории Асгарда. Ты как новое перо можешь наконец начать его по-настоящему начисто, без ошибок своей семьи, поставившей своё слово прежде законов, равных для всякого, будь он крови Всеотца или же не имеющему ни капли её. Так начни же писать начисто, королева. Так, чтобы новый круг не вёл нас к Рагнарёку и братоубийству.
Охотница сложила руки на груди, бесконечно спокойно глядя на ётуна, и в этой закрытой позе словно бы отгородилась от всего остального мира. Неужели Лофт мог усомниться в том, что она ещё не видела, что произошло в золотом граде? Что не чувствовала, как рвутся нити природных жизней, как плачут леса, крича о том, кого уже не вернуть?
Но произошедшего не отменишь, ленту времени назад не отмотаешь. Так стоит ли тогда думать об этом, если всё, что они могут - лишь идти дальше?
- Закон запретил мне дать покой его душе, даже если я не сомневаюсь в его верности - а ты знаешь, что это так. Ни Вальхалла, ни даже Хельхейм не примут теперь моего брата, и я не в силах изменить этого, а его ждёт только тьма. Но какой закон запрещает мне отдать тело его огню и скорбеть по тому, кто сложил здесь голову, как и предсказывало ему пророчество? Бог грома пал, унеся с собой Змея. Что изменится от того, что это небо увидит погребальный костёр, а ветер развеет его пепел, Локи, сын Лафея? Огонь не оправдает его и не даст покоя, не очистит перед именем законов, о которых ты говоришь. Но он - мой брат, он - твой брат, он - наш принц, павший в бою, и он заслужил того, чтобы быть сожжённым, ибо все видели здесь, что он был храбр и честен в своей последней битве. Его вина в том, что он нарушил слово Всеотца, и он сполна отплатит за это, но не в том, что он был трусом.
Кто-то кивнул, но женщина не смотрела сейчас на народ вокруг. Всё её внимание оказалось замкнуто на темноволосом мужчине, опиравшемся на свой посох - она отчаянно жаждала понять, за что он так отчаянно хочет отомстить тому, кто, быть может, больше всех любил его прежде.
- Не хули тот дом, в котором не жила, Альдриф. За его покой сражались многие из тех, кого ты нынче ведёшь за собой. Не унижай их клятв. Закон есть закон, он записан и хранится в покоях Змея. "Не будет предателю ни погребения, ни памяти на тризне, ни почестей живых." Я знаю, откуда исходят твои желания, Альдриф. Я знаю их. Но мы не люди. Мы - боги, и, поступаясь малым, мы возвращаем нашу судьбу. Я знаю это, я дважды сжёг себя заживо, чтобы испепелить себя и возродиться в стороне от круга судеб. А эту жертву нам придётся принести всем, чтобы до конца времён Гибель Богов не повторялась, и Асгард стоял незыблемо на своём месте.
Глаза воительницы сузились ещё больше, и блеск их стал расплавленным бликом стали.
- Закон есть закон, и закон в том, что предателю, поднявшему меч на свой дом и нарушившего слово Всеотца, не будет покоя, однако мне не ведом запрет, который велел бы мне оставить тело воина без предания огню, если он пал в честной схватке один на один. Брат мой бился на хольмганге, и бился он за своё право искать справедливости, и за неё же погиб. Закон тот подписал своей рукой Змей, и слова те - лишь пыль на страницах этой истории, веса в них столько же, сколько в слове моём, и я буду решать, следовать им или нет, - отрезала богиня. - Слово короля против слова королевы? Кул добра Асгарду не желал, и тебе ли не знать об этом, но Кула теперь нет, а я не буду повторять его ошибки. Я чту законы, Локи Лафейсон, я чту традиции, которые старше нас с тобой. Ни почестей, ни славы не воздадим ему за войну, что он развязал; душа его не найдёт пристанища в Вальхалле и Фолькванге - и да будет так. Вот о чём говорит закон! Но сжечь его тело мне никто не в силах запретить, ибо не было запрета такого от наших дедов. Он пал, вызвав своего противника на хольмганг, и он погиб; так ты ли мне скажешь, что он заклеймил себя бесчестием?
Злато крыльев её трепетало на ветру.
Трикстер отступать, должно быть, упорно не желал.
- Проверь, когда не веришь мне. Не Змея рукой записан тот закон, но кровью Одина. Нет у нас выбора. Будь он, пришёл бы я, зная, что каждый здесь предпочёл бы видеть меня на его месте, и ожидал бы этого?
Локи посмотрел на асов с мрачным вызовом, словно спрашивая, ратовал бы тогда хоть кто-нибудь о благом костре для его тела. И отвечая за всех сразу, ведь видел его прежде.
- У нас действительно нет выбора, королева, но только не от того, о чём он говорит, - негромко произнёс один из асов, подходя ближе мягкими волчьими шагами, шелест которых был почти не слышен. - Предателю ли укорять в предательстве? Не от его ли руки наша королева Фрейя умирала сотню дней?
У него были очень светлые, почти прозрачные глаза цвета родниковой воды, и длинные седые волосы, забранные в низкий хвост. Альдриф вновь подняла руку, призывая к тишине и прекращая поднявшийся ропот. Сейчас ей было не до того, чтобы Асгард вздумал сводить счёты с ётуном у неё на глазах - и умения Лодура, и его вечно избегающая наказания персона были ей ещё нужны. Отдавать на суд сводного брата госпожа охоты не спешила.
Несколько крупных воронов сорвались с крыши и, заложив крутой вираж, полетели по развалинам в сторону покоев Кула. Если будет там приказ, они его найдут, но сейчас воительница не верила Локи ни на миг. Их вечная с Тором борьба всем была известна, и то, что он не побоялся прийти после его смерти, пытаясь посеять капли сомнения в сердцах асов, было лишь очередным доказательством этого клубка страстей, что накрепко затянулся между двумя принцами.
- Полно. Вам успеется обвинить друг друга. О чём ты молвишь?
- Ты права, первая из детей Одина, что мёртвому принцу покоя не найти, и мы знаем - мы все знаем, - что это будет значить.
- Я не знаю, - возразила богиня.
Ас помолчал, и лицо его было мрачнее ночи.
- Драугр, - тихо сказал он.
Одно слово. Одно слово, от которого похолодало вокруг. Энджела буквально нутром ощутила, как по толпе прошла дрожь горечи и отвращения, смешанного со страхом. Это было странно: всё мироздание знало, что северный пантеон ничего на свете не боится, ибо никто не в силах противиться тем, кого сама природа создала для войн и кровавых побоищ. Они не боялись никого...
Кроме самих себя.
- Драугр? - Переспросила она.
- Мертвец. Если оставить тело, то душа, не нашедшая пристанища, вернётся к нему.
- Но драугр - не бог, - произнёс Хёрмод, стоявший у неё за плечом, - он не имеет ни чести, ни достоинства, ни того разума, которым он владел. Драугр, который восстанет из могилы павшего бога грома, в силах будет уничтожить все Девять Миров. Это не ли на Рагнарёк, которого Локи, по словам его, так стремится избежать, и не к нему ли он так настойчиво жаждет нас подвести? Не хочешь ли поговорить теперь, брат?
Руки асов сомкнулись на плечах трикстера прежде, чем женщина успела открыть рот и крикнуть, чтобы никто не трогал ётуна - но силуэт его вдруг поплыл, стал тонким, изогнутым, а затем обратился в зеленоватый дым. Верный своей привычке, бог обмана вновь был лишь иллюзей, взбудоражившей чужие умы и исчезнувшей, как только она перестала быть нужна. Альдриф коснулась переносицы кончиками пальцев и отвернулась.
- Я предам тело его пламени, - тихо произнесла она, - но так, как завещали нам, ни славы, ни почестей он не получит. Я буду помнить его, но слово закона выше меня, и я не посмею спорить с ним.
Вновь пролетел по толпе лёгкий шепоток согласия.
***
День ушёл незаметно - ибо слишком много надобно было сделать здесь, и слишком много из того, что сделано было, отзывалось отравленной иглой в сердцах. Разрушенный Асгард пугал своей опустошённостью, а от шагов поднималась лёгкая белая пыль, слетевшая с обрушившихся дворцов и разбитых площадей; но сегодня никто не скорбел по погибшим домам и утерянным богатствам, ибо сегодня боги севера потеряли куда больше, чем стоило всё золото в их сокровищницах: сегодня они потеряли своего принца и свою королеву.
Один, ставший в миг как-то старше, потерявший свою уверенную стать, за которой угадывалась абсолютная, неоспоримая уверенность в праве власти, был блеклой тенью себя самого - его боль ныне сложно было представить, и только Энджела, быть может, понимала его в полной мере; ощутившая утрату брата, но так до конца в неё и не поверившая, она могла разделить его тоску. Они почти не разговаривали - некогда им было, да и не о чём было теперь говорить, когда свершившееся было уже невозможно вернуть.
Глядя на бесконечную горечь в его голубых глазах, Альдриф едва не крикнула, что леди Фрейя жива, но сдержалась, лишь склонив голову вниз; сейчас было не время для того. Даже если им с Лофтом и удалось уберечь мать от гибели в этих землях, они не смогли найти средства, что смогло бы исцелить её, надёжно запрятанную в глубинах Мидгарда, и подарить Всеотцу надежду было столь же жестоко, сколь оставить его в неведении. Со временем боль его ослабнет, надежда же, становясь всё призрачнее, будет мучить лишь сильнее, когда невозможно не опровергнуть её, не удержать, утекающую прочь, точно ночной туман.
Мёртвую королеву народ провожал в безмолвии. Драккар с ней уходил по реке вниз, не источая никакого дыма; он даже не сгорал, а истаивал, как призрак в солнечный день, становясь всё тоньше и тоньше, и затем просто исчез, как будто его и не было здесь, и тогда взмыли вверх сотни зажжённых стрел, провожая женщину в последний путь. Падая в воды, пламя тихо гасло, и шепоток этих факелов отдал ей последнюю честь.
Один поймал дочь за руку, когда она собиралась уходить прочь, - ей нужно было разыскать Хеймдалля, чтобы открыть путь в мир, с которого всё должно было начаться заново, - крепко сжал пальцы на её локте, заставляя остановиться. Женщина замерла, не зная, чего ожидать теперь, но лицо её оставалось спокойным, безразличным к происходящему: кажется, она просто утратила за сегодня способность почувствовать что-то ещё, начисто вытерев в себе все следы произошедшего и познанного. Они так и стояли рядом, безмолвно глядя друг друга, пока ас не разжал своей ладони.
- Сбереги то, что я не сберёг. - Голос его был хрипл и очень тих.
Бескрылая вскинула на него прозрачные свои очи, проникающие в самую суть пронзительностью первого снега, но мужчина лишь качнул головой, и воительница смолчала, хотя сотня вопросов была у неё - но вдруг она поняла, каково ему теперь.
- Ты не вернёшься с нами? - Тихо спросила она наконец.
Единственное, что имело вес.
- Нет, моя Альдриф. - Один легко провёл ладонью над её головой, коснувшись сильными пальцами медных волос, и там, где он задел длинные локоны, вспыхнуло злато крылатого венца, сменившего серебро диадемы. - Отныне место моё здесь.
Богиня обняла его, уткнувшись горячим лбом в плечо отца; впервые за тысячи лет. Больше ей нечего было сказать, королеве, которая не желала ни власти, ни рода своего, ни жизни такой - и которая сделала долг брата своим потому, что не смогла бы поступить иначе. Смолчал и Вотан, жизнь которого оборвалась сегодня здесь вместе с той, с кем когда-то связали его узы брака.
Когда он уходил, смотревшая вслед Иггу женщина заметила, как тяжело идёт бог, опираясь на своё копьё, точно на посох, и как сгорблены его плечи. Похоже, что тяжесть утраты оказалась неподъёмной даже для него.
Сложив крыла за спиной, она пошла прочь, в другую сторону, безразлично наблюдая за тем, как по камням улиц разбегаются трещинки. Этот мир умирал, разорванный на части последней битвою бога грома, и оживить его уже вряд ли бы когда-то удалось. Слейпнир, легонько толкнувшийся мордой ей под руку, пошёл следом, тихо постукивая копытами.
К ночи Новый Асгард, заменивший северному пантеону дом, который они любили и помнили миллионы лет, опустел. Последним его покинул Хеймдалль, попрощавшийся с Охотницей мягким прикосновением к её плечу. Энджеле предстояло омыть водой и обернуть в пепел тело Тора, которое так никто и не тронул.
На сердце у богини лежал камень, вес которого было не описать.
***
Пустые глаза Альдриф мёртво смотрели в огонь, который превращал её бледное лицо в маску. Раздавшиеся рядом шаги заставили асинью вскинуть голову - некому было возвращаться сюда, и она не ожидала увидеть рядом с собой ни единой живой души.
Локи встал с ней рядом.
- Он не должен был погибнуть предателем. Он спаситель и очистительный огонь, а не мятежник. Это всегда была моя роль. Но теперь мне не найти его, чтобы это исправить, ведь всё, что было его - никогда ему не принадлежало, более ему не принадлежит или горит, очищаясь от всех путеводных нитей.
Женщина посмотрела на трикстера с медленно, точно круги на воде, проступающей на лице её болью. Смысл слов его скользнул мимо, и лишь каким-то чудовищным усилием ей удалось заставить себя понять этот мягкий, шелестящий голос.
- Ты хочешь сказать, что собирался вернуть его?
Лофт кивнул.
- Я не хотел, чтобы наша история закончилась так.
Голос Альдриф стал ещё глуше:
- И ты не сказал мне об этом?
Он промолчал, опустив взгляд к откатившейся из погребального костра головёшке.
Женщина глотнула воздуха, внезапно ставшего тяжёлым - на вдохе он царапал глотку. В голове зашумело неприятным, давящим чувством - выходит, она, твёрдо уверовавшая в то, что действовала во благо, сделала лишь только хуже. Ещё хуже.
Ещё.
И это снова была только её вина.
Тор бы, наверное, понял - да что толку.
- Почему, Локи? Почему ты мне не сказал?
Локи покачал головой:
- Тогда это не было бы историей. Ты всю жизнь была ангелом, теперь ты богиня. Это и твоя история тоже.
Белёсые глаза асиньи, полные ночного тумана, медленно темнели, превращаясь в озёрца красного злого сияния. Она ударила его, почти не задумываясь, тыльной стороной ладони по губам, направляя руку снизу вверх; иного она сбила бы с ног, но ётун устоял. Лик опального ангела, разорванный кровавыми линиями татуировки, точно шрамами, был страшен.
- Мне не нужна была история, Лафейсон, мне не нужно моё имя в веках, - прошипела она, - мне был нужен мой брат.
Отерев лицо, трикстер поправил съехавший набок венец и выпрямился, без обиды и страха поглядев в лицо сестры.
- Это людям истории нужны для памяти в веках. Но мы не люди. И это всё ещё не означает, что не попытаюсь его вернуть. Случись всё по-моему, это был бы почти тот же поход в один конец.
Асинья отвернулась от него, вновь глядя в огонь. Минуты шли, сыпясь сквозь пальцы невесомым песком.
- Для ангелов история тоже была памятью, - произнесла она тихо, - уходи, Локи. Оставь меня и уходи. Или хотя бы замолчи. Ты уже сказал всё, что мог, и сделал, что мог.
Лицо ётуна исказилось, как будто он хотел сказать ещё что-то в своё оправдание, обелившее бы его окончательно. Но он только покачал головой и вытащил из-за пояса небольшой предмет.
- Поддерживай этот огонь так долго, как сможешь, - сказал он безнадежно. - А когда окажешься дома, в Асгарде, если тебе покажется, что ты была регентом всегда… Если ты не вспомнишь, как оказалась на троне и кто привёл тебя в Асгард - прочти вот это.
Тонкая книжка в тёмном зелёном переплёте с золотистым заглавием "Ричард III" легла в пыль и пепел, взметнувшийся от шагов уходящего в темноту Локи.
Охотница смолчала, ничего не сказав, и даже не пошевелилась, в мгновение ока сменив свою яростную злость на бесстрастное молчание каменного идола - так небеса сменяют ураган на солнечное злато, - и она стояла так до тех пор, пока не убедилась, что осталась одна, и только звёзды видят теперь её тоску.
Что-то изменилось.
Из Альдриф словно вытащили стержень. Там, где стояла богиня с сердцем из стали, осталась только женщина, горечь которой было невозможно измерить, и она упала на колени, опустошённая, разбитая на тысячи осколков без возможности когда-нибудь вновь стать целой. Крыла её, огромные, мягкие, точно настоящие перья, безвольно скользнули вниз, слившись на землю застывшим холодным водопадом, и в их глади отражались блики последнего костра. Влажно блестели две тонкие дорожки слёз на остроскулом лице, в тусклом свете погребального ложа казавшегося сделанным из алебастра.
Рассвет застал королеву у догорающих угольев.[nick]The War[/nick][status]blood and fire[/status][icon]http://s0.uploads.ru/A0ZKi.gif[/icon]
Отредактировано Aldrif Odinsdottir (30.10.2016 12:15)
