[NIC]Kimura[/NIC][AVA]http://s8.uploads.ru/MmQN7.jpg[/AVA]Кимура чувствует Икс так, так могла бы чувствовать себя: она сейчас вся – натянутая до предела, до излома струна, она негласно, но отчетливо вибрирует, стонет надсадно, и этот звук отражается, преломляется, искажается до полной неузнаваемости и возвращается обратно, бьет под дых неожиданным осознанием происходящего. Хватка жестких, сильных пальцев на ее запястье, над суматошной ниточкой взбесившегося пульса почти нежна, и сквозь последние спазмы идущего на убыль приступа Кимура слышит в знакомом голосе нечто незнакомое и знакомое одновременно. Эти интонации проходятся по обнаженным нервам наждачной бумагой, от них искрит во все стороны и плавятся предохранители, и в тусклом, выцветшем от боли – зрачок с булавочную головку, а то и меньше – взгляде загорается почти вдохновенное безумие, гордость пополам с предвкушением, потому что в голосе Икс звучит сама Кимура: вывернувшая наизнанку все, что когда-то вселяло в нее страх, принявшая силой былую слабость, принявшая властью былое бессилие.
- Приятное чувство, не так ли? Держать чью-то жизнь в руках, – вместо ответа спрашивает она, и в глазах у нее не страх, не упрямство и даже не ярость, а ненормальная, больная нежность садиста, чья жертва вместо привычного скулежа вдруг впивается зубами опасно близко к яремной вене, ласковая любовь учителя к ученику, усвоившему урок. – Не стесняйся, лапушка, насладись им как следует, ты ведь это заслужила, расплатилась сполна за добрый десяток лет вперед – так зачем отказывать себе в такой мелочи, кому хватит духу осудить тебя за это? Только не говори, что твоему очередному излишне совестливому дружку, который не может сделать то, что нужно, даже если оно норовит укусить его за задницу и отгрызть яйца…
Кимура трясущейся рукой отирает со лба холодную испарину, через пару дней, возможно, у нее подвернется нога, или она вовсе не сможет встать с постели, через пару минут ей может отказать зрение, через час – слух, обоняние не самая важная часть для нее, но все равно обидно. За все это время у нее дважды отказывало сердце, трижды – почки, а понятия «хирургическое вмешательство» и «искусственное жизнеобеспечение» до сих пор вызывают припадки истеричного смеха и холодной ярости.
Перед глазами стоит душная квартира на задворках Гарлема, дно самой глубокой задницы этого города (хуже только Богота, в которой Кимура чувствует себя как рыба в воде), сквозь ободранные обои проступает облупленная штукатурка, по потолку ползут глубокие трещины, а в воздухе висит душный спертый запах пота, подсохшей блевотины и сладковатый гнилостный душок уже начавшей разлагаться плоти. Ее так и забрали, раздувшееся от жары, обезличенное тело опустившейся алкоголички, вывод коронера – алкогольное отравление, и уже неважно, кто бы вернулся домой первым, только в памяти намертво застряла глухая ярость, ненависть к самому факту родственной принадлежности к этому телу, и отчаянное нежелание подыхать вот так просто, бесцельно до отвращения, бессмысленно до одури.
В прожаренных до тонкой пленки хрустящего стекла песках Ирака, в бесчисленных безымянных стычках, в жерле горячих точек по всему миру каждый раз, когда у Кимуры появлялось малодушное желание плюнуть на все, лечь и просто сдохнуть, перед глазами просто вставало безобразно-синюшное, раздутое от жары тело матери, и Кимура сжимала зубы до отчетливого хруста и ползла вперед, обдирая колени и локти до мяса, до кости, снова и снова, и опять, пока не добралась до единственной константы в ее жизни, имевшей начало, но не имевшей конца.
- Ты мне нужна, - в горле клокочет отрывистый лающий смех, надсадно-хриплый, прокатывающийся по языку полынной горечью - это признание ничего ей не стоит, это просто констатация факта, правда, истина совсем иной степени, чем та, которую имеет в виду Икс – но ей об этом знать не обязательно. – Ты знаешь, кто на такое способен. Но не обманывайся, лапушка – ты не единственная, кто знает, а я знаю, в каком направлении копать. Времени у меня не много, но твои… друзья не такие прочные, как ты, и как знать, не переусердствую ли я в жажде пообщаться по душам? Ты же не хочешь проверить предел их прочности?
Это не угроза, это наглый шантаж, и Кимуре совершенно не стыдно, она просто делает то, что делала всегда – сдирает плоть кровавыми ошметками, потому что голые кости легче входят в трещины в скалистой почве, ими удобнее цепляться, чтобы продираться вперед, не думая о смысле, а думая только о цели. Она не собирается подыхать за просто так, и даже если у нее в запасе почти не осталось времени, Кимура успеет в отместку попортить немало крови (и хрупкой плоти ближайшего окружения) тем, кто решил написать ей на роду такую бесславную кончину.
- Предлагаю сделку, лапушка, - неприятно кривит губы Кимура, потому что то, что она собирается произнести, вызывает в ней яростный протест и отторжение. – Поможешь мне – и больше никогда в жизни меня не увидишь.
В ее исполнении это может значить что угодно – от «я вырву тебе глаза и сошью веки, чтоб они вросли друг в друга» и до «твоя совесть останется чиста, и ты не будешь видеть меня в кошмарах, мучаясь чувством вины и сомнениями в собственной добропорядочности», но в данный момент она имеет в виду свое отсутствие на дальнейшем жизненном пути Икс, насколько это вообще возможно, и, видит Бог, это решение стоит ей едва ли не больше, чем то немногое, что осталось от ее жизни.
Отредактировано Emma Frost (30.07.2016 12:16)