Из чтения её вырвал стук. Вскинув голову вверх, женщина принюхалась, точно встревоженная собака: это было что-то новое. Её чувства, по остроте многократно превосходившие звериные, подсказывали, что за дверью кто-то незнакомый; да, в принципе, это и без того было понятно - и у Сэры, и у Лии были ключи от квартиры, те же немногочисленные знакомые, которыми Энджела успела обзавестись за свою жизнь в Мидгарде за последние пару месяцев, предпочитали какие-нибудь более нетривиальные пути в дом к асинье. Вынести стену, например, или оконный проём - всё зависело от степени оригинальности гостей. Стучали сюда крайне редко, и Охотница ещё недостаточно сошла с ума, чтобы забыть, что заказывала пиццу, которую, надо сказать, всё равно не особо любила.
Отложив свою книгу, на полях которой делала аккуратные карандашные пометки, рыжеволосая бесшумно встала с кресла, потянулась, точно кошка, и выскользнула в коридор, попутно прикидывая, кого могло принести в этом забытые всеми богами многоэтажки на окраине города. Может быть, кого-то из мутантов, на пару с которыми за последний месяц Энджела пробежала пару тысяч лиг, пытаясь выследить чудовищ из собственных кошмаров? Нет, эти скорее бы написали. Загадка на загадке.

На открывшемся взгляду пороге загадок стало ещё больше, потому что абсолютная память Бескрылой вежливо сообщила, что доселе они не встречались. Подняв левую руку, богиня почесала ногтями шею, немного оттянув фиалковую ленту, что струилась за ней памятником вечному упрямству, что-то хмыкнула и на мгновение опустила ресницы вниз. Прозвучавшее из уст незнакомого мужчины откровение было настолько прекрасно, что воительница даже не знала, с какой стороны к нему подступиться. В прочем, способность удивляться была ею давно утрачена, потому как прожить полтора года бок-о-бок с Енотом было такой прививкой от изумления, что ни один любитель сюрпризов рядом даже не стоял.
Альдриф, чуть отклонившись назад, посмотрела на руны, начертанные лёгкой рукой Сэры изнутри дверного косяка, но символы, должные оберегать дом от злонамеренных, не сияли предупреждающим гибельным цветом свежей зелени, и богиня, придерживающая дверь одной ладонью, отпустила ручку. О том, что защитить квартиру от идиотов и радостных психов не под силам было даже ангелу, она решила пока не думать: в конце концов, рукоятка топора, чьё лезвие неплохо рубило даже зачарованные доспехи, мирно покоилась за поясом, да и тот, кто приходит в дом к одной из самых опасных женщин галактики, должен осознавать степень своих перспектив превратиться в фарш.
Белёсые пустые глаза, в которых не было ничего, кроме чистого жемчужного света, очерчивающего странный, едва заметно сияющий ореол вокруг взора богини, скользнули по гостю пристально и задумчиво. Ещё не зная, кто это и зачем он пришёл, асинья могла запросто сделать вывод, что потрепало этого товарища изрядно, пару раз пропустив через мясорубку, а потом склеив как-то не особо удачно.
- Судя по твоему неутешительному виду, в первую очередь тебе нужна помощь какого-нибудь великого кудесника, а вовсе не мои скромные навыки в целительстве, - хмыкнув, женщина подтолкнула застопорившуюся на слегка покосившейся петле дверь ногой, - заходи.
Сделав своему гостю жест следовать за ней, Энджи захлопнула дверь, сунула ключ в карман длинного трикотажного платья и пошла на кухню, по дороге размышляя, стоит ли объяснять ищущему истины и помощи, что её возможности - вещь настолько эфемерная, что даже сама она не всегда понимает, по какой причине оно работает и по какой - не работает. В результате непродолжительных попыток осмыслить эту логическую дилемму было решено для начала послушать, что ей расскажут, а от той печки уже и танцевать.
Ну мало ли. Ангельское воспитание попискивало и желало хорошей сделки, которых давненько уж не случалось.

Щёлкнув на электрическом чайнике кнопкой, женщина поставила его закипать, а сама села за стол, кивком приглашая мужчину опуститься напротив.
- Имя моё Альдриф, дочь Одина, - представилась она; голос у Охотницы был хрипловатым и глубоким, - рассказывай, что привело тебя ко мне и почему именно ко мне.

Пока женщина слушала Дакена, нельзя было сказать, здесь ли она, в этой реальности, или вниманием своим давно упорхнула куда-то в далёкий мир, ибо на лице её не оставалось ни тени эмоций или каких бы то ни было проявлений любопытства. Именно этим, помнится, Аль впервые поразила Сэру - своей глубокой и отнюдь не напускной отрешённостью от мира, в которой чувствовалось, что Бескрылая забирает извне лишь самое важное. Убедившись, что гость закончил и теперь наступила её очередь, рыжеволосая медленно, спокойно кивнула, опуская на мгновение ресницы, сложила руки на столе, переплетя тонкие пальцы друг с другом и сцепив их в "замок". Несмотря на многие тысячелетия с оружием, асинья не утратила нежности своих ладоней.
- Они называют меня ангелом из-за крыльев моего доспеха, - Энджела на мгновение прикрыла глаза, отчего лицо её, тонко очерченное и красивое, стало совершенно замершим, точно маска, и только по слегка приподнятым уголкам губ можно было догадаться, что богиня думает о чём-то приятном. - Да, Тор действительно мой брат... Старший. Не удивлена, многие знают его в Мидгарде, он многое делал и делает для защиты этого мира. Но о твоём отце я ничего не знаю, Дакен, сын Росомахи, ибо сама я прожила здесь слишком много времени, до того путешествуя по галактике; но я верю, что он был славным воином, ведь росомаха - свирепый зверь.
Часть про сплетни не слишком удивила рыжую: ещё в космосе они нередко находили преступников именно по тому, что о них рассказывали.
- Слухи, слухи... Слухами полнится Мидгард, и то верно. Я даже догадываюсь, откуда они пришли - не так давно мне пришлось заявить о себе, - тут асинья вздохнула, припомнив этот эпохальный погром в Тихих Комнатах: и ведь принёс же её чёрт туда именно в тот день, - у Нелюдей. Неприятная история, нам не повезло попасть в эпицентр их конфликта... Нынче среди смертных всё особенно неспокойно, словно кто-то проклял ваш род.
Закипел чайник, и Аль отвлеклась от своих размышлений вслух, чтобы встать из-за стола и бесшумно начать ходить по кухне, открывая шкафы и вытаскивая нужную утварь. Больше всего изумляла тишина, с которой Охотница перемещалась и касалась посуды - не звенели тарелки или чашки, не звякали друг о друга приборы; не происходило ровным счётом ничего вообще, точно на то место, где стояла дочь Одина, набросили прозрачный полог, который не пропускал звуков вовсе.
Звук её голоса прозвучал неожиданно, но не оставил неприятного впечатления - будто ветер тронул лёгким касанием серебряные колокольчики, разбудив слежавшуюся пустоту.
- Предлагаешь сделку? - Рыжеволосая Охотница улыбнулась, и пустые её глаза на мгновение вспыхнули яростным пламенем. - Что же, я люблю сделки; народ, который воспитал меня, испокон веков считался лучшими дельцами среди миров Иггдрасиля.

Бескрылая поставила на стол пару керамических высоких чашек, что были куплены всё в той же Икее, что заслужила ей и Сэре хорошую службу, и чайник с зеленоватым отваром - в стеклянном ситечке плавал крупный цветок, похожий на красную рыбку. Энджела вновь грациозно опустилась за стол, вытянула длинные босые ноги, облепленные тонким подолом платья - даже без брони и без оружия она казалась подобранной, сильной, точно кошка, в любое мгновение могущая выпустить когти. Страсть к охоте, война и чужая кровь, пролитая миллионы раз - всё это слишком глубоко въелось в её тело, стало неотъемлемой частью богини, плотью её, и нельзя было представить Аль безоружной и слабой. Что-то таилось в позе, которую она принимала, мелькало в глазах.
Подняв руку, женщина разлила напиток по кружкам, взяла одну обеими ладонями и сделала пару больших глотков, не обращая внимания на температуру воды. Лицо её, несмотря на тяжкие мысли, оставалось до крайности спокойным, и только очень внимательный собеседник заметил бы, что она перешла из настороженности в лёгкое расслабление, не найдя в интонациях Дакена обмана.
- Я бы предложила тебе вина, но оно, увы, закончилось, так что придётся пить чай, хоть мой народ и предпочитает разговоры за алкоголем. Ты родом из Мидгарда ведь, Дакен, сын Росомахи? - Спросила Энджела, и вопрос её прозвучал столь обыденно, словно бы знакомый теперь незнакомец и впрямь мог оказаться родом откуда-то с Марса или вовсе из другой звёздной системы - и она бы даже не удивилась. - Я рождена за много световых тысячелетий отсюда, и этот мир мне чужд, как и многим из наших народов. Слишком быстрый, слишком... Непонятный, пожалуй. Общения, ты молвишь... Быть может, это то, что мне было нужно.
Она постучала пальцами по столешнице, собираясь с мыслями. Что верно, то верно: ни причин, ни желания особо доверять нынешнему гостю у богини не было, но и упускать редкую возможность не хотелось. Кто знает, когда ещё подвернётся кто-то, кто способен на неприглядную работу и будет готов её выполнить.
- Некоторое время назад в городе появилась моя копия. Она была очень похожа на меня, но слабее физически, и мне удалось уничтожить её быстрее, чем она успела натворить больших бед, - тихо, неторопливо начала рассказывать Альдриф; речь её, плавная и даже завораживающая, струилась серебристым ручьём, - а затем я начала искать. Мои знакомые рассказали мне, что это называется клоном, и кто-то сделал копию меня... Только я не знаю, зачем. Я нашла лабораторию, в которой выращивали эти тела, и там была ещё одна женщина, которую сделали похожей на меня, и ещё много других тел, мутантов. Лабораторию я уничтожила полностью и выжгла огнём, но Эмма... Эмма говорит, что их наверняка больше одной, однако я не знаю, как их искать, ведь к ним не ведёт следов, которые я могу учуять или разыскать, это не мой мир. Ты сможешь найти их? Выяснить, кому они принадлежат, зачем их делают? Я думаю, что вскоре грядёт большая беда, ибо ой сколько может натворить тот, кто получит себе в руки такую мощь, и её нужно попытаться остановить, пока ещё есть возможность.

Потягивая чай из своей кружки, Альдриф внимательно слушала мужчину, запоминая даже не столько слова, которые он произносил (хотя, если бы вдруг кто-то попросил точно рассказать их диалог, богиня поведала бы всё без малейшей запинки), сколько интонации. Ещё Лориэль, приёмная мать, которую Энджела до сих пор любила как родную, рассказывала своей дочери, что главное - именно в тоне, в том, что выделяет голос, который куда как более правдив, нежели разум, который лишь подкидывает слова на язык. Только по тому, как запинается рассказчик, можно судить о правде, и искусные лжецы в первую очередь учатся говорить гладко. Вспоминая Локи и его воистину неизмеримый талант бога лжи, воительница теперь могла согласиться полностью.
Дакен покуда говорил честно; на упоминание Японии богиня улыбнулась, кивнула: она уже бывала там, с удивлением обнаружив, как чудно человеческая раса отличается внутри друг от друга и как ценит и холит эти отличия; пока она искала Сэру и путь в Хельхейм, Бескрылая успела повидать многое. Последняя ремарка, кажется, повеселила её, вызвав странную, чуть пугающую улыбку на пухлых губах.
О да, она знала, что он - не человек. Она знала вообще многое из того, о чём не говорят прилюдно.
- Я знаю. Твоими очень далёкими предками были существа, которые похожи на ваших волков, а мы называли их зооморфами, - усмехнулась Альдриф, на мгновение опустив тёмные ресницы. - Я Охотница, Дакен, сын Росомахи, я ближе к Природе, чем любой другой из асов, и любой зверь виден мне сквозь все преграды. В тебе ведь живёт зверь, так же, как он живёт в Викторе. Знаешь его? Высокий светловолосый мужчина по прозвищу Саблезубый, такой же полу-волк, как ты, только зверь в нём много сильнее твоего.

Молчание. Отставив чашку, богиня задумалась о том, что услышала; да, безусловно, незваный гость был прав - слухов да сплетен мало, нужно увидеть собственными глазами, чтобы понять, есть ли смысл заключать договор. Так девы из Хевена всегда просили показать золото, чтобы не тратить сил понапрасну, традиции ведь одинаковы везде. И прав он в том, что беда может оказаться куда больше, чем кажется сейчас; да вот только рассказать особо ему было и нечего, ибо Аль, хоть и потратила много времени, так толком ничего и не узнала, да и мутанты в своих поисках преуспели не лучше.
Взмах рукой - длинная фиалковая лента, неотъемлемая часть одеяний, с которой женщина никогда не расставалась, скользнула по её плечу, изогнувшись змейкой, обвила рукоять ножа, что стоял в подставке на столешнице у стены и подтянула ближе; асинья с лёгкостью перехватила его в руку, провернула меж пальцев с завораживающей скоростью. Несмотря на то, что губы её слегка улыбались, сейчас от рыжеволосой веяло какой-то странной, тяжёлой серьёзностью, чувствовавшейся в морщинках у глаз и ставших вмиг какими-то иными, обманчиво-плавными, жестах.
- Что же. Смотри, - согласилась Охотница, протянула руку, взяла ладонь своего гостя и закатала ему рукав, не потрудившись даже спросить разрешения.
Тот, кто хочет доказательств, всегда должен быть готов их получить. Нож она держала совершенно профессионально: так держит наёмник или палач, направляя лезвие вниз, чтобы его было сложнее выбить из руки. Клинок прочертил по руке Дакена длинную полосу, на которой мгновенно выступила кровь; женщина, протянув руку, скользнула пальцем по разрезанной коже, словно собирая багряные капли, и там, где проходил её ноготь, рана исчезала, оставляя после себя лишь едва заметный светлый след, который через пару часов тоже должен был сойти.
- Асы не любят ложь. - Энджела взяла салфетку из стоявшей на столе пластиковой подставки и старательно отерла своё оружие, после чего, не оборачиваясь, бросила его в раковину. Звякнул металл. - Я не стану тебе лгать, Дакен, и обещать, что исцелю тебя точно. Не знаю, что случилось с тобою, и это, скорее всего, даже не столь важно, потому что дело тут не в причинах твоей беды, а во мне самой. Я могу попытаться исцелить тебя полностью, но мой дар... Не всегда действует одинаково, ибо открылся он лишь недавно; Тор говорит, что со временем я смогу воскрешать, но пока... Пока всё зависит от моего желания и сил, которые я вкладываю. Я предлагаю заключить сделку на таких условиях: коли вылечу тебя - то ты разузнаешь для меня, что происходит в мире, коли нет - ты ничего не будешь должен. Ни ты, ни я ничего не потеряем от этого и просто забудем об это встрече, как будто её не было. Гарантией же выступит моё слово. Боги не в силах нарушать обещание, такова, увы, наша природа; любая клятва, данная асом, должна быть исполнена даже ценой его жизни. Издержки существования.

Верно говорили, что Мидгард на самом деле крошечный мир, и здесь все знали друг друга. У Дакена, видно, даже удивления факт ещё одного волка из стаи не вызвал, словно бы это было чем-то, что само собой подразумевалось. Там, где появлялся один, словно бы вскоре появлялись и другие - тянулись к одной добыче. Энджела решила подумать об этом чуть позже; люпины манили её к себе, обладая животным, диким стержнем, который нутро богини охоты чувствовало, точно стрелка компаса - магнитное поле, но вместе с тем влекли и своей относительной человечностью.
- Чем сильнее зверь внутри, тем сложнее держать его - слишком много ярости живёт у него в сердце, - и она улыбнулась кошачьей лукавой усмешкой, на какой-то миг опустив глаза вниз.
Это и стало ответом на все другие его вопросы. Как никто другой, воспитанница Хевена умела хранить свои тайны, превращая их в пыль и солнечный свет, но никогда и никому не открывая. В том был смысл - ибо знания бессмертных не должны были принадлежать людям, умеющим многое превратить в опасность прежде всего для самих себя.

Едва слышный вздох.
Женщина подняла обе руки к голове, будто бы что-то держала; длинные пальцы пробежали по волосам, и на мгновение показалось, что на асинье надета тяжёлая корона с огромными рогами, цвета столь тёмного, что его уместно было бы назвать "цвета сажи" - как плащ палача, что чернее чёрного. Сквозь белёсые глаза, впитывающие в себя цвет, вдруг проглянула тьма, тьма из самых глубоких бездн Хельхейма, и они на мгновение показались провалами в саму ночь.
- Как королева мёртвых, Дакен, сын Росомахи, я хорошо знаю цену смерти, - помедлив, произнесла женщина негромко, и голос её прозвучал неожиданно глухо, с низкими, тяжёлыми нотами. - В этой короне шёпот каждого, кто умер и прошёл по мосту над огненной рекою. И я лучше многих знаю, что вмешиваться в течение времени не стоит. Мёртвого можно вернуть назад, можно бросить вызов и смерти самой, и жизни, но нарушенное равновесие способно откликнуться как одной умершей бабочкой, чьи крылья не поднимут торнадо, так и тысячей погасших звёзд. Для людей испокон веков смерть - незыблемая черта, и даже богам не стоит нарушать это правило.
Залпом допив чай, рыжеволосая поднялась, поставила пустую кружку в раковину и на несколько мгновений задумалась. В принципе, Дакен был прав - зачем было тянуть, если всё равно итог будет один; чем быстрее они бы начали, тем быстрее поняли бы, имеет ли смысл эта сделка.
- Не здесь, - просто произнесла женщина. - Это город, сил Природы тут слишком мало, а чем их меньше, тем слабее будет росток. Подожди меня.
Альдриф посмотрела по сторонам, ровным, бесстрастным взглядом скользнув по кухне, довольно простенько обставленной, нашла шариковую ручку, скромно лежащую на подоконнике, и, открыв колпачок, быстро нацарапала на одном из стикеров на холодильнике, что она вернётся максимум через пару дней и никуда не пропадает. Полюбовавшись плодами своих усилий, рыжеволосая ушла куда-то в комнату, бесшумно ступая босыми ногами по паркету; когда она вернулась, красное домашнее платье сменилось на джинсы и белую футболку, которую, судя по размеру, асинья сняла с кого-то значительно крупнее себя. Перевязь с мечом висела за спиной, и гладкая рукоять бастарда смотрела из-за её левого плеча. Застегнув на груди фибулу белого плаща, богиня скользнула рукой в карман, вытащила из него небольшой камешек округлой формы, подбросила на ладони - внутри кварца клубился какой-то туман.
- Нам придётся уйти далеко от городов, - предупредила Энджела негромко, и её лёгкая узкая рука опустилась на плечо мужчины. - Эта телепортация может ослепить тебя - зажмурься.
Яркая вспышка света скрыла оба силуэта, а когда погасла, то в квартире уже никого не было.

***

Повсюду был снег - и глубокая ночь. Полная, округлая луна светила жёлтым внимательным глазом, подсвечивая тьму мистическим переливчатым оттенком. Сделав знак своему спутнику двигаться за нею следом, богиня пошла первой, легко ступая по едва заметной тропинке, которую уже тоже основательно завалило метелью, и вскоре появился сильный запах хвои. Ельник, густой и тёмный, возвышался сплошной стеной, и только идеальное чутьё Бескрылой помогло бы им выбраться отсюда; а она всё шла и шла, проскальзывая под деревьями с лёгкостью призрака. Длинные волосы, огненный стяг, реяли за ней, точно сияя изнутри, и казалось, что от них вспыхнет вскоре сухая кора и длинные зелёные иглы.
Через полчаса молчаливого пути - Альдриф словно ушла куда-то глубоко внутрь себя, не обращая внимания на окружающий мир, - они наконец-то вышли на поляну, которую Охотница искала. На снег полетел расстёгнутый плотный плащ, сама же асинья без всякого смущения опустилась прямо в сугроб, подтянув длинные ноги под себя. Меч, во мгновение ока выхваченный из ножен, вошёл глубоко в землю по левую руку от хозяйки.
- Тебе придётся лечь, - спокойно объяснила она, убирая свои локоны назад, под ворот футболки: от того, что никакой верхней одежды на ней не было, Бескрылая явно не испытывала неудобств. - И голову положить мне на колени. Я не знаю, каковы будут твои... Ощущения, но, возможно, мне придётся тебя держать. Исцеление нередко приходит через боль, такова его цена.

Тишина вокруг казалась будто бы напряжённой, звенящей; рыжеволосая, дождавшись, пока Дакен ляжет на плащ, пошевелила пальцами, словно прося кого-то поторопиться - в ответ ей зашумел, заскрипел лес, будто и впрямь готов был протянуть навстречу ветви. Женщина тихо вздохнула. Авантюра, ох, какая это была авантюра... Не хуже, в прочем, всех тех, в какие она успела уже влипнуть за последние пару месяцев. Возникало смутное чувство, что проблемы, долгое время никак не успевавшие за дочерью Одина, что встревоженным лосем металась по галактике, наконец-то её нашли - и решили высыпаться всем скопом, чтобы наверстать упущенное.
"Самое странное, что я при этом тоже не знаю, каковы будут мои ощущения," - достаточно сумрачно подумала Бескрылая, и ровные белые зубы, жемчужно сверкнувшие в полумраке, закусили нижнюю губу: опыта в подобных познавательных делах у женщины покуда было очень скромное количество.
Те мелкие царапины и пару переломов, которые мог исправить любой добротный маг, она залечила, особо о них даже не задумавшись, а вот с таким массивным вмешательством в чужое тело сталкиваться Энджеле покуда не доводилось. Подобная задача была примерно равноценна тому, чтобы руками собрать полностью раздробленный скелет, умудрившись при этом не порвать ни одной мышцы - существу же, едва ли не с рождения обученному скорее убивать, чем исцелять, куда проще давалась первая часть.

Альдриф закрыла глаза и медленно, очень глубоко вдохнула. Тонкие белые пальцы, в которых так сложно было угадать силу, способную посрамить любого мужчину, скользнули в волосы Дакена, обожгли своим жаром виски; сердцебиение асиньи, которое в тишине ночного ельника было подобно глухим ударам колокола, становилось всё медленнее и медленнее, и можно было услышать, как оно затихает, пока вдруг не пропало вовсе. Точно обернувшись в камень, Охотница перестала дышать, перестала шевелиться, даже ветер не смел тронуть длинных огненных волос, дабы взметнуть их в пляске лесного пожара, и только из-под полуприкрытых век пробивалось лунное сияние, слезами из расплавленного серебра стекая по остроскулому лицу.
Исчез, отодвинулся куда-то на второй план весь остальной мир, и только двое остались в нём здесь и сейчас: сын Росомахи, чей архей, кровавые искры в груди, напоминавшие костёр, полыхали здесь, в темноте предвечной материи, и богиня охоты, впитывающая, точно губка, лунный свет, льющийся на неё со звездного ночного неба. Узкие ладони едва заметно сияли, окраплённые сутью энергии, что струилась сквозь них. Время остановилось.
Не задумываясь о цене такого вмешательства для самой себя, не задумываясь о том, как именно нужно сплетать нити сил, проскальзывающие сквозь пальцы, Аль, точно рукодельница, ткала новую плоть, заставляя чужую кровь почти кипеть. Жизнь, самая чистая и самая яростная из всех первородных материй, самая неутомимая, в своём стремительном рёве похожая на русло упрямой и бурной горной реки, пускала свои корни в теле люпина, прорастала сквозь его сердце и разум, словно природу по весне, пробуждая ото сна каждую клетку, заставляя плоть вспомнить о том, какую силу она таила в себе прежде. По коже мужчины, точно разломы в земной коре, побежали прожилки, наполненные яростным светом раскалённого металла, будто из бездн самой земли хлынула в него лава; сильные руки асиньи мгновенно скользнули на плечи Дакена, удерживая его лёжа и не давая в судорогах вырваться из стальной хватки. Столько усилий хватило бы даже на то, чтобы оживить голема.

И как-то очень вдруг всё исчезло, а время бешено побежало вперёд, сорвавшись с перевязи. Бескрылая, которую била крупная дрожь, легла прямо в сугроб, увязнув в его мягкой перине, и глаза её, смотревшие строго и упрямо на россыпь крупных и казавшихся такими близкими звёзд, медленно угасали, вновь становясь белыми до прозрачности. Лес, оживший было, чтобы ответить на зов своей богини, затих тоже, погрузившись в мертвенное безмолвие; медленно падавший с небосклона снег крупными неторопливыми хлопьями укрывал растревоженную землю и всё, до чего мог дотянуться.