Ангел, который не был ангелом, шёл по пустыне, которая не была пустыней. ©

Огромные золотые крылья в вечных сумерках Лимба казались яростно, неумолимо сияющими, точно были изнутри озарены далёким солнечным светом, которого никогда не знало это безрадостное место. В сумке на бедре женщина несла несколько крупных, идеально округлых камней, сделанных из полупрозрачного материала; в их глубине то и дело что-то вспыхивало, переливаясь тысячами радужных осколков, и эта пульсация пробивалась даже сквозь плотную кожу крышки. Альдриф не останавливалась: она не знала ни усталости, ни нужды в отдыхе, ни раздражения от одинакового пейзажа.
Лимб запомнился ей ещё в прошлый раз своей какой-то неприятной однообразностью. Чувство это было сложно объяснить, но женщина, шедшая сквозь мёртвое пространство и оглядывавшаяся по сторонам, видела не столько глазами, сколько душой, а она, как известно, ошибается куда реже. Несмотря на то, что внешне пейзаж казался очень различным: здесь были и скалы, и пустоши, заросшие низким жёстким кустарником с узкими колючими листиками, и даже реки, наполненные где водой, а где лавой, на всём этом мирке лежала печать обречённости. Он был такой же брошенный, ненужный никому, как стал теперь брошенным Хевен. Да, здесь жили местные твари, иногда обладающие зачатками разума, а иногда напоминавшие сгустки злобы, украшенные клыками и когтями, а порой встречались и демоны, обладающие достаточным количеством мозгов, чтобы, увидев меч в руке воительницы, сбежать куда подальше, но искры жизни в этом месте не было.
В прочем, чего ещё ждать от столь негостеприимной земли.
Энджела остановилась и запрокинула голову вверх, чтобы посмотреть туда, где клубились тёмные сгустки пепла и пара, заменявшие тут облака. Её прямой и открытой натуре не нравились закрытые пространства, она любила высокие здания и огромные залы, а ещё больше любила открытое чистое небо, но тут его найти было невозможно. Постояв чуть и убедившись, что движущиеся точки на горизонте - всего лишь летающие перепончатые ящеры, дерущиеся друг с другом, рыжеволосая богиня с глазами из лунного света пошла дальше. От её стремительного размашистого шага не оставалось никаких следов.

Так, унося с собой осколки горных пород, из которых Сэра умела делать заговоренные камни, которых хватало почти на целую вечность, дочь Одина шла к порталу, расположение которого твёрдо засело у неё в голове. К сожалению, перемещение между мирами было слишком сильным колдовством, чтобы повесить его на минерал, поэтому приходилось добираться на своих двоих. В прочем, Охотница не жаловалась - она воспринимала мир как должное, не особо расстраиваясь и не особо интересуясь происходящим. Она делала то, что должна делать (или то, что считала, что должна), не задумываясь об этом.
Вскоре покрытые низкой сухой травой склоны холмов сменились сначала иссохшей глиной, затем - и вовсе золотым песком. Охватывая ноги женщины, золотистые змейки струились по голенищам её сапог, шуршали, отираясь гибкими рассыпчатыми телами о металл брони, и распадались на сотни крошечных искр, гаснувших в сиянии молочно-белого клинка.
Пески Времени ждали свою добычу.
Улыбнувшись сама себе - было что-то жутковатое, по-звериному хищное в движении красиво очерченных губ - Бескрылая шагнула за невидимую границу. В то же мгновение Лимб, как казалось, исчез, оставив только барханы, лишёные даже саксаула.
Но Аль хорошо помнила Пески ещё с первой своей прогулки. Её чувство направления, настолько идеальное, что превосходило даже птичье, безошибочно указывало на север, где лежал выход; как бы не пытались обмануть, исказить пространство линии вероятностей, женщина знала дорогу, и сбиться с неё лично ей, охотнику от самой своей природы, было невозможно.

Минут через десять острые глаза асиньи различили мечущийся вперед крылатый силуэт, и широкая рыжая бровь её поползла вверх. Это ещё что за новость? Этот вариант на тему Преисподней, надо признать, не блистал особым гостеприимством и вообще как-то не сильно-то напоминал подходящее место жизни для ангелов. Держа бастард в низко опущенной руке, что была сейчас обманчиво-расслаблена, Энджела скользнула вперёд.
Через секунду фигура её, несмотря на идеальную ровность спины, вновь стала мягкой, лишённой оттенка агрессии, чувствовавшейся даже в позе. Ангелов с красными крыльями в природе не существовало, да и на демона парнишка лет двадцати смахивал не особо. Пах он, как смертный, коим, судя по всему, и являлся.
Уперев острие меча в пески - вопреки логике, уходить вниз клинок не спешил, точно сама земля ему сопротивлялась, - богиня принялась ждать, пока на неё обратят внимание. Ей было не то, чтобы особенно интересно, но любопытно. Всё крылатое манило воспитанницу Десятого Мира.

Он был юн и крылат. Сложно сказать, что на самом деле привлекло в нём Альдриф, лишь начавшую свой путь по дороге божественной сути, больше: крылья или же печаль какой-то усталой потерянности на молодом лице, но она остановилась и не торопилась уходить, как сделала бы это раньше, следуя единственной заповеди Хевена. "Ничто за ничто" - но так ли уж несущественны чувства да добродетели? Воспитание всё ещё порой клокотало в ней, но заветы Королевы и сестёр таяли по сравнению с тем, что успела уже пережить Охотница, путешествуя по галактике, и казались лишь детскими неуверенными набросками по сравнению с тем, что ей ещё следовало бы пережить. Мысли, смешавшиеся от событий последних дней, немного путались, но асинья уже почти разобралась с ними, да и с собственными чувствами - теперь всё же стало немного проще.
Осколки разговора с братом, затянувшегося на целый день, немного искрясь, будто витражное стекло, сквозь которое бьёт полуденное солнце, всплывали в голове.
Всматриваясь в зависшую в нескольких метрах над землёй фигурку с кровавыми перьями за плечами, женщина вспоминала. Однажды она уже видела смертного с крылами, только те были кипельно-белые, точно снег в первый зимний вечер; быть может, и этот юноша был тоже из детей человеческой цивилизации, что развивалась недоступными для понимания богов путями. Как они называли себя? Идеальная память, чуть поиграв с образами воспоминаний трёхлетней давности, услужливо подкинула МакКоя, сидевшего в лаборатории, большего, синешкурого, странно пахнувшего чем-то химическим, и его голос.
"Мутанты. Они называли себя мутантами. Но что он делает в Лимбе? Заблудился? Попал в разлом?" - Задумалась Бескрылая, торопливо воскрешая в сознании последние разговоры с Сэрой и Аморой: обе волшебницы говорили, что в нынешнее время в Мидгарде всё нестабильно, ткань пространства рвётся в разных направлениях; подтверждала это и Лия.
Аль чуть слышно вздохнула, на мгновение натянув ладонью фиалковую ленту, пропустив её между тонких пальцев.

- Дети Хевена называли меня Энджелой-Охотницей, - женщина всплеснула огромными золотыми крыльями, которые были не меньше пяти метров в своём потрясающем металлическом размахе, словно демонстрируя, что имя её заслужено, - а дети Асгарда зовут Альдриф, дочерью Одина-Всеотца. Если ты спустишься, я смогу тебе помочь. По воздуху из этих песков нельзя выйти, и даже земля здесь лжёт о направлении.
Будто бы подтверждая свои мирные намерения, рыжеволосая богиня с глазами, отлитыми из лунного света, убрала свой меч в ножны на поясе, и теперь руки её, облачённые в латные перчатки, были пусты. Конечно, воительница эта убивала безоружной даже драконов и ломала хребты волкодлакам, что спускались осенью с северных гор, усталые, злые и голодные, но опыт подсказывал, что тем, кто не хватается за клинок, доверия всё же больше: так уж сложилось. Тряхнув длинными локонами, даже в этом неверном свете казавшиеся отлитыми из полированной меди, дрожащими, будто бы язычки настоящего пламени, Охотница отступила на пару шагов, словно давая юноше место опуститься рядом.

Отредактировано Aldrif Odinsdottir (14.06.2016 11:35)

Когда юноша всё же снизился, Энджела не сделала ни одного жеста, не шагнула к нему ближе, но и не отступила: стояла каменной статуей, белым мраморным изваянием во славу самой себе, и только крылья на серебристой её тиаре из металла, что был крепче всякого железа, трепетали, будто бы настоящие, поймавшие живой ветер. Пустыня вокруг дышала жаром, хотя настоящего солнца здесь и не было - однако тепла всё равно казалось слишком много. Лидеру Охоты, с лёгкостью переносившей даже взрыв звезды в паре километров от себя, в прочем, было вполне терпимо, а вот каково было её новому знакомому - оставалось только догадываться. На зубах слегка поскрипывал песок, избавиться от которого было совершенно невозможно; в этом магические миры мало отличались от реальных.
Иногда казалось, что магические основательно хуже - песчинки будто бы обладали собственной волей и нарочно силились забиться везде, где смогут достаться.
Взмахнув золотым оперением ещё раз, рыжеволосая сложила крылья за спиной - при желании она могла бы укутаться в них, точно в плащ, но её невероятная интуиция, отточенная тысячелетиями не самой простой жизни, шептала, что в любой момент может понадобиться скорость, а потому движения лучше не сковывать. Как и молодой человек, имени которого Аль не знала, не доверял действительности, смутно подозревая в ней какой-то подвох, так и сама Бескрылая не особо-то верила Лимбу, который был тем ещё гадюшником с непредсказуемой фауной. В Песках, конечно, мало кто выживал, но даже они от стихийных демонов не были надёжным барьером.
Облизнув пухлые красные губы, дочь Одина терпеливо посмотрела на своего собеседника. Лично она сегодня была сама доброта и убивать первого встречного не собиралась - да и крылья у него были на славу, а потому шансы умереть от руки богини у него стремились к нулю. Такой мог бы быть ей, воспитаннице Хевена, добрым братом и верным соратником... Будь он ангелом. Рыжая чуть прищурилась: бывает ли такое, что примешалась к человеческой крови чья-то ещё? Лия, захватившая перед их полным исчезновением от своих копий воспоминания об остальной вселенной, рассказывала про религию, которая почитала ангелов как небесных посланников, но Энджи особо не вслушивалась в эти сказки, припоминая маниакальный блеск в глазах Королевы, когда речь с той заходила о власти над Срединным Миром; но, быть может, на самом деле, не все крылатые были так сдвинуты на собственной значимости и драгоценных металлах?
Верилось, конечно, с трудом, но вдруг...

- Пески Времени, - женщина осмотрелась с выражением лёгкой задумчивости на лице, качнула головой. - Маленький мир в большом мире или, вернее будет сказать, что ловушка в ловушке; его породил сам Лимб. Пески кажутся участком земли лишь снаружи, изнутри они громадны, потому что находятся вне течения Реки Времён и занимают пространство, которого не существует. Что-то вроде... Коридора из зеркал - замкнуты сами в себя и бесконечно отражаются. Откуда ты взялся здесь? Лимб - не самое лучшее место для людей, а здешние демоны не блещут гостеприимством. Меня в прошлый раз они пытались попробовать на зуб.
О том, что случилось с теми несчастными, Энджела пока на всякий случай решила умолчать: несмотря на то, что её доспех не давал особых поводов думать, что она промышляет мыслями о высоком или там подрабатывает учителем рисования, в подробности Охотница старалась не вдаваться. Как правило, смертные от этого зеленели и вообще реагировали не слишком адекватно, как-то очень трепетно относясь к теме насильственной смерти. Выросшая в мире, где кровавая жатва собиралась куда чаще, чем того требовала бы банальная вежливость или политическая необходимость, воительница плохо осознавала подобную нежность восприятия, а потому лишний раз, наученная горьким опытом, предпочитала просто помалкивать.

Внимательно выслушав путанное объяснение парня, Охотница задумалась. Значит, она не ошиблась в первый раз; этот человек действительно был тем, кто сам себя называл мутантами - в них была таинственная сила, что порой не подчинялась ни логике, ни здравому смыслу; Хэнк, глубокомысленно бряцая своими пробирками, пока Энджи сидела у него в лаборатории на стуле, задумчиво и очень важно болтая ногами, так и не смог объяснить нечто большое, чем "эволюция, мэм". (Честно говоря, слово это никаких ассоциаций в воительнице не вызвало, но она догадывалась, что ничего больше услышать не удастся, так что решила больше и не пытаться.) Но что привело людей себя? Отчего можно было укрываться в таком крайне гостеприимном месте, как Лимбо?
Загадка на загадке. Прожив в Серединном Мире уже три месяца безвылазно, Альдриф так и не заметила ничего такого, что могло бы сойти за глобальную катастрофу: в прочем, насчёт своей подкованности в политических играх Бескрылая никто не обольщалась, поскольку всё отлично про себя знала. Интриги в Асгарде умел плести только Локи, но зато за всех сразу, восполняя своим кармическим талантом отсутствие политических способностей у остальных родственников.
- Я знаю вашу Школу, - кивнула асинья, - я была в ней... Пару лет назад, быть может. Джин Грей, Джин Грей... Но она ведь так юна, разве нет? Мы - я и мои друзья, Стражи Галактики, мы спасали её из лап в край ополоумевшего Гладиатора, когда Ши'Ар хотел судить эту девочку за преступления Феникса. Самое странное, что они всегда пытаются наказать лишь носителя силы, но никто из них не рискует встретиться с Фениксом во плоти лицом к лицу - оттуда и вся цена их справедливости, что и впрямь ничего не стоит. Когда же Джин успела совершить подвиги, достойные имени на дверях школы? Меня не так много и не было в Мидгарде даже по вашим меркам.
В голосе её звучало явное любопытство. Пока вся остальная Земля воевала с мутантами, мирилась с ними, ругалась вновь, строила Стражей и изготавливала из подручных средств "лекарства от Икс-Гена", женщина была заперта в Хевене и даже толком не знала о существовании солнечной системы.

Золотое крыло развернулось с лёгким шорохом, и длинные маховые кончики осторожно, почти нежно коснулись щеки юноши, давая почувствовать прохладу зачарованного металла, который по желанию хозяйки превращался хоть в наконечники стрел, хоть в мягчайший плащ, затмевающий своей нежностью даже шёлк.
- Ас, - мягко поправила Энджела своего собеседника, накручивая длинную фиалковую ленту на пальцы: геометрический узор струился в тонкой ладони. - Да, Асгард... Златой град древнего оплота северных богов, извечный и прекрасный. Мой брат рассказывал, что Девять Миров славили престол Всеотца в своих легендах, но сама о них я знаю немногим больше твоего. А это... - Рыжеволосая сделала жест ладонью. - Это - не Ад. Ад далеко отсюда даже по меркам богов... Лимб - лишь мир, в котором ткань магии очень крепка и потому смогла сильно изменить его, отдалив от других, тех, где искры волшебства не разгорелись с такой силой. На самом деле, здесь нет мёртвых душ, а демоны, которые живут в нём - всего лишь такая раса, но не чудовища из древних мифов. Будучи королевою Хельхейма, я могу уверить тебя, что это место ни имеет никакого отношения к мёртвым мирам, ибо всё здесь по-настоящему живое - я чувствую смерть, если она есть, а этот мир жив и здоров, хоть климат в нём не самый лучший. Да и песок постоянно норовит насыпаться в сапоги, вот уж правда.
От взметнувшегося крошечного смерча она закрылась одной ладонью и - просто перестала дышать. Сердцебиение асиньи останавливалось так же легко, как иные йоги умели останавливать мысль, падая в медитацию, и она явно не испытывала от этого никаких неудобств.

- Нет, - тихо засмеялась Альдриф; её мягкий грудной смех рассыпался стеклянными шариками по серебряной пластине. - Ни одни крылья не вынесут отсюда, ни твои, ни даже мои, магия этого места много древнее первых людей и даже многих молодых богов; здесь есть лишь одна дорога, которая ведёт на свет, и она лежит по земле. Спускайся, Джей, по этой тропе нужно идти пешком. В прочем, если знать, куда, не так уж оно и далеко. Я иду в Мидгард - тебе по пути со мной выбираться отсюда.

Глаза Альдриф, пустые и холодные, на мгновение вспыхнули, точно бриллианты, отражавшие свет изнутри; она, кажется, заметила, что её собеседника завораживал голос - ведь асинья, которую в Хевене нередко нарекали внебрачным детищем сирены, и впрямь умела играть своими интонациями так, что успокаивались мантикоры и засыпали, положив голову на колени ей, драконы. Да что там драконы! Едва ли не единственной из всей вселенной Энджеле своими песнями удавалось успокоить Дракса, чем она в своё время знатно порвала шаблон Звёздному Лорду, давно смирившемуся с тем, что Разрушителя легче просто пережить, чем уравновесить. Серебряные колокольчики её речи зазвенели вновь, переливаясь чудной, непривычной музыкой.
- Мидгард есть серединный мир, - несмотря на то, что в интонациях Альдриф послышалось лёгкое удивление, рассказывала она всё так же охотно, словно радуясь первой за много лет возможности почувствовать себя кому-то нужной не только для того, чтобы убивать монстров. - Мир, в котором живёте вы, люди, а ещё много магических народов и зверей; мир, где стоят ваши города и страны; мир на одной из ветвей Иггдрасиля. Ох, дьявол! Я забываю об этом вечно, Квилл тоже никогда не понимал, о каких мирах я говорю. Вы называете его Землёй - третьей планетой от жёлтого Солнца. У старых рас другие имена вашим реальностям.

Несколько сумбурное пояснение юноши по поводу того, что в мире подлунном опять творится какая-то очень странная субстанция, цензурных слов для определения которой не подберёшь, Альдриф, судя по всему, совершенно не озадачило. Происшествия, выходящие за границы всякой логики, были настолько обычным делом для смертных рас, что женщина относилась к ним с изрядной толикой безразличия: как вышло, так вышло, давайте мы все просто не будем об этом думать. Надо сказать, что такая стратегия изрядно экономила нервы.
- О, эти шутки со временем... Сэра - мой друг - рассказывала мне, что с этой вселенной происходило что-то не то, и множественные разрывы ткани реальности объясняются именно этим, но их масштаб сложно представить даже мне, - в следующее мгновение рыжеволосая явно задумалась. - Феникса едва ли можно называть словом "кто", Джош, ибо он... Оно... Не совсем личность, не в привычном нам всем понимании; он - сущность, огромное и древнее создание, родившееся задолго до начала времён, когда не существовало в ней жизни. Это тень реальности, воплощение всего живого, что когда-то жило, что живёт ныне и что когда-то ещё будет жить; порой он находит себе носителей здесь, в мирах смертных. Таковым, видно, и была Джин Грей, когда была взрослой; но однажды Феникс сошёл с ума и натворил много бед, уничтожив целую звёздную систему. Мы искали его... Но Феникс, испугавшись сам себя, спрятался ото всех; а вместе с нами искали Феникса и дети Ши'ара. Только они, в отличие от нас, не пытались найти способ успокоить его, а хотели просто прервать воплощения Феникса в смертных самым простым способом.
Надо было признать, что получилось у них как-то не блестяще, насколько могла судить Энджела, которая - на пару с остальной своей командой - имела крайне сомнительное счастье наблюдать, как Феникс в юном лице Джинни оперяется вновь, доведённый до последней степени отчаяния. Это хорошо, что они каким-то неведомым чудом успели его успокоить до того, как к системе Д'Бари прибавилась бы ещё парочка звёздных скоплений.
Было бы несколько неловко вместо того, чтобы спасти вселенную, её аннигилировать.
Хотя нет. Положив руку на сердце, асинья вынуждена была признать, что как раз подобный расклад был бы для Стражей Галактики самым обычным.

Минут через десять неспешного, почти прогулочного по её меркам шага, женщина вдруг остановилась у какого-то достаточно потрёпанного жизнью кустика и осмотрелась. В лице её отразилась толика задумчивости.
- Как говорят у вас, есть время разбрасывать камни и время собирать камни, - вытащив из набёдренной сумки небольшой округлый булыжник с клубящимся внутри туманом, Энджи показала его юноше. - Магические проводники, одни из лучших во реальностях; они впитывают волшебство как губка, а потом способны отдавать его, и я собираю подобные камни, чтобы потом мой друг зачаровал их. Лимб - не самое лучшее место для прогулок, но и не самое худшее, можешь мне поверить. Не сказать, чтобы я со слишком уж большим восторгом сюда возвращалась, но всё же это намного лучше, чем Ванахейм в последние годы. Дай руку.
Взяв ладонь крылатого в свою, асинья протянула вторую кисть вперёд и скользнула по невидимому щиту, медленно нащупывая что-то пальцами.
Сопротивление магического барьера было достаточно сильным, даже ощущавшимся физически, но женщина, в жестах которой чувствовался большой опыт, медленно водила по прозрачной и будто бы вовсе несуществующей стене - и вдруг её ладонь куда-то провалилась, перестав ощущать препятствие. Повернувшись боком, Альдриф проскользнула в щель, в которую гибкой змейкой струилась тропа, и, не отпуская мутанта, просто вытянула его за собой. Теперь, повернувшись лицом к пустыне, что была огромна, как целая вселенная, можно было увидеть лишь небольшое песчаное поле, что не больше десятка метров в поперечнике. Обманчивый и хитрый, Лимб знал, как ловить своих жертв, но и жертвы в нём становились всё умнее. Ощущая, что добыча ускользнула из раскалённых объятий и колючего саксаула, Пески волновались и ходили дыбом, перекатывая дюны, но добраться до двух ангелов им уже никак не удавалось.
- Почему твоя Школа стоит в Лимбе, Джош? - Мягко спросила женщина, снимая с головы свою тиару и рукой в латной перчатке взъерошив длинные волосы. - Неужели мир стал настолько неспокоен, что в этом унынии жить стало лучше?

Мифы и легенды? Женщина, плоть от плоти тех историй, что, оказывается, считались среди смертных сказочными, улыбалась. Пожалуй, Асгард смог бы повеселиться над такими подробностями, да и иные пантеоны не остались бы равнодушными, узнав о том, как вдруг исчезли из памяти тех, кто много лет назад чтил их как спасителей и героев; в прочем, людям свойственно было забывать всё то, что они не могли объяснить.
- Иггдрасиль реальнее, чем сама реальность, ибо он и есть её корни, - добродушно рассмеялась Альдриф. - Я знаю, как людям сложно это представить; даже мне... Выросшей на одной из ветвей его, сложно вообразить размах той кроны. Иггдрасиль - великое древо, что родилось из бездны, и оно связывает собой все девять миров, каждый - на своей ветви. Быть может, вся ваша наука как-то иначе объясняет это, но для того, чтобы понять, что никакими формулами не описать его, нужно увидеть тот ясень, чьё величие способно затмить славу любых королей. И всё то, что было связано с ним... С магией и волшебством... Всё это - реально. Смертные, увлёкшись игрою в науку и в превосходство, забыли об этом, но на самом ведь деле ни боги, ни эльфы, ни драконы никогда не пропадали.
Лёгкое движение крыл. Очи женщины на мгновение вспыхнули карминовым пламенем, что посрамило бы тартарианские костры. Высунувшийся было из-за камней зверёк, богато усыпанный шипами и когтями, пискнул и исчез в безопасной норке, решив, что он, в общем-то, совершенно не голоден и на самом деле его здесь нет вовсе.

- Так и есть, - согласно кивнула женщина. - Феникс не способен умереть навсегда - как воплощение всех живых, он будет существовать вечно, пока хоть где-то во вселенной есть жизнь, и умрёт в тот миг, когда мироздание исчезнет, похоронив с собой саму идею существования. Однако же у детей Ши'Ара нет легенд о фениксе - из всех смертных рас лишь вы, люди, встречались с ним так часто, что смогли запечатлеть его в сказаниях, а потому Гладиатор был уверен, что эту сущность можно убить. Ему повезло, что он не успел это проверить, равно как и повезло и всем нам.
Правда, им бы повезло намного больше, если бы ей всё же дали отрубить этому шизофренику с манией величия голову, но Гамора с Драксом повисли на своей подруге слишком крепко, чтобы у неё были реальные шансы наконец прекратить последствия идиотической внешней политики одной загордившейся империи. Однако в эти планы богиня посвящать юношу не стала - у него на лбу была написана творческая тонкая натура, которая запросто могла не оценить простоту и дальновидность расово верных решений.
Если уж кому и хвастаться такими перспективами, так это Тору. Тот, хоть и старался сдерживать яростность своей природной бушующей натуры, в результате всё равно оставался богом варваров и берсеркеров, так что он бы наклонности в делах управленческих младшенькой понял. Нет человека - нет проблем, и это, надо отметить, действует далеко не только на людей.
Вообще, мертвецы традиционно проблем доставляют куда меньше, чем живые - им не до того. У них свои дела, что поважнее.

- Такие камни впитывают любую магию. Телепортация, огонь, вода... Мало ли того, что можно хотеть иметь под рукой, - пояснила женщина. - Это как... Как Енот говорил... Как универсальный инструмент на все случаи жизни, что положишь - то и достанешь из него.
Задумчиво покусывая нижнюю губу, Энджела осмотрелась, повертев головой, потом тряхнула копной огненных волос. Да уж, Лимб был тем ещё местечком для жизни - даже Нифльхейм, далёкий, надо признать, от красоты и трепетности, казался не таким уж безнадёжным вариантом по сравнению со здешними красотами. Да и существа, которые здесь водились, хоть и не содержали в себе адского происхождения, мало напоминали приятных собеседников. Если так подумать, то у мутантов там, в Мидгарде, должны были быть просто катастрофические проблемы, чтобы они предпочли синему небу и яркому солнцу здешнее вялое освещение и растительность в колючках.
Кто их разберёт, в прочем.
- На Пески Времени, увы, не действует волшебство... Кроме того, они, если верить слухам, умеют перемещаться по этому миру и, скорее всего, уползут прочь, разочаровавшись в добыче, займут место подальше. Единственное их отличие - почва, резкая граница между золотом и чернотой. Вам всем нужно быть внимательнее, ведь в Лимбе много ловушек, и не все из них знаю даже я. Полетели, - решила Бескрылая спустя пару секунд раздумий, и во взгляде её промелькнуло что-то ребяческое, озорное. - Разомнёмся. Догоняй!
Золотые крыла, размахом почти в два раза превосходящие кроваво-красное оперение Джоша, развернулись с мягким шорохом, и Охотница взмыла в воздух без малейшего перехода, даже не отталкиваясь от земли. Воздух привычно запружинил под тугими рывками маховых перьев, когда она ушла ввысь, запел в ушах, царапаясь о серебристую тиару. Лететь тут было от силы пару минут, однако Альдриф заложила несколько больших кругов, наблюдая за происходящим внизу всевидящими прозрачными глазами: не сказать, чтобы ей было слишком интересно, но какая-то часть интуиции, звонким голосом нашёптывающей в подсознании, подсказывала, что асинье ещё предстоит сюда вернуться, и женщина, идеальная память которой хранила событий многовековой давности, старалась запомнить то, что могло оказаться важным. С далёких рудников доносился мерный звон кирок.
Полёт затягивал, и с большим трудом богиня выскользнула из этого волшебного чувства.
Опустившись на пороге школы, Альдриф прикрыла глаза и глубоко вдохнула воздух. Её чутьё, обострённое до невероятных пределов, что не мерещились даже ни одному зверю, угадывало знакомые ноты, и красивые пухлые губы воительницы вдруг тронула быстрая, чуть смешливая улыбка. Знакомый аромат принадлежал Эмме Фрост - она хорошо помнила эту роскошную женщину, и, пожалуй, даже не ждала, что сможет встретить её в этом безрадостном месте.
- Я и не знала, что Белая Королева вернулась в цивилизацию, да ещё и в таких безрадостных декорациях, - произнесла медноволосая, толкая рукой, что была облачена в латную перчатку, входную дверь.