Итак, мосты были сожжены, и Мстителей сломала система человеческой бюрократии, законов и прочих вещей, которые Донар недооценивал и не считал важными, чтобы с ними считаться. И пусть все более-менее обошлось - хотя это с какой стороны еще посмотреть - Асгардец считал, что эту битву они безнадёжно проиграли. Как бы он не думал, что это смертные виновны в проигрыше, что он еще больше в них разочаровывается, нутром Тор ощущал, что отчасти - если не с самого начала - сам повинен в случившемся. И пусть он делал все на самом деле из лучших побуждений, результаты показывали, что богу не стоит вмешиваться в дела людей, тем более в таких сферах. И когда природа откровенно так намекнула богу на вышесказанное в очередной раз (навроде как кувалдой в лицо, для ясности сообщения), он перестал противиться, и подчинился. В конце концов, всегда нужно знать, когда отступать и уходить. И пусть нелегко далось это решение Вингниру, все же у него были и другие задачи. Сколько нужно было всего сделать... и ему впрямь некого просить о помощи. Даже если бы Донар забыл о гордости, а о ней он забывать, кажется, физически не был предрасположен. Мстители отпадали сразу и начисто. В конце концов, несмотря на вполне очевидные вещи, еще им божественных конфликтов не хватало. Сестра... Ну, там вообще все сложно, и лишний раз трогать Энджелу Громовержец не желал. Вообще он подсознательно надеялся сестрице просто восстановленный Асгард уть ли не на блюде  преподнести, мол, "вот он, дом твой, в порядке и такой же прекрасный, как и века ранее". Других Асов тоже вмешивать не представлялось возможным, а его младшего брата... Скажем так, Таранис не мог понять. что он желает больше и что целесообразней - откруттить Лофту голову начисто за его последнюю выходку или же пойти на диалог. И пока он не определится. лишний раз его лучше даже не искать, а то прибьёт ведь, и будет после себя изводить долгое время увством вины. В общем, за последние месяцы Донар, видимо, так и не оправился от плена, в котором находился со времён окончания мирового коллапса и воздвижения нового. Да только сам этого не понимал.
   Он стоял на вершине Эвереста, и неотрывно всматривался в бураны вдали, в заснеженные равнины, глядел на целый мир у него под ногами, и понимал все больше - его время прошло. Слишком, слишком сильно этот мир изменился. Боги больше здесь не нужны. Или все еще нужны? Часть людей молилась богам древности, ему в частности, а некоторые считали их откровенной угрозой, или что еще хуже - старым мифом, выдумкой даже. При том при всём, что видели их вживую, но все равно смириться с реальностью не могли. В каком мире они все живут, что положение вещей докатилось до такого? И какой мир они все создали? Ужель это и впрямь лучший мир? Может, стоило что-то сделать иначе? Что они недоглядели? Где ошиблись? И только Донар начал анализировать вышеупомянутое, как понял - ошибок и не сосчитать. Но понял также и другое - лучше вряд ли можно было поступить. Парадоксальная логика абсурдности меньшего зла во имя высшей, благой цели. Да, вот мир, в котором они все живут.
   Хмыкнув и покачав головой, Тор достал молот из-за спины с лязгом о зацепившийся за оружие Ярнбьёрн, и только-только раскрутив Мьёлльнир, понял, что не имеет ни малейшего понятия, куда ему идти. Домой? Рано. Он проиграет, и сделает лишь хуже. Обратно в мегаполис, в цивилизацию, где он еще недавно жил? Нет. Этот вариант тоже отпадал по вполне объяснимым причинам.В миры другие? Тоже нет. Пока что его домом мог быть лишь Мидгард. Однако осознав то, что судя по всему, ему, словно бездомному, придётся попросто скитаться по всей планете, Ас лишь дёрнул головой, нахмурившись. нет, этот вариант его тоже не устраивает. Он должен начать что-то делать ради Асгарда. Вот только к кому обратиться за помощью?
   Ответ, как ни странно, пришёл сам собой и оттуда, откуда его не ждали совсем. вглядываясьв бескрайние горные просторы, внезапно Ас понял, что ему не зватает увидеть хоть клочок зелёной земли. И только подумав о зелёном ландшафте, он машинально вспомнил Ирландию. А вместе с ней - и тех, кто в ней обитал и обитает. Да, ассоциативный ряд у Громовержца был довольно странным, но эй - он хотя бы иногда приносил пользу. Что же... быть может, она и впрямь сможет ему помочь. Если не развяжет битву при первой же встрече. Ведь с Морганы станется отреагировать совершенно непредсказуемо. Посему отнюдь не лишним будет не вваливаться в ее владения, словно гром на голому, а проявить вежливость. С другой стороны, Ирландия была и его землей. Ведь Донар был еще и Таранисом, кельтским богом грома. Вот только это было очень, очень давно.
   Но так или иначе, Асгардец уже решил. Он отправляется в Ирландию. И зипихав секиру в немаленькую наплечную сумку, он поправил куртку на плечах, хрустнул шеей, да воздев Мьёлльнир к небу, исчез в ослепительной вспышке молний, уносясь за считанные доли мгновений на другой конец Мидгарда. Телепортировавшись в небо над Ирландией, бог с высоты десятка километров посмотрел на города внизу, кажущиеся столь крошечными, но отчего-то куда более чем гармонично вписывающимися в зелёный ландшафт страны. Плавно и как можно более незаметно он начал снижаться, покуда не приземлился в парке посреди небольшой рощи деревьев. И одни дубы вокруг. Символичность шутки природы, не иначе.
   Спрятав и Мьёлльнир в заплечную сумку, первым делом Одинсон подумывал было направиться в ближайший паб, но остановился, вспомнив, что с деньгами у него туговато. Нет, у него было определённое количество налички в валюте мёртвых президентов и золота на совсем чёрный день, но... обычно он расчитывался карточкой, которую ему сделал Тони, и перечислял на нее его сбережения непонятным ему методом. Кстати, о карточке и старкфоне... Достав оные из кармана, Асгардец несколкьо секунд смотрел на эти изобретения, которыми он, в общем-то, дорожил, и понимал, что с ними придётся расстаться, но все медлил. А затем попросту сжал из в кулаке, раскрошив на мельчайшие частицы. Так будет лучше. Лучше для всех. И теперь, после этой черты, Тору еще больше захотелось в паб. Так не отказывать же себе в таком стремлении, раз оно тебя гложет все больше и больше.
   Дойдя до ближайшего кабака в чисто ирландском стиле, Донар остановился перед входом, взглянул на небо, сощурился... и тучки на небосводе сразу же начали образовывать гигантский трискель. прямо над Асгардцем. И после круга раздалась оглушительным раскатом грома, и пошёл дождь. Не ливень, но вполне ощутимый такой дождик. Но люди не пялились в небо, а даже если бы и посмотрели, то трискель был размером с город, дабы сразу так опознать в этом нечто сверхъестественное. Такое Моргана точно заметит. И вряд ли удержится от своеобразного приглашения на встречу. Но всяко лучше так, чем летать по Ирландии в поиске ее новой обители. Да и повежливей. Наверное.
   Зайдя внутрь паба, Асгардец заказал себе бутылку Джеймсона с двумя литрами Гиннеса, и сев в малоосвещённом углу за свободный столик с обзором на вход в помещение и почти что весь паб, принялся методично и медленно выпивать. Ему оставалось лишь ждать Волшебницу Авалона, надеяться, что она таки откликнется на его "приглашение", и думать.
   Думать над тем, что недавно случилось, и чему еще предстояло случиться.

Прибытие Морганы Асгардец поневоле почувствовал почти сразу. Это как если бы сквозь густой слой озона вдруг прорезался аромат диких роз, произраставших на склонах северных ирландских гор, вместе с неповторимым запахом вечно юной древности, не способной состариться даже за тысячелетия, вроде бы изменяющейся с течением лет, но остающейся все той же неизменной, как бы это парадоксально ни звучало. И в конце концов, капли дождя вдруг начали огибать некий силуэт, что Бог Грома ну не мог не почувствовать. И когда волшебница зашлав паб, насмешливо выдав свое приветствие, Одинсон вздохнул. залпом допив свою кружку, кивнул бармену, дабы повторил, встал со своего места, неспешным шагом подошёл к девушке... И устало обнял ее, заграбастав колдунью в медвежьи объятия.
- И я тоже видеть тебя рад, Моргана - наконец соизволил ответить хотя бы что-то Асгардец за эдак минуту молчаливых обнимашек. Наконец он таки опомнился, и вежливо поставив волшебницу на ноги, Донар усмехнулся, и щёлкнув пальцами бармену, указал на бутыль на полках позади спины человека - конечно, вовсе не ради пива, но ради виски. одного из лучших на всей Земле зелёной, Морри. А также ради беседы о том, что земля сия моей была еще задолго до рожденья твоего.
   Не то, чтобы Одинсон всерьёз сейчас вот выдвинул претензии на всю Ирландию, нет. Он попросту напомнил Владычице Авалона, что он, извините, не только скандинавский бог. А благодаря своей матери, именовавшейся Дану в этих землях, еще и один из первейших Туата де Данаанн, притом при всём вопрос возраста даже не понимался за ненадобностью. И следственно, если девушке вдруг захочется применить силу, то не на этой земле. Следом он, вежливо и слегка бесцеремонно ввиду непринятия отказа усадил Моргейну на стул за свой столик, уселся напротив, благодарным кивком проводив официанта, поднёсшего ему старую бутыль виски (очень уж неплохой выдержки, надо заметить) и еще несколько кружек тёмного.
- А почему нельзя поверить, что я попросту проведать тебя прибыл, и из вежливости к величайшей Волшебнице Ирландии не ввалился на порог ее дворца? - картинно сокрушённо посмотрел в изумрудные глаза девушки Тор, покачав головой в притворной печали. Но было видно, что в это вряд ли поверят. А зря - он и впрямь давно не видел Моргану, не считая техз случаев, когда ему приходилось, вздыхая от безысходности, брать Мьёлльнир в руки в месте с остальными орать "Мстители, Общий Сбор!" и лететь восстанавливать справедливость. Да, несколько раз в таких случаях Морри и впрямь была виновата, но эй - кто ж не ошибается в нашем мироздании? А в остальных случаях проще было сражаться вместе с Мстителями, чем доказывать им, что не все так просто с первого взгляда, и Моргана в общем-то, ничего такого не сделала. Ясно дело, что за такое притворство, которое порой бывало болезненным для окружающих, девушка вряд ли воспылала дружественными чувствами к Одинсону, и порой вполне ненаигранно била в ответ. Но, как говорится, "Тор пьян, Тору было все равно". После боя рядом с теми же Мстителями извиняться перед ней было не с руки, посему богу приходилось ограничиваться виноватым взором, как бы говорящим "ну я же не всерьёз, но эй, твои забавы не всегда хорошо воспринимаются современными смертными, посему вышло как вышло, извини за потрёпанную гривку и эти кандалы, хотя ты и так после освободишься". Да, бывали случаи, когда выигрывала и Моргана, но Громовержцу было не жалко. К тому же, над поверженным врагом она зачастую любила дёрнуть какую-нибудь тираду победителя, а когда девушка молвила эти вот словеса, то с позиции лёжа открывался ну воистину неописуемое зрелище, за которое не грех было порой и проиграть. Так что, судя по всему, позиция Аса была понятной. Бог он или не бог, он все равно оставался мужчиной. Но все это ребячество, судя по всему, осталось в прошлом. Сейчас Вингнир был какой-то уставший от всего, полон серьёзности, с весьма хмурым взглядом, и более забородевший, нежели столетия назад. Однако для Морганы у него все же нашлась тёплая улыбка, что ощутимо контрастировала с его внешним видом.
   Наполнив стакан виски и легонько дунув на оный, остудив получше любых кубиков льда, Одинсон протянул напиток девушке, Ас осушил одну из кружек пива залпом, оставил в сторонку, да прищурившись, окинул взглядом колдунью:
- Тебе весьма идёт одеянье современное, Цветок Кельтов Изумрудный. Признаюсь, сие все же удивляет... А мыслил я, что оное уж невозможно.
   Но так или иначе, вряд ли бы хоть кто-то поверил бы, что Таранис позвал свою спутницу только затем, дабы ее внешний вид оценить да выпить с ней. Ну, в "выпить" может, кто-то бы и поверил, да и то - не полностью. Посему Донар покачал головой, вновь приложился к кружке, да продолжил:
- Ну ладно, ладно. Заканчиваю с оным я, уж так и быть. Видно, слишком важное у тебя созерцанье края, который почти не изменился за последние столетий восемь. Однако, помнится же мне, ранее любила ты загадки. Так вот тебе одна, невинная весьма - зачем тебя сюда позвал я, Морри?

- Оставил землю сию я не по своему веленью, Морри. Уж кто-кто, А ты помнить то должна была. А коль с Мор-Риогхайн али самой Дану общалась после, то тем более. - как-то грустновато добавил Таранис, покачивая кружкой с тёмным пивом. - Но нет, я не претендую на земли сии вовсе, Черновласка. Да и на кой? Гром вряд ли нужен в это время здесь... увы.
   В этой фразе Одинсон невольно вложил думы, от которых давно пытался убежать. Думы о том, что его время, как и многих других богов, прошло. Что он больше не нужен в Мидгарде. Что его словно в утиль списали за ненадобностью, и пора ему позабыть о мире, который он так любил, ради которого умирал даже. Однако после он вспомнил, перед кем сидит, и понял, что от Морганы ему вряд ли есть смысл что-либо скрывать. Пусть в ней не было скандинавской крови (слухи о Свартальвхейме - не в счёт, но так глубоко в генеалогию Волшебницы Авалона никто не углублялся за ненадобностью, всем хватало и того, что есть), но она понимала его получше, чем он сам. Женщина, в конце концов, у них это получается само собой, легко и непринуждённо. Более того, она даже не осуждала Донара за его неординарный нрав. За что он ее всегда и ценил. И ему явно было жаль, что жизнь заставила ее вырасти столь отчуждённой да недоверчивой к другим. Да, во многом был виновен Артур с его рыцарями... Но этой сказке сотни тысяч эпох: мужчина всегда виноват в бедствиях женщины. И наоборот. Вечный двигатель был придуман задолго до самого названия этой великой и непонятной силы природы.
   Когда Морри коснулась дладонью его щеки, бог невольно зприкрыл глаза, и подался небритой щекой ей навстречу. Ему правда порой не хватало подобных вещей - когда никто тебя не осуждает за твои грехи, деяния, которые ты совершаешь ради других с самыми чистыми намерениями, совершаешь, как умеешь, и просто принимает тебя с твоими свершениями. Однако это было лишь видением, возможно, даже видением прошлого. Реальность была куда более суровой. Посему Громовержец все же с неохотой отстранился, и допив еще одну кружку, принялся за виски. Виски он, впрочем, налил в пивную кружку - дабы не церемониться. Отхлебнув с треть, Вингнир посмаковал напиток, и задумавшись, начал:
- Пожалуй, да - права ты, Авалона Чаровница. Стоило мне наведываться чаще в земли эти. Сие моя лишь вина. И да, пришёл к тебе за помощью я, Морри. Но то не значит, что в ответ ты от меня чего-то не получишь. А предложить тебе многое могу я. - сощурившись, хитро блеснул молниями из глаз Одинсон. Лишь на миг, вряд ли кто из присутствующих заметил такое световое шоу, или обратил на оное внимание. - Но так уж я устроен, что не озвучиваю плату прежде требованья али просьбы, Изумруд Ирландии прекрасный. Посему вот о чём тебя просить желаю я.
   Подавшись слегка вперёд, Донар отставил выпивку, и понизив голос, продолжил, смотря прямо в изумрудные глаза волшебницы:
- Должна помнить ты, как поболе тысячи лет назад обучал да тренировал я воев славных. Воев, что не знали пораженья в битве не только со смертными, но также и с чудовищами Эры Железной различными, Моргана. Братство воителей, связанное клятвой крови, силы, смерти да и славы, которого боялись даже скандинавы, не молвить коли о других народах. Братство, которое было уничтожено силами тёмными магическими, когда меня рядом не было. Мне нужно, дабы ты отправилась со мною более чем на тысячу зим в прошлое, и помогла мне спасти их пред самой смертью ихней, а после дала силы им с богами биться, и победить же их. Мне нужны мои Йомсвикинги, Моргана. И за то просить ты можешь цену, которую сочтёшь достойной. Коли в моих силах будет то - ведаешь, что расплачусь с тобою я по чести, Волшебница Земли Зелёной. Это... меньшее, что тебе я должен буду за столетья все.
   Помолчав с полминуты, Асгардец вздохнул, и встав на ноги, вежливо взял колдунью за руку, да утянул на себя, заставив слегка ее покружиться в такт музыке, что только-только начала играть в заведении. то была народная ирландская песня, под которую можно было не только танцевать, но и красочно и живописно так бить морды в кабаке. Однако увы, последнее вряд ли было бы оценено присутствующими, посему Вигнир выбрал первый вариант.
- А пока ты думать будешь - не откажи же в танце мне, Моргана. Кто ведает, будет ли когда еще возможность.

Есть ли совершенство, спросите вы? Конечно, есть, вот каков ответ бывает зачастую. Однако то не совсем так, ответят другие, более умудрённые опытом люди: совершенство - лишь иллюзия, для обретения которой человек зачастую чрезмерно идеализирует желаемое, и для него оно тогда становится совершенствомм. Такая мысль будет правильной, и нельзя за нее кого-либо осуждать. Но вот когда вы - бог, то видите мир совсеминаче. И можн осказать безо всяких сомнений или опровержений: когда Донар танцевал с Морганой, наслаждалясь каждым ее движением, каждым плавным шагом, когда она едва касалась земли, будто бы плывя по воздуху, слегка улыбаясь и позволяя вести себя в танце, в котором старые обычаи гармонично сплетались с движениями современности... В этом танце она была совершенством. И все остальные, кто танцевал. пил или разговаривал в этом пабе, не могли это не заметить.
   Песня, что играла в кабаке, называлась Star of the County Down, и рассказывала о некоей Роузи МакГэнн, прекраснейшей деве графства Даун, что красотой своей сразила всех мужчин и женщин на воскресной ярмарке. Ее чёрные, слово вороново крыло, волосы, ее лёгкая походка, она сама была, словно драгоценнейший камень в ирландской короне, и немудрено, что в Моргане люди видели именно ее. Может быть. как раз с Чарвоницы Авалона и написали эту песнь, или же и впрямь была такая Роузи МакГэнн, неизвестно. однако сходство было просто неотразимым, разве что волшебница не танцевала босиком. И поневоле Таранис, смотря в очи прекрасной колдуньи, начал подпевать с коренным ирландским акцентом, протяжным, низким голосом, а несколько ребят-завсегдатаев достали музыкальные инструменты - и вот таверна уже полнилась настоящей живой музыкой, танцами, и все вокруг были полны радости, пустившись в пляс, подпевая и наслаждаясь жизнью. неизвестно, то ли Морри колдовство то было. или же просто народ ирландии еще не забыл. как нужно веселиться, кроме как бухать и драться - но результат был налицо. И даже Донар, светловолосый да голубоглазый великан, казалось бы, смотрелся отчасти гармонично среди рыжих да черноволосых сынов Миля. Но на вопросы девицы все же нужно было ответить. И честно, бог собирался это сделать... только чутка позже. Ведь когда еще такая возможность может выпасть, ну право слово? Когда он еще сможет насладиться танцем с той, с которой его связывала история, ведущая свой отсчёт от самого Камелота? Можно ли его винить за такую небольшую слабость? Наверно, можно. Да только стоит ли?
   Когда песнь наконец закончилась, люди встали, и хором зааплодировали Моргане, смотря на нее с обожанием и каким-то взглядом, полным осознания того, что она - чуть ли не фея, или из рода сидов. Ведь до сих пор ходили легенды о том, что сказочные существа невиданной красоты все еще посещают Зелёную Страну, не забыв о людях и своей былой родине. И кем еще могла казаться людям Моргейна? Они не видели в ней ни злую волшебницу, ни носителя хаоса, ни разрушительницу - нет, они видели в ней лишь чистую, благородную, яркую дочь Ирландии. Настоящую дочь, что олицетворяет собой дух этой страны, который не сломать никому, и который спустя столетия будет сиять все так же. И когда аплодисменты достигли, казалось бы, апогея, Таранис, добродушно усмехнувшись, слегка наклонился, и молча народным кельтским жестом поблагодарил девушку за танец. Да, он был богом этой страны, и даже сейчас оным являлся же, наверное, но он ее давно оставил.  Как бы ни печально и даже стыдно было это признавать, Морри тут была права. Однако она - она всегда была здесь. И защищала свой народ, как могла. Так что радость и благодарность в глазах людей, стоявших вокруг нее, были вполне заслуженными. Для них сейчас не было ничего краше волшебницы, которую они видели, женщины, которая словно сошла из древних саг да легенд. Знали бы, как они были правы... Но это уже другая история.
   Когда наконец всеобщее ликование поутихло, и раздались другие песни, призывающие к более простоватым танцам и куда более быстрому распитию пива да виски, Асгардец все же улучил момент, да как можно более незаметно вернулся с Морри за их столик. Выпив еще Гиннеса, он с полминуты наслаждался вкусом тёмного, холодного пива, и наконец ответил волшебнице:
- Прежде всего - за танец сей благодарю тебя я, Морри. Право слово... давно так жизнью я не наслаждался. Но теперь пришла пора ответить на твои вопросы. Для чего Йомсвикинги мои нужны мне? Да для войны, конечно же. Войны супротив кого? Супротив того, с кем в одиночку я не справлюсь, не погибнув. Думаю, доходили слухи до тебя...
   И дальше Одинсон вкратце поведал Ле Фей о последних событиях в Асгарде. О том, как один вернул Кула Борсона к жизни, Бога Страха, его родного дядю, которого он убил когда-то и умер сам, как завещало пророчество, как то, что его молот украла неизвестная женщина, и после Вотан просто стал одержимым ее поимкой, несмотря на то, что были вопросы поважнее. Как его руки Малекит лишил, как он был потерян, опустился, пал и спился, как от него отвернулся почти весь Асгард. Как он был пленён и почти восемь месяцев был в космосе, где никто его не искал, и сам Асгард думал, что он мёртв, кроме разве что Хеймдалля, но он, как был уверен Донар, молчал. Как в последнее время Лофт предал Фрейю, доверявшую ему полностью как родному сыну, и почти что убил ее, пронзив отравленным кинжалом. Как Кул занял трон Асгарда, создав Громовую стражу, где каждый воин был ненамного слабее самого Тора. И как Одинсон решил, что хватит с этим мириться.
- ... В конце концов, я - сын Асгарда, Морри. Я погибну, но не позволю никому дом разрушить мой. Однако я не могу сие сделать в  одиночку... правильно уж точно не смогу. Мне нужна армия моя. Армия, которая готова будет биться за меня даже супротив Асов, ибо их не могу просить я предать трон. Для нас трон - это святое. Но я хочу видеть Асгард таким, как раньше. И я готов ради оного на всё.
   Под конец своего рассказа Таранис вновь немного нахмурился, однако в его взгляде была лишь решимость. Было видно, что он заплатит почти любую цену за такое изменение времени, и помощь той, что наверняка после его обыграет и воспользуется почти что бессовестно. Было видно, что он знает об этом, ожидает этого даже немного, но ему наплевать. Для него был важен его дом. И цена Аса не волновала.
- Я смогу в прошлое нас перенести. Тот Мьёлльнир, что я... недавно получил, он идентичен моему, и также на то способен. Пусть и выглядит иначе. Но я не смогу забрать Йомсвикингов из Эры Железной, Морри. И я уж точно не смогу им силу дать, дабы они с богами могли сразиться. Вот чего прошу я у тебя. И теперь ты ведаешь, зачем. Так каков ответ твой будет, Ирландии Красавица Первейшая?

Отредактировано Thor Odinson (12.06.2016 14:05)

- Да, Моргана. Риск известен мне. Сама ведь ведаешь ты, как сильно ненавижу игры я со временем. Однако просчитал уж все. Риск будет минимален. Заберём мы их как раз пред смертью ихней. Так али иначе, их не станет во времени Эры Железной. Но коли бы не нужда великая, тебя о помощи такой вовсе не просил бы я, Морри. Максимум - прилетел бы попрощаться.
   Устало усмехнувшись. Таранис отпил очередную порцию пенного, золотистого напитка, да потянулся к стакану с виски. Запив эль солодовым "горючим", бог хрустнул шеей, будто бы прогоняя прочь дурные мысли о возможном риске и прочих вещах, касающихся предстоящего дела. На слова Моргейны о происходящем в Асгарде Таранис лишь хмуро кивнул. Видно было - эта тема ему неприятна. Больная даже. вообще все вопросы касатлеьно родины бли для бога слишком трепетными и первоочерёдными. Однако видно было также, что девушка, сидящая перед ним - одна из крайне немногих, с кем он мог и пожалуй, поговрил бы даже об этом. Будь времени у них побольше. Так они и сидели, покуда волшебница не озвучила цену.
- Эээ.... Мммм.... Ыыыэээ.... - только и выдавил из себя Одинсон.
   С одной стороны - цена была очень даже высока. Даже несмотря на то, что процесс сотворения цены был очень и очень приятен, в определённых степенях желаем сильно и вообще вещь расово верная, для каждого викинга достойная, оставался все равно факт убиения дитяти. С другой стороны.... Тору ну очень сильно нужны были Йомсвикинги, усиленные достаточно для борьбы с богами наравне. Ну очень сильно были нужны. И вот его лицо приобрело явный оттенок "ну чего поделать, пострадаем ради Родины". Видать, Громовержец уже решился побыть либо непосредственным участником, либо же решился-таки где-то надыбать младенца Моргане. Вот уже и со стола вставать начал даже потихоньку с миной, явно обречёной на постыдное воровство или же при хорошем раскладе - приятную ночь с последствующим жертвоприношением через месяцев девять...
   Как вдруг Владычица Авалона огласила, что пошутила. В некотором роде. И тут возникла новая диллемма. Да, конечно, Таранис сел обратно, но он сразу не понял, о чём именно она пошутила. Задавать вопрос прямо он слегка постеснялся, хоть и выдал то за гордость Древнего Бога. Это она пошутила насчёт ночи с оплодотворением? Или же насчёт киднэппинга? Как часто молвила Наташа, hui proscysh', что там имела в виду колдунья. Ташу, впрочем, Ас тоже далеко не всегда понимал, ибо хоть он и знал русский, все же многие "родные"диалекты да фразочки для него оставались неизвестными. Чем Рыжик и частенько пользовалась. Вот дума великая выразилась на лице Громовержца, вот брови насупились дюже, воздух наэлектризовался от Мощной Думы, которую думал бог... пока до него не дошло, что она вообще насчёт ребёнка пошутила. И в целом, у Донара отлегло от сердца. Хотя осадок остался - ведь была в этом предложении и приятная часть, если понимаете, о чём речь. Но не до того было сейчас. Хотя.... да нет, не до того.
- Конечно, о Моргана. Коли надобна тебе помощь Богов Древних будет - приду я по первому зову твоему. Ведь вряд ли ты к молитвам мне аки Таранису прибегнешь. Заодно приведу с собою я и тех Туата де Данаанн, что на зов откликнутся мой - а таких будет достаточно. - Ответил это бог просто, обыденно, как обычное продолжение диалога. Однако он никогда не бросал слов на ветер, посему Моргена могла быть уверена - слово своё Донар запомнит и сдержит при любых условиях. Разве что здохнет раньше невзначай, да и то - это не всегда его останавливало. Тора вообще мало что останавливало, если он чего-то решил или пообещал.
   Следом была сцена "я всегда красивая, посему меня всегда должны желать и ревновать". Ну, в целом, желание вполне естественное и даже ожидаемое от такой красавицы, как Морри. Тор бы удивился, если она пребрегла этим своим обычаем. Видимо, Бэллетейнов древних ей явно не хватало. Ас, конечно же, подыграл ей, изобразив ревностного ухажёра, который любые проблемы решает с помощю взяток золотом или с помощью кулаков, молота или секиры, только вот золота у него почему-то всегда не оказывается. И как обычно, поймал себя на мысли, что не так уж и играет эту роль. ну чего поделать, имела Моргана такое влияние на всех мужчин. Было в ней нечто... эдакое. Такое эдакое, что заставляло даже Древних Богов обращать внимание на эту ранее обычную смертную, благоволить ей, и в некоторых случаях - желать ее. Такова жизнь.
   И надо признать, лично Асу она вполне нравилась.
   Встав следом, и допив все оставшееся на столе пойло, Донар оставил чаевые бармену, и вежливо взяв Моргану под локоток, направился с ней на выход, дав напоследок всем присутствующим полюбоваться черновласой красавицей. Ну и чутка добавил от себя магического озона в воздухе, обычно воздействующего на смертных как стимулятор ощущения магии, предусмотрительно отойдя а второй план. Пусть полюбуются этой феей, какой они ее, скорей всего, считали. Пусть поверят, что на них снизошло благословение. В конце концов, смертным всегда нужно верить во что-то хорошее.
   Уже на улице Таранис непринуждённым движением достал Мьёлльнир из сумки, и несколько секунд глядел на него взглядом, полным отнюдь не радостных чувств. Ясно дело, молот этот очень отличался от его, родного. Огромный боёк, огромная секира с другой стороны, более длинная рукоять... Но в целом, он был таким же. И в то же время не был. Чувство подмены, "бракованности", "подделки" все время не покидало Одинсона. Однако он все же прогнал эти мысли прочь, и вежливо, мягко, даже нежно обнял Моргану за талию, направив оружие к небу.
- Туда нас доставлю я, Но вот обратно - во избежанье слежки - будь добра, перенесёшь всех нас ты, Ирландии Цветок. И коли можно, в место, где смогут пожить они первое время незамеченными да обучиться жизни новой. Коли можно же - пусть будут то Дерруда окрестности, где когда-то викинги сыновьям Миля проиграли, да где песнь Валькирий смертные услышали впервые еще живыми, вот. А теперича - готовься. Никогда я не отличался изящностью путешествий-то во времени, Моргана.
   И как только Таранис закончил, их тут же окутал огромный сноп молний. Только в отличии от обычного телепорта Тора, эти молнии сияли всеми цветами Бифрёста, и растворились в воздухе, унеся сквозь калейдоскоп времени да и пространства бога и волшебницу, словно ветер уносит опавшие листья с осеннего древа - без следа, стремительно, резко... но все же красиво.

   По прибытию на место, когда свет от перехода рассеялся, перед ними предстал заснеженный фьорд, укрытый вечерними тучами, которые обещали вскоре отдать землю в объятия ночи. Везде было тихо, кроме одного места в нескольких километрах  вдали от них. Там горели яркие огни пожарища, и даже отсюда были слышны крики битвы. Ас отчётливо чуял запах свежей крови, слышл звон клинков, крики умирающих и безумных берсеркеров, а также рёв нечисти, которой не было места в Мидгарде. Казалось бы, более опасного места не сыскать было в этом времени. И все же, на лице Донара была радость. Он был дома.
- Идём, Морри - достав из наплечной сумки еще и Ярнбьёрн, Громовержец взмахнул обеими орудиями, и с небесным огнём в глазах поднялся в воздух, намереваясь ринуться к месту битвы. Он жаждал сражения. Жаждал почувствовать себя частью этого времени, пусть и ненадолго. Жаждал ощутить себя по-настоящему живым. Вновь ощутить себя частью этого мира. Полноценной частью. - Лучшие воины железной Эры сейчас гибнут в битве против орд Суртура. И пусть конец для них желанней жизни... все же, пусть отец мой подождёт их в Зале Павших.

Увы, но слова Морганы, призванные служить небольшой издевкой да рычагом благоразумия касательно цели их прибытия в прошлое бесславно канули в пучине игнора Одинсона. Но будьте снисходительны - Таранис, учуявший эпичный махач, незамедлительно переключался всецело непосредственно на мордобой, особенно если там пахло эпиком, не замечая никого и ничего более. Именно это сейчас и происходило, так как Громовержец на середине фразы Морганы уже вовсю летел в гущу сражения с секирой и молотом наперевес. Какие-то мгновенья - и вот уже три турса пали разрубленными надвое и с раскрошенными головами. Какие-то мгновенья - и воины, которые были готовы продать свои жизни подороже во славу Одина, издали восторженный клич. Ибо рядом с ними бился их учитель. Их наставник. Их предводитель. Их бог.

   Мясо рвалось, словно нити пауков, сплетёные наспех. Кость трещала и дробилась, аки тростник под напором урагана. Проливание крови напоминало струи водопада, безудержной и величественной мощью впадающего в озеро с пеной и паром, затмевающим взор. Всего лишь две минуты - и Одинсон был буквально о колено в крови турсов. Где еще он мог дать себе волю, как не здесь? Когда еще он мог выплеснуть всю боль утраты, всю силу ярости, всю горечь обречения, что столь долгое время томились в его душе, скребясь и вырываясь наружу ежесекундно? Громовержец абсолютно не сдерживался, не отдавая себе отчёта в своей силе, приёмах, методах расправы и скоропостижности оной. Это было жестоко, кроваво, губительно, омерзительно... и в то же время столь природно, сколь и утрений ветерок, ласкающий волосы под лучами проснувшегося солнца. Он был собой. Он был самой сутью войны во плоти, яростью природы, которую спустили с поводка, с которой сняли оковы морали, и дали волю выпустить всё наболевшее. И видели Древние Боги - ярость Тараниса была ужасной. Всепоглощающей. Запредельной. Она была буквально пропитана его болью утраты, его чувством лишения сокровенного, его угнетающим отчаянием.... но она была в то же время прекрасной. Громовержец будто бы окружал себя ореломом сияющей, первобытной, дикой красоты, сотканной из крови, огня, молний, кишок, мяса, костей и органов, разлетающихся от его оружия во все стороны, и узор сей был чудом созидания самой природы. Казалось бы, он приносил лишь страдания, мучения и погибель, но вместе с оным он даровал спасение воинам, сражающимся в неравной битве супротив турсов - великанов Мусспельхейма, ведущих свой род от самого Имира. Так где же была правда? Что было правильным в этом деянии? Увы, но для самого Одинсона ответ был один: правда была на кончике острия его секиры и на бойке его молота.

   Но ничто не длится вечность. И этот бой не был исключением. Только-только Таранис вошёл во вкус битвы с головой, как вдруг почуял на себе непосредственное влияние магии. До сладостной боли знакомой магии. Донар только и успел, что размозжить головы еще парочке турсов, и все, что он видел после, был свет перехода, пронизывающий каждую его клетку чем-то, столь непохожим на его влияние телепортации. Если у Бога Грома оное напоминало вкус свободы, необузданной и дикой, дарующей желание ярости, и выворачивающей слабых духом наизнанку до тошноты да бессознание, то у Морганы телепортация приносила лишь мягкость, успокоение и дивное желания чего-то недосягаемого, что невозможно описать словами. Вот оно - женское прикосновение во всем своём величии.
   Так или иначе, вот они - сотня норманнов, усиленных до уровня северных богов благодаря магии Правительницы Авалона, все в порезах, ссадинах, подпалинах и порезах, и их предводитель: с головы до ног покрыт кровью, с все еще пылающей во взгляде жаждой битвы, дарующей запредельные ощущения истинной жизни, оружием в руках, с которого стекала как темно-алая густая жидновсь, так и останки убитых вместе с дымом от испепеления молнией. никто и не подумал помочь Моргейне подняться, но не потому, что все присутствующие были зардевшимися. Каждый из стоящих на землях Дерруда сейчас видел, что сотоврила эта черновласая девушка. Каждый видел и чувствовал ее мощь, силу и величие. А для настоящего сына Севера нету большего позора, чем предложить свою помощь тому, кто в ней не нуждается, как и невозможно представить большего оскорбления. Но только-только Ле Фей встала на ноги, будто бы ощерившись недоверием с чувством загнанного в угол зверя численным и силовым перевесом, Одинсон не выдержал. Слишком сильно адреналин - если у богов вообще вырабатывалось нечто похожее - бурлил в его крови, подобной самой молнии. Слишком сильно оп поддался своему темпераменту да эмоциям, желая хотя бы напоследок дать себе волю. Кто знает - возможно, уже в текущем времени до сих пор остались неизгладимые следы его буйства в тех землях, которые даже время не излечит, лишь магия. Однако сейчас речь была не о парадоксальных изменениях ландшафта.
   Вместо ответа Донар попросту бросил своё оружие на змелю, и спустя секунду оказался подле Моргейны. Миг, всего лишь миг его чистого, незамутнённого цивилизацией, навязанными культурой столетий, взгляда - и вот он уже попросту крепко обнял ее. Обнял не только как спасительницу, не только как подругу, но и как женщину, не обращая ни малейшего внимания на окружающих, и будто бы заслоняя собой от всего, что происходило вокруг. Всего, что могло причинить этой измученной, но все такой же прекрасной волшебнице вред.
- Ну полно тебе, Морри - тихо сказал Одинсон, все еще дрожа от желания ринуться в бой, продолжить сражение, однако подавляя в себе это желание. - Перестань. Ужель слову моему ты не доверяешь? Ужель видишь во мне того, кто ударит в спину?
   Ему было все равно, ниспошлёт ли волшебница на него свой гнев. Ему уже давно было все равно на своё благополучие, этого у бога было не отнять. и если бы Моргана присмотрелась получше, попыталась бы ощутить саму ауру бога, то несмотря на всю его непроницаемость, поняла бы - в нём уже нет надежды на дальнейшую жизнь. Лишь одна конечная цель, исход которой будет смерть. Смерть без возрождения. Однако смерть во благо остальных.
- Годы вражды нашей давно прошли, Моргана. Полно уж играть в героев да злодеев, в супергероев да суперзлодеев. Смертным нужно было это и мы дали им желаемое, добросовестно исполнив свои роли, однако время оных битв ушло, как и старый мир, разрушившийся на тысячи осколков, да сплетённый заново. Я не собираюсь с тобой биться... даже коли ты решишь пойти войною на меня.
   Время шло, а Асгардец не выпускал ирландку из своих объятий. Бережно и на диво нежно убрав прядь вьющихся чёрных волос рукой, покрытой во вражеской крови, за ее ушко, Донар медленно опустил ее рук, держающую Экскалибур, вниз, словно бы намекая отозвать меч. Он не намеревался выбить его силой - ни в коем случае, он уважал право воина и его честь - однако хотел дать понять, что сейчас девушке не стоит видеть в нём и его людях угрозу, даже несмотря на их численный и силовой перевес. Как умел. Но все же оставалось надеяться, что волшебница поймёт его намерения правильно.
- Я благодарен тебе за твою помощь, Авалона Чаровница - так же тихо, но отчётливо молвил Одинсон, наклонившись да уткнувшись носом в чёрную гриву девушки - Однако... буду тебя просить я еще об одном. Останься здесь ты. С нами. Останься здесь, со мной, покуда луч рассвета землю сию не озарит. Кто ведает, увижу ль я тебя еще когда-то, Морри...
   И с этими словами Одинсон бросил взгляд на разрушенную да заброшенную крепость Дерруда, в которой на диво понятливые викинги, несмотря на шок от перемещения, уже развели костры, и начали обустраивать оную под ночлег. Конечно, он был готов к отказу - более того, он даже почти что ожидал оный. Однако что мешало попробовать? Он так желал быть рядом с кем-то, кто ему был небезразличен. С кем-то, пред кем Ас мог быть самим собой, без шелухи и масок, привычных остальному миру. Хотя бы часть уходящего дня. Почувствовать, что хотя бы на краткий миг он не будет один. ведь с этой мыслью ему будет куда легче уйти, исплонив свою миссию ради блага остальных. Его конец был предрешён, и Тор это знал.
   Но разве даже павший бог не заслуживает за миллиарды прожитых лет хотя бы на миг покоя?

Отредактировано Thor Odinson (24.09.2016 02:01)

- Пути матери моей обычны и зачастую предсказуемы, Моргана - тихо откликнувшись, слегка улыбнулся Одинсон. - Дану всегда намечала пути и творенья, которые будут лучше для Мидгарда. Сколь туманно, столь и просто оное. Хотя, ведается мне, что и так оное тебе известно, Черновласка.
   И когда меч, явленный из воздуха, вернулся на своё прежнее место, Таранис услышал прекрасную песнь, которую тихо и столь сладко напевала ему Волшебница Авалона. Эта песнь не требовала никакого музыкального аккомпанемента - складывалось ощущение, будто бы сама природа "подыгрывала" девушке, подхватывая каждый ее напев, каждую ноту, каждый вдох. Ее музыка будто бы уводила Тараниса во времена, когда не было ничего из того, что терзало его разум и душу - времена, когда оба они были еще юными, когда не было никаких забот, и была лишь жизнь. Ты жил, сражался, творил, умирал, и не было никаких мнимых ограничений - только ты, и твоя честь, совесть, да близкие тебе создания. Все было так легко, просто и понятно. Ты мог любить без утайки кого пожелаешь, быть с кем пожелаешь, не было магическо-политических вето на многие твои желания... это было прекрасное время. И как со всем, что не имеет цены, ты начинаешь по настоящему понимать и ценить оное, когда то уже ушло, и его не вернуть. Время былинных легенд ушло, время самого Донара ушло, и бог это понимал, невзирая на многочисленные его попытки приобщиться к новому времени в мире смертных. Почему но не мог просто взять и уйти? Шумерские боги так сделали, греческие тоже, божества Поднебесной так и вообще почти никогда не спускалшись в Мидгард.... Даже его пантеон давно отстранился от смертных, предоставив их самим себе. они все равно не продолжали им поклоняться. Даже самого Громовержца в последние годы считали скорее сверхсильным супергероем, но не богом - на уровне подсознания в большинстве своём, за исключением его близких друзей, которым была известна правда и которые воочию видели Золотой Град Асов. Песнь Морганы была красиовй, но она повергала бога в грусть.
   Однако по-настоящему прекрасные вещи всегда несут всебо грусть и лёгкую нотку горечи. Ведь истинная красота всегда идёт рука об руку с печалью.
   Столь сильно ушёл в свои мысли Одинсон, что прекрасная ирландка даже слегка сжала его в объятиях, будто бы напомнила ему. что он все еще здесь, не один, и как бы нечего витать в непроглядных далях. В ответ Вингнир лишь улыбнулся, и бережно провёл рукой вдоль ее буйных кудрей цвета крыла ворона:
- Хотел бы я немного надежды твоей, Дочь Острова Зелёного - тихо ответил девушке бог, и мягко обняв ее за талию, повёл волшебницу к крепости - но либо старость пессимистом - так же слово сие молвится, да? - меня сотворила, либо дала больше дальновидности. Однако готов выслушать и твою теорию я касательно сего. Желательно - за бочонком выпивки какой. Который, думается мне, Йомсвикинги уже гдее-то раздобыли. - принюхавшись, Одинсон непогрешимо учуял выпивку в крепости дерруда, более того - безошибочно опознал оную как эль и вино, который запасливые викинги, скорее всего, сориентировавшись на местности и сбегав куда надо, успели где-то "приватизировать" (хотя, запаха свежей крови не было .посему можно было удтверждать, что приватизация обошлась без переговоров о передаче имущества). почему бы не выпить после тяжкого рабочего дня? А заодно не проверить, все ли разрушено в этой крепости, али остались где-то каменные залы с рабочими каминами.

   Вопреки ожиданиям воинов, Донар не сел вместе с ними, а повёл Моргану вглубь крепости, прихватив парочку кувшинов с выпивкой. То и дело им на пути попадались почти что уничтоженные временем каменые гравюры, остатки гобеленов, даже насквозь проржавевшие останки оружия. Все здесь напоминало богу о прошлом. То и дело он указывал волшебнице на какие-то отличителньые вещи, и вспоминал определённые события времён, покрытых сединой древности. Рассказал ей даже, как именно в этих землях впервые живые услышали песнь валькирий, при поражении норманнов от ирландских воинов. И наконец их прогулка привела к какому-то большому залу, с почти что целой крышей, через небольшую дыру в которой гордо выросло немалое такое дерево. Осмотревшись, Донар довольно хмыкнул, деловито поставил кувшины на пол, и бросив наскоро"обожди минуту, я сейчас" со скоростью ветра улетел куда-то вглубь замка. Спустя минут пять Тор вернулся с большой охапкой дров, несколькими шкурами, явно взятыми у норманнов, и тот час же приволок угромный булыжник к пока тчо еще холодному камину. Положив нажитое подле себя, Ас придирчиво осмотрел бывший кусок колонны, и сразу же замахнулся кулаком по нему. Миг - и полетели каменные крошева. Так продолжалось с минуту, но на диво, когда пыть была развеяна лёгким ветерком, вызванным богом, оказалось он попросту руками высекал каменное кресло. Довольно гладкое, надо признать. Ну, в тех местах, где надо было сидеть. Большое такое кресло вышло - колдунья могла в нем и лежать при должной сноровке. Застелив свою работу шкурами, Тор побросла дрова в камин, и протянув руку к древесине, маленькой искоркой, выскочившей из его пальцев, тотчас же зажёг вполне приличный костёр. Еще пара минут - и в зале стало даже сравнительно тепло. Камин до сих пор вполне годно обогревал помещение, несмотря на прошедшие века. бережно подняв Моргану за талию, Одинсон с все еще присущей ему нордической, даже отчасти варварской, но все же вежливостью усадил ее в творение рук своих, всучил ей один из кувшинов, и уселся на пол подле волшебницы, прикрыв глаза, да наклонившись, положив ей голову на колени. Лениво протянув руку ко второму кувшину, Донар отпил из оного, и тихо сказал, смотря куда-то вдаль сквозь костёр:
- Помнится, когда в землях оных еще Таранисом меня величали, видел я воина одного. Римлянина. Должна была ты слышать о временах тех, о Моргана, когда Рим прибыл в земли кельтов да и бриттов. Молвил он тогда, что люди молятся богам, поклоняются им, просят помощи в битвах, чуя час предсмертный свой, и слепо верят, что молитвы будут их услышаны, но... Но боги живут в дворцах, златом да и серебром украшенных. Ходят они в шелках, тончайшей коже да доспехах же сверкающих, и не топчут поле брани, полное кишок, останков, крови, вони трупов и криков умирающих своими чистыми ногами. Слова римлянина того до сих пор я помню, хотя прошло куда поболе, нежели тысяча зим, Морри. Быть может, вот почему смертные разуверились в богах. Ты родилась в Мидгарде, Ирландии Красавица Первейшая. Познала ты сей мир так, как никогда не мог я оный познать. И помнишь ты меня не только богом Асгарда, но еще и богом Туата де Данаанн. Поведай мне - был ли я богом заносчивым, что в злате ходит да шелках? Отворачивася ль от молитв, как другие небожители, уговаривая себя, что некогда мне, али что не заслуживают помощи те маленькие существа внизу? Достойным богом был ли ранее я, али то был лишь миг краткий, который ушёл несколько лет назад?