-Спасибо, Бобби, это моя остановка!, - прокричал изо всех сил Уэйд. Его голос заглушался мощными порывами ветра, залетавшими в салон самолёта, но пилот, видимо, всё равно его услышал.
-Всегда пожалуйста, мистер Пул. И да, используйте, пожалуйста, мой персонаж почаще!
-Всенепременно, Бобби, всенепременно!
*Только когда он сменит имя Бобби ... больно уж дурацкое!*
*Но ведь его зовут Дейв!*
*...
Разве?*
Но как бы там ни было, с лёгкой улыбкой на морде и большим пальцем в жопе, поднятым вверх, мистер Пул покинул салон, отдавшись потокам ветра.
*Надеюсь, мы не забыли парашют*
*...*
*Мы ведь забыли его, не так ли?*
Ощупав себя сверху донизу (весьма приятное занятие, кстати!), Уилсон чертыхнулся под нос. Действительно - забыл! И телепортационный прибор, как назло, оставил в Дэдпул-паласе. Так что, посадка будет жёсткой.
*Но хэй, давайте хотя бы насладимся процессом полёта!*
*Действительно! У нас есть ... сколько, секунд 45? Ну, тогда по старым добрым английским традициям - время чая!*, - подумалось Уэйду, пока он доставал из-за спины чайник и элегантную чашечку с изображением цветочков на ней.

-.бать! П.здец! С.ка, как нееб.тельски больно!, - скакал Пул на одной ноге, размахивая одной рукой, как культёй (которой она и стала), а второй пытаясь достать осколок чашки из жопы.
Пока рёбра сращивались, левая половина лица из каши возвращалась в состояние *всё ещё неприятно смотреть, но уже не тянет блевать так сильно*, Уэйд осмотрелся. Да, действительно, как и планировалось, он приземлился в самой густой чаще леса.
А хотя, стоп ... Это вообще НИ ХЕРА НЕ ПЛАНИРОВАЛОСЬ!!!
Каким-то образом Бобби-Дэйв сбросил его совершенно не туда, куда ему следовало отправиться по сюжету, а потому отныне он не заслуживает места в рядах неписей Пула.
-Извини, брат, но либо ты взрываешь тех, кто тебя обидел, либо они ... взрываются сами.
Эпичной фразы не получилось, но эпичный взрыв от эпичного нажатия эпичной кнопки получился неплохой - самолёт Бобби бабахнул как надо. Красиво и со вкусом! Даже почти не было заметно эффекта зелёного экрана.
-Да, надо надбавить аниматору зарплату. А теперь, куда нахрен мне идти?..
К счастью, где-то там, со склона обрыва, куда он чуть было не ускакал с окровавленным осколком в руках, был виден небольшой городок, куда ему, видимо, и надо было.
-Ну что, поиграем в *Выжившего*? Чур, я ди Каприо. Кто же сыграет роль медведя, м?, - буркнул Несравненный себе под нос, бухаясь вниз ещё не успевшей отрегенерироваться ногой вперёд.

Пьетро правда пытался дождаться, когда закипит чайник. Он искрнее старался подумать обо всем на свете и чуть ли не поделать все на свете в эти мучительные минуты ожидания. Благо, были вещи в мире, которые поспевали за спидстером. К примеру, он успел три раза поменять прическу и пять раз переодеться, пока ждал этот чертов чайник. Пьетро дважды смотался в магазин электроники и посмотрел, что чайник, что стоял у них дома считался самым мощным, от чего, теоретически, должен закипать быстрее.

В общем, спидстеру не то, чтобы было чем заняться. По крайней мере, он не был занят чем-то полезным. Его попытки раздобыть себе кофе явно не были чем-то, что принесет хоть кому-то пользу. Ну, может быть производителям кофе, потому что Максимофф пил уже шестую кружку за день. Можно было бы настрожиться о новой зависимости Пьетро, но при условии, на чем он сидел до этого, это явно был прогресс. Тем более, его организм перевариал все намного быстрее, чем у остальных. И когда нормой был три чашки кофе в сутки максимум, то для него это было три чашки кофе в час. И то он все равно чувствовал себя немного заспавшимся уже минут через пять после того, как выпил кофе.
Звонка Ванды он совершенно не ожидал. Но определенно был рад ему, потому что изучать различия между электрическими чайниками - это далеко не то, что ему нравилось делать.
- Пьетро, мне нужна твоя помощь, - коротко разнеслось из трубки, а через пару секунд Квик уже стоял за спиной сестры, держа в руках большой стаканчик из Старбакса, в гражданской одежде, но со своими спидстерскими очками на голове.

- Так, с чем тебе помочь? - Картинно сбрасывая звонок на телефоне, ответил Пьетро.

Проблема была для Мстителей. Но, кажется, остальные были заняты. Или просто не досттчно заинтересованы. Но это и не важно - они с Вандой тоже Мстители. По крайней мере, пока. И они были свободны. Более или менее. Сестра чаще выходила на всякие групповые спасения мира, когда ему пока никто особо не доверял и неприятности если и находились, то случайно и из-за его инициативы.  Пьетро уже на стену лез. Причем, его скорость позволяла ему бегать, пгрыгать и вообще делать разный непотребства со стеной, причем так, что никто не заметит.

В общем, через несколько минут они с Вандой уже были в Пенсельвании. Надо было все же коротко понять, что происходит и подготовиться. Потом Ванда негласно закала услуги Ртуть-перевозок и через несколько минут уже стояла в центре города, активность которого была настолько подозрительна, что забили супергеройскую тревогу. До них, кстати, уже, кажется, кто-то прилетел. Максимофф вообще крайне поверхностно пробежался с сестрой на руках по городу, определяя, где лучше остановится. Пристально посмотрел в глаза Фрост несколько мгновений, после чего постановился для себя, сто вряд ли она виновница торжества и вообще она здесь так же, для решения проблемы, а не для создания. После чего Максимофф аккуратно поставил сестру где-то в половину квартала от телепатки (не то, чтобы это помогло против телепатии, но мысль оставлять сестру рядом вообще хоть с кем-то, когда Пьетро не доверял как минимум на 98% ему не нравилась).

- Кажется, я видел как что-то упало в лес в трех милях отсюда, - коротко отчитался Максимофф, срываясь с места, намеренно проносясь мимо Фрост, чтобы созданным им ветром растормошить прическу и вообще аккуратный вид.

- Смотрите, кого я нашел, - без лишних приветсвий или вообще каких-либо лишних разговоров, почти сразу же после того, как сорвался с места, проговорил спидстер, только внезапно у него в руке оказался висеть за шкирку Дэдпул, активно регенирующий. Уэйда Квик быстро выпустил, даже почти нежно кидая его на дорогу куда-то между Вандой и Эммой. - Кажется, он взорвал самолет, на котором только что прилетел.

В отличие от близнецов Максимофф, Эмма к особо сострадательным личностям не относилась – не столько потому, что была напрочь лишена обычного человеческого сочувствия, сколько потому, что прекрасно понимала, насколько обыденной и привычной была эта боль для Уилсона.
В какой-то мере она даже понимала его: любая способность, мутационного или какого-либо иного характера, обладает не только рядом несомненных преимуществ, но и определенной гранью, за которой это самое преимущество превращается в недостаток. Стоит лишь на миг ослабить контроль – и голоса в голове способны свести с ума, стоит какой-нибудь заразе нарушить структуру ДНК – и запредельная регенерация обречет тебя на постоянную боль без возможности прекратить все это одним ласковым поцелуем свинца навылет, так стоит ли удивляться, легко потеряться в бесконечных спорах с самим собой, любой кошмар наяву вызывает сомнения в собственной подлинности, каждая секунда покоя затягивает в янтарную оболочку безвременья, и тогда лишь мощная встряска может заставить почувствовать себя живым.
Это понимание мало чем ей помогало:  Уэйд эманировал целым ворохом ментальных сигналов забивая эфир и мешая методичному сканированию местности почти на одних рефлексах – так обычно человек занимается привычным монотонным трудом по собственному, идеально выверенному алгоритму, не требующему постоянного внимания и умственного напряжения, пока не происходит нечто, напрочь выбивающееся из привычной картины. К ее облегчению, Алая Ведьма хоть и была несколько более эмоциональна, чем могла себе позволить сама Эмма, но умела держать свои мысли под контролем, что немало облегчало ей задачу, а скорость мышления спидстеров неизменно оставляла на самом краю ментального восприятия ровный белый шум, лишь изредка прерываемый едва разборчивыми импульсами, большей частью принадлежащими к эмоциям и ассоциациям, чем к мыслям как таковым.
Настроиться на широкополосное сканирование, исключив из него Уэйда, не было задачей запредельной сложности, но в какой-то момент Фрост захотелось самолично разрядить в него пару обойм, чтобы избавиться от помех хотя бы на ближайшие полчаса. Эмма привычным усилием воли подавила это искушение – богатая педагогическая практика сказывалась на состоянии нервных волокон не то благотворно-укрепительным путем, не то удручающе-разрушительным, и нервы мисс Фрост не реагировали на внешние раздражители лишь потому, что их просто не было, а то, что мертво, как известно, умереть не может, да и вообще слабо реагирует на любые последующие факторы.
- Хотела бы я знать, - негромко проронила она в ответ на тяготеющий к риторическому вопрос Ванды. – Одно из двух: либо Баггс таинственным образом обезлюдел за считанные часы, либо кто-то держит над ним ментальный щит – слишком сложный для такого захолустья. Мало кто из ныне живущих способен сгенерировать щит, имитирующий фоновые шумы ментального поля на несколько миль вокруг. В любом случае результат нам едва ли понравится…
Эмма оборвала сама себя, когда в ровный фон, то и дело перемежаемый особо эмоциональными комментариями регенерирующего Уэйда, неспособного замолчать даже на секунду, прорвался чужой зов, наполненный паникой пополам с отчаянной надеждой – ничем иным это быть не могло. Ее едва не вскинуло в непрестанное движение к источнику, настолько чудовищно диким по концентрации эмоций был этот зов, но не от этого у нее надсадно заныло где-то под солнечным сплетением, срывая в нервозную торопливость.
Зов принадлежал подростку.
Старательно-неловкий, неумелый и едва уловимый телепатический сигнал бил в виски своим бесхитростным речитативом:
- Пожалуйста, пусть все закончится, пусть кто-нибудь остановит это, пусть все просто прекратится, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…
И за этим зовом, за этой отчаянной, почти безнадежной мольбой о помощи Эмма и потянулась, пытаясь нащупать тонкую нить импульса, слабый и прерывистый пульс чужой жизни, ждущий спасения и не желающий смиряться с неизбежным – не вполне, впрочем, уверенная, что это действительно зов, а не какой-нибудь триста двадцать седьмой внутренний голос Уэйда Уилсона, по законам его собственной причудливой логики оказавшийся голосом девочки-подростка.
- Кто ты? Где ты находишься? Ответь мне, где ты? Как тебя найти? Ты меня слышишь?!
Стоило только усилить давление, попытаться укрепить эту связь, как сигнал пропал, заставляя сомневаться в собственной реальности, однако Эмма не привыкла отступать так просто. Даже если это не более, чем плод больной фантазии Уилсона, она должна была убедиться, что это действительно так, что это не чудом выживший (вырвавшийся из-под заслона?) подросток, сумевший дотянуться до ее разума.
Вот только Дэдпул был открытой книгой – да, на дикой смеси полусотни языков, с ошибками в правописании и напрочь отсутствующей грамматикой, но все-таки в хитросплетениях его разума можно было взять хоть какой-то ориентир и двигаться к нему, даже если медленно и наощупь, тщательно сверяясь с ним по три раза за секунду, а прерывистый ментальный сигнал словно закрыли свинцовой крышкой сплошного саркофага. Эмма тянулась за этим сигналом до приступа откровенного удушья: пробить сразу не удалось, слишком мощный щит, слишком мало времени, слишком много отвлекающих факторов, и в какой-то момент она настолько глубоко ушла в своей попытке пробиться, что в какой-то момент забыла даже о том, как дышать.
Наверное, со стороны это выглядело довольно жутко: замершая, словно окаменевшая в одночасье, фигура, внезапно оживающая и отчаянно хватающая воздух ртом, но сейчас Эмме было откровенно плевать на это. Ею овладело то самое непреодолимое упрямство сродни азарту, заставляющее людей выкладываться до самого конца, и еще немного сверх того, чтобы добиться желаемого – и отступать она не была намерена. Не сейчас, когда Фрост убедилась в том, что кто-то сознательно держит над небольшим участком города неожиданно мощный ментальный щит. Это значило, что дело нечисто, это значило, что неизвестному телепату было, что скрывать, это значило, что где-то здесь был как минимум один человек – один испуганный подросток! – который точно знал, что именно здесь произошло.
И если это так, то в худшем случае Эмма должна была получить эту информацию, а в лучшем… В лучшем – она должна была обеспечить выжившему защиту и забрать отсюда.
Вторая попытка пробиться отозвалась тугой болью в висках, нарастающей с каждой секундой, как мигрень, словно кто-то затягивал стальной обруч – по одному сантиметру с каждым поворотом винта, все туже и туже, до тех самых пор, пока одна только мысль о том, чтобы усилить нажим еще хотя бы на йоту, отзывалась судорогами и немыми слезами, проступающими на ресницах, и от идеи продавить щит силой Эмме пришлось окончательно отказаться в тот самый миг, когда на языке проступил отчетливый привкус металла. Такими темпами она скорее откусит себе язык или прокусит губу, чем сумеет преодолеть эту мощную защиту, а значит, действовать придется тоньше.
Этот прием был так же эффективен, как и искренне ненавидим самой Фрост за чудовищные энергетические затраты: оставив попытки сконцентрировать метальный импульс на одной точке, Эмма рассеяла его по всей площади, старательно выискивая малейшие бреши и буквально «просачиваясь» сквозь каждую из них. Больше всего это походило на тонкую работу нанитов, вот только если ими управлял выверенный алгоритм программы, то Эмме приходилось самой одновременно расслаивать внимание, концентрируясь на каждом мельчайшем импульсе. Задача усложнялась еще и тем, что щит был не статичен, и обнаруженная одним из импульсов брешь тут же меняла расположение, и второй импульс на том же месте натыкался на глухую защиту. Ей оставалось только одно – постепенно сливать каждый проникший за глухую оборону импульс воедино, чтобы взломать щит изнутри.
Бить пришлось даже не вполовину – в четверть силы, резко и одним ударом, но и этого, как оказалось, с лихвой хватило: едва ли ее ментальный противник ожидал, что кто-то наберется наглости, чтобы взломать его щит изнутри, и укрепил его ровно настолько, чтобы блокировать сигнал девчонки. Точечного, направленного удара в исполнении Эммы Фрост он не выдержал, треснув с надсадным звуком, и в унисон ему поползло по верхней губе, закапало горячим и красным прямо на белоснежную ткань, но ей уже было на это наплевать.
- Ты меня слышишь? Где ты? Я слышу тебя, Джулия, и твоего друга – тоже. Скажи мне, где ты!
- Кто вы? – долетело до нее испуганное эхо чужих мыслей, путанных и сумбурных. – Что вы сделали?! Вы все испортили! Он нас найдет, надет – и тогда…
Что будет тогда, Эмма уточнять не стала – едва ли что-то хорошее, от хорошего подростки не прячутся под школьными партами и не пытаются закрыться ментальным щитом, в который вкладывают столько воли и бешеной жажды жизни, что даже опытному телепату не под силу взломать его с первого раза. Кем бы ни была эта Джулия, но талант у нее определенно был, и немалый.
- Меня зовут Эмма Фрост. Я… мы пришли, чтобы помочь. Ты можешь сказать мне, где вы?
Недолгое раздумье можно было резать ножом, но Джулия явно решила, что нет смысла упираться, если тебя уже обнаружили, зато есть шанс на спасение.
- Мы в школе Мидвич. Я не знаю, сколько еще мы продержимся, мне нужно восстановить щит, или он нас найдет, - мысли Джулии были полны панического страха, как и мысли ее друга. Кем бы ни был этот самый он, но настолько напугать двух подростков в эпоху телевидения и повальных спецэффектов надо было еще постараться.
Эмма не стала убеждать девочку отказаться от щита – если Джулия считала, что это необходимо, стоило поверить ей на слово, однако добиться внятного ответа о том, кто же этот таинственный он, Фрост так и не смогла. Ей оставалось только собирать информацию самой, и если Джулия была уверена, что угроза близко, значит, искать надо было в здании школы.
Сканирование местности не дало особых результатов, если только не считать путанного потока сознания, который Эмма сперва приняла за очередную волну бреда имени Уэйда Уинстона Уилсона, вот только было одно маленькое но – Дэдпул не мог находиться одновременно и здесь, рядом с ней и близнецами, и в школьном спортзале. Она сосредоточилась на этом сигнале, на потоке белого шума, перемежаемого искаженными импульсами и всплесками, оставляющими непередаваемо-тошнотворное послевкусие, как будто она запустила обе руки в гниющие потроха.
Следом за этим ощущением ее накрыло волной страха, паники, липкого ужаса родом откуда-то из детства. Здесь было все: страх пройтись по полу в темноте до выключателя, потому что очень хочется в туалет, но света нет, и что-то неведомое может схватить тебя за ноги; страх перед открытой дверью шкафа – не полностью, только узкая щель, из которой на тебя словно кто-то смотрит; страх заплыть на глубину, потому что под старым деревом живет водяной, который затащит тебя на самое дно…
Эмма дернулась и отрезала себя от этого странного потока – одним махом, хватая воздух ртом и чувствуя, как разжимается холодный комок под самым горлом, как отпускает сведенные судорогой внутренности. Она посмотрела на близнецов Максимофф и сказала, все еще не вполне доверяя собственному голосу:
- У нас есть выжившие… и проблемы, которые никому не понравятся. Здесь есть что-то – кто-то, - способное генерировать страх, и два подростка, запертые в школе, в непосредственной от него близости. Если мы не вытащим их в ближайшее время, статистика смертей от сердечного приступа среди молодежи получит еще две галочки.

Отредактировано Emma Frost (05.08.2016 22:21)