[AVA]http://s9.uploads.ru/e3gSD.jpg[/AVA]Сквозь приопущенные тёмные ресницы княжна наблюдала за мечущимся гостем, который пылал всей сдержанной яростью, что в любую секунду могла обернуться всесокрушающим пожаром, и губы её улыбались лёгкой, нежной полу-усмешкой. Да, что бы он не говорил и что бы он даже не думал сам про себя - и для себя, рыжеволосая сирена с мраком, живущим в сердце, знала, что он бы тоже мог с ней торговаться.
Сделки здесь заключали все, надеясь выгадать себе лишний кусок власти, лишний вздох свободы и свежего ветра, лишний взгляд на некогда любимую женщину; неважно было, как называть это, но адский бартер был столь же вечен, сколь райские врата. От больших богатых качеств не попадали сюда - и мало кто не мечтал отсюда выбраться, поэтому возмущение Мандарина оставило в ней лишь лёгкую нотку веселья. Не бывает тех, кто жаждет остаться в Аду, а уж тем более нет их средь смертных. Даже сами демоны не любят свой дом, а уж им-то есть, чем здесь заняться.
Однако человек этот нравился ей: решимостью и упрямством, холодным разумом и горячим сердцем; таких осталось слишком мало, новое поколение, выросшее в расцвете цивилизации, запутавшееся в проводах и сгоревшее под лампами дневного света, впадало в ступор от осознания того, что Преисподняя и слуги её реальны, и вести с ними дела было совершенно невозможно. Познакомься они чуть в иных декорациях и в ином времени - Тана несомненно заинтересовалась бы им, и даже Господь не предсказал бы, что из этого вышло. Венера умела кружить голову мужчинам, но им самим никогда не отказывала ни в помощи, ни в любви.
Такова была её суть.
- Нет, - просто ответила Хеллстром. - Я не могу ответить тебе, человек, ибо дать душе свободу, когда она была скошена по завершению своего пути, мне не под силу. Ты принадлежишь не только Аду, ты принадлежишь Смерти, как его урожай, и тут всех моих сил не хватит на то, чтобы отпустить тебя прочь в жизнь без его ведома. Обернуть камнем ли или звездой - да, но воскрешать тебя таким, каким ты был, я не могу. Таковы законы миров. Будь терпелив, ибо Азраил не любит спешки. И он не станет терпеть твой острый язык, как это делаю я, ибо ни я, ни тем более ты не ровня ему. Даже мой отец уважает Смерть, хоть и старше его.
Её нежная речь, мягкая, плещущаяся, бархатистая, текла ручьём, она завораживала и успокаивала, но вдруг суккуб замолчала, повернув голову ко входу, и зрачки в её глубоких глазах чуть заметно расширились, отражая изнутри вогнутое отражение действительности. Она почувствовала того, кого звала задолго до того, как его тяжёлые сапоги коснулись гранита дворца. Изящные, тонкие пальцы сильно сжали подлокотники, едва не прорвав обивку.
- МОЯ КОРОЛЕВА, - произнёс глухой тяжёлый голос, и огромные дубовые створки, окованные металлом, что сплетался в чудесных, невероятных птиц из старых сказок, распахнулись настежь, не дожидаясь, пока их толкнут.
Пахнуло холодом, каковой бывает лишь в самую глубокую морозную ночь, и следом в комнату ворвалась тьма.
Сатана легко, стремительно поднялась с кресла. Стало видно, что человек в её покоях, души драконов, цветы из Кровавого Сада, вотчины всех её великих сил - всё это исчезло, лишь стоило мрачному жнецу ступить бесшумной, мягкой тенью в гостиную и закрыть за собой дверь, и теперь во всех мирах и во всех вселенных её занимал только тёмный гость, запахнутый в длинный походный плащ. Лица Четвёртого не было видно, было оно наглухо закрыто маской из воронённого металла и оттенённо капюшоном, но в глазницах, которые смотрели на мир вокруг, царила пустота. Это была не тьма, что порой прорывалась сквозь тело Хеллстром в реальность, чтобы на мгновение, пусть и слишком короткое по меркам вечности, оказаться у истоков всего, это было полное отрицание всего, что вообще существует в сознании живых: пространства, материи, времени самого даже, ибо Смерть, многоликая и тысячерукая, существовала далеко за границами великой Реки, и воды эти никогда не касались чёрных одеяний.
- ВЫ ЗВАЛИ МЕНЯ, МИЛЕДИ ВОЛАНД, - произнёс Всадник, и в голосе его не прозвучало ни намёка на вопрос.
Он и так знал всё.
- Да.
Она подошла к нему стремительно, почти танцуя, невероятно грациозная, точно кошка, опасающаяся незнакомца и в то же время влекомая к нему любопытством и своим одиночеством. Очень высокий, не уступающий в росте даже своему младшему брату, которого во всех мирах звали Войною, Азраил возвышался над девушкой на добрых пять локтей, и ей приходилось запрокидывать голову, чтобы заглянуть в провалы его тяжёлых, всеведающих глаз. Протянув левую ладонь, затянутую в латную перчатку, Смерть коснулся бледной женской щеки, повёл выше, убрал прядку густо-рыжих волос ей за ухо - несмотря на то, что прикосновение это было холоднее льда и жутче звериного оскала, дьяволица не отшатнулась, и опытному взору почудилось бы, что она с трудом сдержалась, чтобы не прижать тяжёлую руку к себе сильнее.
Из всех существ, что были в Аду, что родились здесь или пришли из иных измерений, из всех своих подданных и ненаглядного родственного зоопарка, который не перевешал друг друга на осинах только по причине отсутствия оных в окружающей флоре, Утренняя Звезда любила лишь своего отца - и Четвёртого из Всадников, который, появившийся задолго до начала всех времён, лучше всех знал цену жизни. Это был не Второй, несдержанный, громогласный, вечно лезущий в драку и пахнувший кровью да вином, с которым королева не единожды делила постель, черпая безумную, дикую силу, из которой целиком состоял Война, жестокий и злой; в Смерти не было ни тьмы, ни огня. Он был спокоен - и был он оплотом всего покоя, что существовал.
Он называл её королевой как дань уважения Люциферу, должно быть, потому что, сколько бы мощи не таилось за точёным девичьим ликом, один взмах косы мог отправить её на вечное пристанище в земли, где нет ни света, ни мрака, а есть лишь безбрежное море. И ему Сатана доверяла больше всех, больше самой себя даже, зная, что Азраил никогда не поднимет своё оружие просто так, ибо он единственный, кто никогда не желал зла живым. Всё, что существовало, что существует и что будет существовать, всё есть Смерть, и всё, что есть, он любит, ибо, если бы не было его любви, то не осталось бы в мире ничего, кроме стылого забвения.
Ведь на что остаётся надеяться урожаю, кроме как не на любовь жнеца?
- Помоги мне. - Её шёпот был едва различим, но не было бы на свете слова, которое не достигло бы слуха Смерти. - Я не знаю, что делать. Моего отца нет, я не в силах даже спросить совета.
- ИЗ СМЕРТИ ПЛОХОЙ СОВЕТЧИК, - мягко возразил Всадник.
- Ты ведаешь всё, созданный для того, чтобы быть тенью сущего.
Повернув голову, Смерть посмотрел на Хана - одну долю секунду, но человек, должно быть, почувствовал, что его зашвырнули в огонь, протащили сквозь лёд и утопили в великом мраке Логоса, прежде чем Четвёртый перевёл взор на драконов, что вновь танцевали бабочками вокруг густо-багряных роз.
- СОВЕТ ИЛИ РАЗРЕШЕНИЕ, МОЯ КОРОЛЕВА?
Положив пальцы на подбородок суккуба, он заставил её поднять голову и вновь смотреть на себя - и вопреки здравому смыслу, Утренняя Звезда улыбнулась. На миг ей почудилось, что и он тоже улыбнулся ей в ответ, заставив маску дрогнуть.
- Всё, - шепнула она. - Ведь ты - и есть всё.
Азраил молчал долго. За это время успели появиться новые галактики, свиться вокруг него бумажными лентами, чтобы погаснуть, взорваться и рассыпаться в пыль, вылепив из дыхания вечности его крыла, равных которых не было ни у кого во всём мироздании - крыла из абсолютной темноты, вырезанные из самой вселенной, и в глубине их сияли звёзды. Или, быть может, то было нечто совсем другое. Венера потянулась, обнимая последнего из Всадников рукою за пояс, чтобы не упасть, а другой коснулась его перьев.
И тогда Смерть ответил:
- ДА.
Он ушёл не так, как пришёл; склонившись к самому уху наследницы дьявола, шепнул что-то, легонько стукнул её по лбу костяшками пальцев, кивнул и просто исчез, словно его и не существовало никогда, не оставив после себя ни следа, ни звона косы. На скулах демона на мгновение вспыхнул лихорадочный румянец, потом, тряхнув головою, она рассмеялась. В её голосе чудилась не то горечь, не то облегчение от услышанного, не то нечто иное, недоступное пониманию смертного. Сверкающие её глаза, подобные двум осколкам малахита, возвратились к мужчине, что по-прежнему ждал решения собственной судьбы, и затем девушка сделала лёгкий взмах рукой. Подчиняясь её воле, бабочки вспорхнули ввысь и затанцевали рядом со своим проводником, а букет, густо пахнувший сладостью и тревогой, рассыпался в вечерний туман.
- Что же, сын Адама. Ты слышал сам - Азраил отпустил твою душу в мир живых, и я больше не держу тебя, ибо ты отныне не принадлежишь Аду. Не держу я и твоих драконов, ибо они не мои и не здешней реальности. Ступай прочь свободным, - Венера указала на дверь. - и шанс сей используй с умом. Мало кому, если он не бог и не великий герой родом из легенд, выдаётся уйти отсюда дважды. Иди прямо по коридору, и ты встретишь врата на своём пути, они выведут тебя сквозь изнанку вселенной на ваши земли. Здесь тебе больше не место.
Отредактировано Satana (02.08.2016 22:32)