Новый Орлеан, город «Трамвая «Желание», южного джаза и самых разрушительных природных катастроф. Город полумесяца, разросшийся на обеих берегах величественной Миссисипи, жил своим непередаваемым культурным, религиозным и социальным коктейлем, ударяя в голову каждому неподготовленному. Когда-то здесь проливали кровь испанцев, французов и англичан, и все они оставили свой след на местной земле. Еще больше – невольники из Африки, которых сотнями и тысячами встречали берега Луизианы, где до последнего крепились рабовладельцы.
Город «дела идут и жизнь легка», где дома выкрашиваются разными цветами, скрывая следы упадка, грибка и плесени, а из каждой двери звучат все вариации джаза, словно где-то по улицам все еще бродит ужасающий Дровосек, обещая кару любому, кто джаз не слушает. Впрочем, в Новом Орлеане хватало призраков и без любителя наказывать людей с отличными [от своих] музыкальными вкусами.
Этот город хранил множество историй подобно ревностному библиотекарю, рассказывая истину лишь немногим достойным из терпеливых и наблюдательных. Стефан считал себя таковым, а потому не торопился, прогуливаясь по Променаду дю Клэр де Лун, что среди местных именовалась «Лунной тропой». Более прозорливые звали «самогонной дорогой», ведь когда-то по ночам именно на этой прибрежной аллее во времена Сухого Закона открывался черный рынок подпольного самогона.
Октябрьская прохлада нещадно трепала и волосы, и вороты темного плаща, и письмо, что держал Стрэндж. Именно из-за него он был здесь. Очередное письмо, наследник доцифровой эпохи, еще один кусочек огромного пазла под названием «Доктор, нам нужна ваша помощь». Казалось, люди должны были перестать помнить о нем, перестать писать ему, но откуда-то они узнавали, и теперь не приходили в Санкторум, а писали. И каким-то образом письма все еще попадались ему – стоило лишь проверить ближайший почтовый ящик… даже не принадлежавший ему.
Почти как сообщения на автоответчике телефона, не подключенного к сети.

Прорицательница, чье сценическое имя – или «рабочий псевдоним», как говорила сама Клодетт – было «госпожа Судьба», немногое добавила к сказанному в письме. К ней обратились еще люди, и снова она увидела огромную театральную сцену и красное дерево, растущее на нем, но вместо листьев на нем были чьи-то окровавленные лица. А красноту этому дереву придавала стекающая по нему кровь. У Стефана не было причин не верить женщине – у нее и правда был дар и не то, чтобы он был так слаб, как сама она считала.
В Новом Орлеане было много театров – шутка ли, учитывая мультикультурализм местного населения и ненасытную любовь к искусству, гремящую на весь мир. Проверив крупные театры, Стефан наткнулся на истлевшие настенные плакаты, приглашающие в театр Стейт Палас – тот самый, что в девяностые был известен как «театр рейвов и лучших вечеринок». А ведь он до сих пор был законсервирован и заброшен, ожидая своей очереди для реконструкции. Было ли это следом в верном направлении? Или очередным ответвлением не туда?
На его наручных часах было шесть вечера. Время почти после заката. И верно, когда еще твориться темным делишкам, как не при наступлении сумерек?
Стейт Палас встретил его мрачным молчанием, возвышаясь почти в центре Нового Орлеана. Поразительно, сколь многое ужасное могло твориться в самом сердце крупных городов, и никто даже не присматривался. Но здесь он ощутил… чувство, которое, как ему казалось, он давно позабыл.
То самое, от которого просыпаешься посреди ночи в холодном поту и лежишь, уставившись в потолок, молясь, чтобы оно как можно скорее прошло.
Стефан неприязненно качнул головой, собирая в руках магическую энергию на простейшее защитное заклинание, которое защитит его от серьезных ранений. Он оставил беззащитными только руки – любые чары на них могли неверно резонировать с заклинаниями, а ему требовалась точность в условиях борьбы с существами, значительно превосходящими людей по всем физическим параметрам. Дополнением стала еще пара заклинаний, которые могли если не уравнять шансы при прямом столкновении, то дать ему шанс не умереть… сразу. Уже неплохо.
Главный вход не был заперт, и потому Стрэндж вошел в зловещий полумрак молчащего театра без проблем. Его никто не вышел встречать, никто не напал, как и не выгнал, и это уже было странным. Не то, чтобы он ждал фанфар и красную ковровую дорожку… впрочем, последняя была. Достаточно красная, чтобы заметить, что на ней куда меньше пыли, чем должно быть в законсервированном с 2009 года для реконструкции здании.
- И где же мне искать? – негромко спросил он у тишины, старательно прислушиваясь. Несмотря на расположение в центре города, здесь не было слышно ни шума машин, ни уличной сутолоки. Стены здания поглощали звук, словно ничего вне его не существовало.
- Нет!
Громкий вскрик. Откуда? Как ему показалось, из главного зала. Того самого, на почти три с половиной тысячи человек. Стефан почти сразу перешел на бег – он не знал, опоздал или пришел вовремя.
Двери распахнулись от порыва ветра, и Стрэндж почти сразу смог осмотреться. Здесь было еще темнее, но усиленное чарами зрение выхватывало достаточно, чтобы можно было ориентироваться. Кто-то бежал, кто-то догонял, и Стефан бросился навстречу той, что сбегала. Шансов заслонить ее было больше, чем остановить преследователя.
Беглянка почти успешно держала курс между кресел, но, как и во всяком заброшенном здании, здесь было слишком много препятствий. В почти кромешной тьме их было не видно без подготовки, и потому она упала. Стефан перескочил через очередной ряд кресел как раз вовремя, чтобы увидеть, как засветились ее руки, собирая сырую, неконцентрированную магическую энергию.
Его рука накрыла ее руки, поглощая эту магию – опасную, но сильную для столь юных рук.
Преследователь, словно наконец заметив Стефана, замедлился.
- Тише, дитя, - спокойно и мягко произнес Стрэндж, чувствуя, как ее заклинание отчаянно сражается, прожигая его ладонь, - тише. Доктор здесь.
- Не знаю, кто ты, - раздался насмешливо мелодичный голос того, кто легко вскочил на заграждение перед сценой, - но этот сладкий ангел – мой.
Стефан молча помог девушке подняться. Приобнял ее одной рукой, другую держал свободной, чтобы в любой момент дать отпор. И вампир – а это был он, ведь именно от вампиров у Стрэнджа было это неприятное тянущее чувство, похожее на привкус ностальгии и кладбищенского пепла на нёбе, - словно чувствовал это своими обостренными инстинктами, а потому не лез на рожон.
Разумеется, пока.
- Не вижу на ней бирки с именем, - тон Стефана неуловимо изменился – не перестав быть спокойным, обрел нотки железной неотступности. – А если и так, рабство давно отменено как в этом, так и всех Штатах. Никто не смеет присваивать себе другого человека, даже если очень хочется.
Вампир оскалился - в этом оскале ощущалось недовольство. Понятное дело, ведь он изо всех сил прощупывал разум Стрэнджа и никак не мог найти к нему подход. Но затем почему-то довольно захохотал.
- Для столь опасного человека твои речи звучат невероятно наивно, - резко прервав смех, вампир снова уставился в глаза волшебнику. – И ты силен, очень силен. Ma mère заинтересуется тобой не меньше, чем я – моим ангелом. Будь мудрым, отдай ее мне… и никто не пострадает.
Если Стефан верно понимал, вампир говорил о «матери», а это означало, что их здесь немало. Что там говорила госпожа Судьба? Сцена, красное дерево, окровавленные лица? Не «семью» ли создавала себе эта загадочная mère?
- Девушка уйдет со мной. Это не просьба. А если ваша… матушка хочет узнать меня получше, то я не против с ней выпить чаю. Нам стоит обсудить исчезновения людей, которые нарушают все нормы морали и баланса.
Вампир снова коротко рассмеялся.
- Кто же ты такой, что смеешь ставить условия нам, высшим созданиям ночи?
Стефан вздохнул. Прошло время, когда его узнавали в лицо. Когда никто не спрашивал, какое он имеет право как-то не так говорить со всякими тварями.
Бам. Бам. Бам.
Старая недобрая мигрень была как никогда кстати.
- Я – Доктор Стефан Стрэндж, упырь. Лети за мамочкой, а то мое терпение кончается.
Ответа не было – похоже, вампир улетучился, едва заслышав его имя. Что же, ну хоть что-то в этом подлунном мире осталось без изменений.
Усадив девушку в ближайшее кресло, Стефан присел рядом и быстро осмотрел ее.
- Не бойся, - его голос снова стал мягким, - мне нужно проверить, нет ли инфекции. Он оставил… пару ран.
И попил из нее достаточно крови, чтобы у нее была небольшая анемия. Пусть обоженная ее заклинанием ладонь побаливала, Стрэндж без особых усилий наколдовал легкое исцеляющее заклинание, от которого затянулась рана на шее. Ей должно было стать лучше. А пока она приходила в себя, он наколдовал маленького светлячка – сферу света, что повисла рядом с ними.
- Как тебя зовут? – разговор должен был отвлечь девушку от… пожалуй, всего. – Сможешь идти?
Ведь ее стоило вывести до того, как сюда заявится мать вампиров. Вполне вероятно, что разговор может пойти по всем канона кровавого Юга.

Отредактировано Doctor Strange (07.01.2022 18:32)

У нее галлюцинации. К такому выводу прийти несложно, ведь она называет красивым пустую сцену заброшенного театра. А еще состояние ее похоже на гипнотическую одержимость, которой она сопротивляется. Пока – с переменным успехом.
Стефан собирается сказать девушке что-то обтекаемое, уклончивое – все, чтобы убрать ее из этой партии. Человеку, даже магу, может быть тяжело в схватке с вампирами, а тут, судя по всему, он не один. Иметь дело с вампирским гнездом может быть тяжело даже Верховному Волшебнику – кому, как не бывшему такому, об этом знать.
Но тут она называет свое имя, и он на мгновение отпускает самоконтроль – через невозмутимое выражение лица проступает удивление. Стрэндж? Не самая редкая фамилия в Америке, но за последние пару месяцев были в его жизни события, которые заставляют иначе смотреть на подобные «совпадения». Не всякая волшебница – его дочь, носящая фамилию Стрэндж… и почему он никогда о ней не слышал? Не чувствовал ее магии, ее заклинаний?
Следующий вопрос тычет иглами – и в глаза, и в ладони. И правда, что он тут делает? Зачем старается ради совершенно незнакомых людей? Юной неофитке не объяснить, что пути магии неисповедимы, и что он сам не знает, почему, пока все прочие маги заботятся о крупных брешах, его тянет к таким небольшим местечковым делам. Он бы мог все свалить на письма, которые находят его во чтобы то ни стало, на звонки, которые он слышит даже из отключенных телефонов, на послания, которые приходят к нему во снах. Словно обычные люди, которые хоть немного верят в магию, настолько отчаялись, что готовы поверить во что угодно. Даже в защитника, который услышит и придет, несмотря ни на что.
«Так себе из меня защитник».
Еще и потому, что девушка была права – такие дела всегда были не приоритетными, «незначительными». Он играл в высшей лиге, сражаясь с космическими и божественными существами, и чем больше имел сил, тем дальше от Земли были поля его сражений. Он выигрывал еще один день, отменял еще один апокалипсис, ведь в этом была его работа. А теперь… он стал таким же магом, как и все остальные.
Теперь все незначительные были важными.
- Все меняется, - коротко отвечает он не только на ее слова, но и взглядом – на взгляд. Ее глаза казались такими светлыми, почти колкими хрусталиками льда. – Сейчас самое главное – вывести тебя отсюда. Теперь тебе не о чем беспокоиться – Доктор здесь. Я позабочусь о твоей подруге, но…
«Тебе надо уйти».
Сказать эти слова не успевает – со спины на него налетает вихрь, подхватывающий и опрокидывающий дальше по пролету, ведущему к сцене и оркестровой яме. Стефан даже не успевает вскрикнуть от неожиданности или как-то сгруппироваться, и потому от души прикладывается плечом и ребрами о парапет, тормозящий его полет.
Неподалеку от него останавливается вампир. Тот самый, что якобы убежал после его угроз. Значит, не сильно он испугался.
Стефан подтягивается, опираясь о перила ограждения, трет ребра.
- Она не уйдет, magicien, - пренебрежительно произносит кровосос, прогуливаясь по краям спинок кресел – гравитация безбожно игнорирует его массу тела. – Как не уйдешь теперь и ты. Ведь я вспомнил тебя, ты – Erreur Docteur. Ma mere рассказывала о тебе… Ты уничтожил наш род, но и дал ему начало. Не расскажешь ma ange об этом? Перед тем, как она станет одной из нас, приняв дар, что ты вернул в этот грешный мир?
Минус подобных врагов, как этот вампир, в том, что он сильнее. Физическое превосходство вампиров было очевидным, и волшебник, пусть и прошедший мясорубку боев Камар-Таджа, не мог ничего противопоставить в ближнем столкновении.
Но плюс заключается в том, что пока вампир словоблудит, Стефан старательно наносит руны на свою одежду. Руна скорости, рука ловкости, руна устойчивости – он перебирает знакомые ставы, вырисовывая определенную витиеватую формулу. Как и во всем магическом, одна неверная точка – и он покойник. Все осложняется тем, что, похоже, треснулся он головой куда сильнее, чем хотелось бы, и начертает, не видя результата.
Обычно ему в такие моменты везет. Пусть госпожа Удача не отвернется от него и в этот раз.
- И зачем ей это знать? – став закончен, а потому можно прерывать велеречивость упыря. – Я здесь не за сказками прошлого, а из-за того, что вы – прожорливые бессовестные твари. И все твои слова – всего лишь заигрывание с едой.
- О нет, Docteur, - вампир с кривой ухмылкой разводит руками, - она – особенная, я это чувствую, а ты это знаешь. Она станет прекрасным пополнением в нашей семье, а какой волшебной парой мы будем!..
Волшебник бросил взгляд в сторону девушки. Вампир занял выгодное положение – он мог и наблюдать за Софией, и не подпускать Стефана к ней, если он попробует прорваться. Значит, выход был один: чтобы спасти ее, придется слегка подрезать вампиру сухожилия.
- Скольким таким хорошеньким девушкам ты говорил все эти слова прежде, чем выпить их досуха? Ах да, прости, вы же не пьете последнюю каплю, чтобы не попортить свои застывшие мертвые лица, под которыми все давно прогнило.
Вампир останавливается, поворачивается к нему на пятках. Он все еще прогуливается по креслам, а это дает ему хорошее преимущество для следующего шага.
Но теперь Стефан готов. В его руке, все еще спрятанной под плащом, уже зажато кое-что, что даст ему неплохие шансы.
Удобно, когда противник настолько упивается собой, что многое упускает из вида.
- Пусть ты и magicien, но ты всего лишь personne. Что ты можешь против нас, créatures d'un autre ordre?
Стрэндж многозначительно вскидывает брови.
- То-то у существа иного порядка не хватает смелости сделать первый ход.
Наконец-то упырь раззадорен – обнажает клыки и едва уловимой тенью бросается на Стефана. Тот мигом выхватывает из-под плаща зачарованный нож и по широкой дуге бьет противника туда, куда сможет. Визг на высоких нотах разрывает звенящую тишину театра, доносится до недостижимого потолка, заставляет потрескаться пару стекол в окнах, переживших все годы заброшенности. Но увидеть, куда пришелся удар, Стефан не смог – вампир снова нападает, на этот раз со спины. Предвидев такой маневр – все-таки он повторяется, - Стрэндж резко разворачивается и всаживает вампиру нож под ключицу. Только вот упырь не забывает про свое основное оружие, потому впивается клыками в руку, прокусывает и плащ, и рубашку, и плоть до крови.
Волшебник шипит от боли, проворачивает нож в вампирской ране. Огненная руна должна заставлять тлеть его плоть изнутри, причиняя адские страдания – уж кто-то, а Стрэндж знает о таких. Тот самый нож, что они с Ороро принесли из далекого прошлого, сейчас отлично справлялся со своей задачей.
Потому что наконец вампир разжимает свои клыки и, оттолкнув мужчину, отходит назад, покачиваясь. Сначала кажется, что его качает от боли и ранения, но затем он запрокидывает голову назад и громко хохочет.
- О, я понял! – наконец говорит он, но негромко – так, чтобы слышал только Стефан. – Понял, почему ты готов умереть. Vous êtes le même sang.
Наверное, такие слова должны были произвести какой-то эффект. Стефан не сразу понимает, что имеет в виду вампир, ведь он может иметь в виду вообще что угодно. Что они с Софией – маги, что они – люди, что они… Но почему-то контекст становится понятным, когда кровосос с довольной ухмылкой косится на Софию. И от этого становится не по себе.
Он почти вспоминает мир ангелиц и то, как застыл, осознав родство с кем-то еще. А тут…
Может, потому его словно отгоняло от Нового Орлеана все эти годы?
Но почему тогда… сейчас? Это все из-за сломавшейся магии?
- Mon ange, - раздается шепот, который словно шипит из каждого угла, - иди же ко мне. Спаси меня, и я подарю тебе целый новый мир.
Вампир не позволяет ему подумать, решая использовать козырную карту до конца партии. Стефан делает шаг, но упырь отходит, покачивая головой, как бы намекая, что теперь ему несдобровать.
Словно когда-то бывало иначе.
С руки, где зажат нож, капает кровь. Стефан зажимает рану другой рукой. Это можно использовать, ведь магия крови… имеет власть над этими кровососами. Но это же может и осквернить место, ускорить воздействие вампирского ихора в телах жертв, из-за чего они станут вампирами куда быстрее, чем он сможет что-то предпринять.
- Не смей, - угрожающе предупреждает он вампира, но тот снова смеется.
- Скорей, mon ange, сожги его своим волшебным пламенем! И мы будем вместе, всегда, навечно!..
- Ça suffit, Мариус.
Телепатическое убеждение, властвующее над Софией, сдувает будто весенним свежим ветерком. Стефан ощущает, как некто словно перебирает все его защитные чары, пытаясь также по-хозяйски, с долей заинтересованного изящества перебрать и мысли, но все же оставляет попытки. Он поднимает взгляд в сторону сцены – из теней там появляются двое. Две женщины в длинных красных плащах.
Стрэндж медленно отходит к Софии, вновь пытаясь ее прикрыть.
Похоже, это явилась mere с подружкой. Или служанкой. У вампиров никогда не разберешь.
- Уходи, - негромко произносит он Софии, не зная, насколько девочка упряма. Ведь, если вампир прав, и она с ним одной крови… это все может плохо кончиться.
- Доктор Стрэндж, - одна из женщин спускается со сцены, легко переплывает по воздуху через оркестровую яму, становится рядом с вампиром. - Bienvenue à la Nouvelle-Orléans. Я ждала вас.
Ее лицо бледное, почти мраморное, а желтые глаза внимательно рассматривают сначала его, затем – девушку позади него.
- Боюсь, девушке придется остаться, - говорит женщина, но Стефан замечает, что вторая со сцены исчезла. – Она важна вам, а вы важны нам.
- Ma mere, - вампир, названный Мариусом, медленно подходит к женщине и касается ее руки, - я все сделал правильно?
И этим вопросом он лишь подтверждает, что это – ловушка. Одна большая и странная ловушка для не менее странного волшебника, который зачем-то сюда сунулся. Но откуда… как… почему?
Видимо, недоумение находит выход на его лице, из-за чего женщина, приласкав свое упырское дитя, улыбается Стефану.
- Да, Мариус. Не удивляйтесь, Доктор. Вы – известны в наших кругах. И чем меньше нас становится, тем важнее… каждый, кто знает о нашем происхождении. А вы знаете о нас больше других.
- Я не буду вести с вами переговоры, - ответ звучит твердо, - пока она и другие ваши заложники не покинут это место. Живыми.
Оскал Мариус похож на самую саркастичную улыбку дикого зверя, что только можно придумать, но, видимо, в присутствии mere он не позволяет себе хохотать во все горло. Зато шелест позади как бы намекает, что они окружены.
- Вы не в том положении, чтобы ставить условия, Доктор, - спокойно отвечает женщина, протягивая руку. – Идемте. Нам нужно о многом поговорить. Мы всегда сможем убить друг друга, так почему бы не узнать, ради чего это все?

Отредактировано Doctor Strange (07.02.2022 17:26)