— Сэр, вы должны это видеть.
По улице, обрамленной изваяниями огромных пантер, шла молодая девушка в черно-золотом. И племенные узоры, вышитые на ее одеждах, контрастировало с металлом и пластиком вокруг точно так же, как копья Дора Милаж, стоящих вдоль дороги, с вибраниумом, из которых были сделаны.
— Сегодня Ваканда назвала наследницу трона. Ей стала дочь бывших короля и королевы, ныне находящихся в разводе.
Голос ведущей перекрыл бой барабанов.
Когда Чарльз только узнал о свадьбе Ороро и Т’Чаллы, он был вне себя от радости. Пожалуй, на тот момент — да и до сих пор — это была лучшая новость за весь двадцать первый век, которую ему только довелось услышать. Конечно же, он приехал. Он должен был быть рядом в такой момент. Как наставник.
Тогда Ваканда была такой же, как сейчас. Причудливой смесью ритуалистики, дикости и современности, опережающей весь мир на пару веков. Только куда более гостеприимной. На свою свадьбу Т’Чалла созвал тысячи гостей со всего мира, и толпа пестрела самыми разными нарядами и цветами кожи, включая совсем не человеческие. Сейчас же, приглядевшись к толпе, Чарльз различал только вакандцев.
И Уату не явился для того, чтобы улыбнуться, как когда-то — молодоженам.
Прошлое. Это все прошлое. И надежды, с которыми Чарльз покидал Ваканду в тот светлый и памятный день, тоже в прошлом. Так много пожеланий и надежды были похоронены, когда супруги оказались по разные стороны баррикад, разведенные расколотым на части Фениксом. И если вначале все еще можно было исправить, то после нападения Нэмора на Ваканду пути назад не было. Один дурак, опьяненный взятой в долг силой, испортил все.
Теперь же дверь, казалось, закрытая навсегда, еще не распахнулась, но приоткрылась. Если не для запутанных отношений Т’Чаллы и Ороро, то для всех тех мутантов, которые выиграют оттого, что на трон Ваканды сядет одна из них. И это куда важнее персонального счастья двух индивидов, кем бы они ни были.
На экране за принцессой свитой следовали пантеры, и сама она чем-то напоминала их. Подтянутая, поджарая, как хищник, не променявшего охоту нахозяйскую кормежку. В костюме ее отца она смотрелась бы естественно. Но копна волос, ослепительно-белых в контрасте с темной кожей, превращал ее в копию матери. Когда же камеру навели на ее лицо крупным планом, стало понятно, что от матери она унаследовала не только волосы. Только глаза были темные — отцовские.
Со свадьбы Ороро и Т’Чаллы прошло всего шесть лет, а молодой Кимере было никак не меньше пятнадцати. История ее родителей началась задолго до свадбы, но Чарльз знал наверняка: их дочь не была плодом подросткового романа. А еще он знал и Кейбла. Вопрос был не в том, как и откуда она появилась. Скорее, из какого времени? Зачем? И почему осталась?
К чему это приведет?
И вмешательство в ткань времени гостьи из будущего волновало Чарльза меньше всего. Даже желание расспросить о том, получилось ли у них, не было ведущим.
Ваканда не признавала Кракоа. Единственное условие Т’Чаллы — выдать Нэмора и Эмму, ответственных за разрушение Золотого Города, — Чарльз выполнить не мог. Эмма с ее связями и компаниями была слишком нужна для продажи лекарств людям. Хотя бы в первые годы. Да и ее выдача разрушила бы все, что Чарльз пытался построить, провозглашая свой остров убежищем для мутантов. Независимо от того, кем они были прежде и что сделали. Нэмор же к Кракоа относился только по генам. Он плюнул на протянутую руку. Чарльз не обязан был защищать его, но и приказывать не мог.
Но теперь, с такой наследницей, не изменят ли Шури и Т’Чалла свое мнение?
Никто не произносил вслух «мутант». Оно стало неудобным задолго до того, как Чарльз обратился к миру. В Ваканде оно всегда значило «чужак», «полукровка». Впрочем, до печальных событий 2013 мало кто готов был ненавидеть своего соседа только за это. Но после борцов за чистоту человеческой расы прибавилось. Недавнее возвращение Феникса и последовавшие события лишь подлили масла в огонь. Как и речь самого Чарльза, прозвучавшая во всех головах Земли. Люди были напуганы, и боялись они мутантов. Примут ли они такую королеву?
Будет ли человечество готово допустить еще одну страну, возглавляемую носительницей гена Икс? Вакандцы не привыкли спрашивать разрешения. У них хватало силы для этого. Те, кто с негодованием отвергал кракоанцев, будут заискивающе улыбаться Кимере. Пока она, ее отец и ее тетя смотрят. Но за спиной? Как скоро случится первое покушение?
Фамильное сходство не гарантирует передачу гена Икс, как и неестественно белые для негроидной расы волосы. Но Чарльз видел лицо Кимеры прежде, в обрывках воспоминаний Ороро, изрезанных когтями Короля Теней. Тогда он не придал этому значения. Теперь, увидев Кимеру по TV, Чарльз видел как наяву, как ее глаза белеют от силы. Совсем как у матери. Но и память — не доказательство. А вот яркий огонек мутантской пси-энергии, горящий на противоположной стороне Земного шара, в вакандском Золотом Городе, когда Чарльз смотрел туда сквозь Церебро — вполне. Никто не произносил вслух «мутант», но даже те, кто не знал наверняка, подозревали это.
Объявление Кимеры наследной принцессой таило в себе огромные возможности. Но прежде, чем строить планы, Чарльзу нужно было встретиться с ней лично. Ороро здесь ему не помощница. Чарльз попытался осторожно обсудить с ней новости, но все, чего она хотела, — чтобы этот разговор скорее закончился.
Для встречи нужен подходящий момент. Безопасное место, равно удаленное от Ваканды и Кракоа. По просьбе Чарльза Сейдж достала расписание визитов принцессы в дружественные страны — ничего слишком подробного, чтобы быть секретным, но и на главной странице сайта правительства Ваканды его не публиковали. Всполошенный мир нуждался в успокоении. И, хотя в прошлый раз визиты дружелюбия прошли не слишком мирно, Кимера повторяла путь своих родителей — разве что начала не с Латверии. В день, когда она должна была оказаться вблизи от Врат, Чарльз коснулся ее разума — и вправду обнаружил ее там, где и ожидал. Уже сошедшую с трапа, еще не явившуюся на очередную презентацию себя самой. Достаточно не занятую, чтобы ответить.
«Здравствуй. Меня зовут Чарльз Ксавьер. И, я верю, нам есть что обсудить».
Последние лет десять его имени оказывалось достаточно, чтобы не пришлось пояснять, о чем пойдет речь. Особенно с тех пор, как Чарльз провозгласил Кракоа. Кимера тоже знала его имя — как Чарльз знал имя Франклина Рузвельта. И любопытство и удивление она испытала соответсвующие. Словно с ней заговорила историческая личность. Кто-то, о ком она только слышала. Голос Чарльза ей тоже был не знаком, хотя и вызвал смутный отклик, отброшенный как ложный.
Был ли Чарльз в ее будущем снова мертв? Он с трудом удержался от этого вопроса.
Похоже, ему все-таки лучше объясниться.
«Народы, к которым принадлежат твои отец и мать. Наши страны и их непростые отношения. И о тебе. Я приму отказ. Но если ты все-таки решишь прийти...»
«Жду тебя здесь», — так и не облеклось в слова. Их заменили образы Центрального Парка, дороги, по которой Кимера могла бы добраться до места встречи.
Дороги, по которой уже шел сам Чарльз, на удивление — для той славы, на которую он рассчитывал буквально десять секунд назад, — игнорируемый людьми вокруг. Возможно, потому, что ради прогулки с Кимерой он вернулся к своим более консервативным привычкам в одежде и ничем не выделялся из толпы — сколько в Нью-Йорке лысых мужчин в пиджаках? Возможно, потому что активно не хотел излишнего внимания.
Так или иначе, Чарльз надеялся, что Кимера воспользуется его приглашением. Хотя бы на этот раз. Он и так жертвовал парой часов утреннего сна и всем расписанием до обеда: на Кракоа только светало, когда он вошел в портал.

Отредактировано Professor X (12.12.2021 16:16)

Прежде, чем увидел, Чарльз почувствовал Кимеру. Вернее, не ее — нечто темное, крадущееся. Не более, чем тень между ветвей, дорожка из колыхающихся стеблей посреди рыжей саванны. Не хищника, лишь свидетельства того, что тот проходил здесь. Если бы Чарльз не знал Т’Чаллу — и защиту, которую ему давали бог-пантера и технологии Ваканды, — так хорошо, если бы не следил вполглаза за разумами тех, кто проходил рядом, он бы ничего не заметил.
«Ты мне не доверяешь? Ну конечно», — в мыслях Чарльз обращался не к Кимере, а к ее отцу. Не так, чтобы тот услышал. Печально, что после всего, пройденного вместе, Т’Чалла допускал мысль, что Чарльз мог повлиять на разум его дочери не только словами. Печально, но закономерно. Еще до своей последней смерти Чарльз стал не так принципиален в вопросах телепатии. А теперь изменилось слишком многое.
Былая дружба значит очень мало, когда на кону судьбы народов. Тех, кто поверил им.
Вблизи, не в церемонимальных одеждах, Кимера напоминала свою мать еще сильнее. Особенно о тех временах, когда Ороро прониклась американской молодежной культурой. Разве что в выборе украшений дочь оказалась чуть более сдержано. Интересно, был ли это ее выбор? Ее нрав, вобравший и отцовские черты? Или настоял Т’Чалла? А, может, королевский стилист?
— Здравствуй. И не волнуйся. Я понимаю, что мое приглашение было внезапным. Приятно, наконец, лично встретить тебя. Ты так выросла.
В былые времена, впервые встретившись с любой мутанткой-подростком, Чарльз непременно сказал бы нечто вроде: «У меня есть школа для детей с талантами как у тебя». Школа все еще была, хоть и сменила не одного директора, пережила множество переездов и путешествие в Лимбо и обратно, стала Академией. Вот только Кимра не станет ее ученицей.
Никогда больше.
— Я видел тебя в воспоминаниях твоей матери. К сожалению, она была не в настроении для семейных историй, а я не стал настаивать.
Как и сейчас. Его, без сомнения, интриговала путешественница во времени, решившая остаться в мире до своего рождения вопреки всем возможным парадоксам. Глобально все, что делал сейчас Чарльз, исходило из знаний будущего, которого не случилось — и случиться не должно. Войн и геноцидов, повторявшихся вновь и вновь с их народом. Порочного круга, из которого они пытались сбежать на Кракоа. И если Кимера бежала от еще одного — одинадцатого — мрачного будущего, ему стоило знать причины, чтобы попытаться все исправить.
Но пусть она расскажет об этом, когда посчитает нужным. На детей нельзя давить, тем более при первой встрече, не заслужив еще их доверия.
— Насколько я могу судить, свои уроки ты уже выучила. К тому же, твой отец не одобрит, если ты продолжишь свое образование вне Ваканды.
«На Кракоа».
Говорить прямым текстом о конфликте — перешагнувшим уже границу холодной войны или только занесшим ногу? — ее отца с мутантами, которых он еще недавно горячо поддерживал, Чарльз тоже не собирался. Это только оттолкнуло бы Кимеру. У Т’Чаллы были причины. Чарльз мог сколько угодно с ними не соглашаться, но и смотрели они с абсолютно разных перспектив. Почти полярных.
В современном мире Чарльз не смог бы показать всем свою точку зрения, даже если бы захотел.
Прежде, чем они начнут разговор о чем-то серьезном, стоило позаботиться о комфорте гостьи. Ее движения казались настороженными и скованными, а спина — слишком прямой для скамейки в парке, даже в Центральном.
— Пока что прохожие нас не замечают. Но, если ты пожелаешь, я могу прекратить внушать им, что здесь не происходит ничего интересного.
«Или мы можем проверить, работают ли в Daily Bugle устойчивые к телепатии папарацци».
Без сомнения, не пройдет и десяти минут с того момента, как их заметят, до первой фотографии. На профессиональную фотокамеру или на смартфон ради лайков в соцсетях — не важно. Кракоа и наследница Ваканды стали двумя самыми громкими событиями этой осени.
— И, если тебе не нравится парк, мы можем пойти куда-нибудь еще.
Чарльз предоставлял выбор Кимере прежде всего для того, чтобы ни она, ни ее отец не сочли его предложение ловушкой. Но и помочь ей расслабиться он тоже хотел. Вполне искренне.
Она, в конце концов, еще совсем ребенок.