— Ты уверен?
На голографическом интерфейсе, заменившем привычные когда-то бумаги и мониторы, мелькала информационная сводка. Место для своего маленького испытания они уже выбрали: одна из лучших клиника в государстве, известном своими врачами. Одна из немногих, берущихся за самые безнадежные случаи. Ассута. Основанная еще до Второй Мировой, она пережила и войны, и потрясения. Переживет и необычный визит.
И, что немаловажно, Ассута была частной. Ограничившие самих себя одним месяцем, мутанты не могли ждать ответа от неповоротливой бюрократической машины. Капиталисты реагировали не в пример быстрее.
Они определились с целью, но не с методами.
Оторвавшись от голограмм, Чарльз обернулся через плечо. Едва ли Эрик мог прочесть нерешительность в его взгляде сквозь шлем, но она отражалась во всем: в позе, в голосе, в словах:
— Мы могли бы просто переговорить с руководством и после согласия...
Часть его все еще хочет играть по правилам. Просить. Согласовывать. Не пугать людей. Не диктовать им свои условия с позиции силы.
Но была и другая. Та, которая требовала идти до конца по пути, избранному, когда вместо традиционного заявления по телевидению перед каким-то собранием Чарльз обратился к телепатии, дав понять: при желании он сможет достичь разума каждого жителя Земли. Всех разом. И идти на попятную сейчас, играть в равенство и уважение, глупо и неуместно.
— Я уверен, — тон Эрика был подобен гильотине, одним махом срубающей голову с плеч сомнений. Он стоял позади, по левую руку от Чарльза, держа свой знаменитый шлем подмышкой, и в его глазах и мыслях пылала решимость. — Мы должны показать им, с кем они имеют дело. Показать так, чтобы даже самый бестолковый homo sapiens понял.
Чарльз кивнул. Все верно. Они должны. Именно такой путь они оба избрали, и обещали друг другу не сворачивать с него. Как бы тяжело ни было отказаться от старых взглядов.
— Что ж, тогда... ты готов, старый друг?
Сомнениям место лишь в кругу самых близких. И уж точно — не перед лицами мира. Чарльз расправил плечи, словно впитал уверенность Эрика из его слов и мыслей. Он знал — тот готов, — прежде чем услышал:
— Всегда готов.
Коротко кивнув Чарльзу, Эрик надел на голову шлем.
Оставался последний шаг — в портал, ведущий в Иерусалим, а оттуда прямиком в больницу. Чуть больше пятидесяти километров — не так уж много для талантливого телепортера.
Первым, что ощутил Чарльз, были удивление и страх. Десятки разумов, никак не ожидавших, что посреди холла откроется портал. Никто из них не сталкивался со «сверхъестественным» прежде. А того, чего не знает, человеческий мозг боится — так уж он устроен. Бей, беги или замри. Три базовые реакции. У каждого своя. Но сейчас все, кто стал свидетелями появления мутантов в Ассуте, замерли.
И только потом Чарльз открыл глаза, окинул взглядом сквозь синеву визора красно-белый коридор нового корпуса клиники, ярко освещенный продолговатыми лампами. Он все еще ощущал связь с каждым даже не в помещении — в комплексе. Но хватку ослабил, стоило изначальному шоку отступить, а высшим нервным функциям взять верх над рефлектторными реакциями.
«Пожалуйста, спуститесь в холл. Мы ждем вас», — прозвучало в голове каждого, кто подходил под данное Эриком описание.
— Не беспокойтесь, господин Иссур, — заложив руки за спину, Чарльз обернулся к мужчине за стойкой ресепшена, мечущемуся между паникой и апатией. — Я уже оповестил их.
Иссур из Ассуты. Звучно. Жаль, что он здесь — фигура маловажная, практически случайная, и значения для истории не имеет.
Пошли, разумеется, не все. Ведь просьба, пусть даже произнесенная телепатически, все еще остается всего лишь просьбой.
«Мы ждем вас, — повторил Чарльз уже с нажимом, — Это ваш шанс изменить мир».
Люди, ощутившие вложенную в мысль важность момента, отставляли стаканчики с кофе, прятали только что разогретую еду обратно в холодильник и все-таки шли, недовольно переговариваясь с коллегами:
— Это же он, да? Который «вы спали, а мир изменился»?
— Он самый. Чарльз Ксавьер. Мутантский гуру нескольких прошлых десятилетий. Я думал, он мертв...
Но остались двое, кто проигнорировал призыв и теперь. Адин Герц, уже немолодая женщина, онколог-радиотерапевт, отличалась крайне строптивым нравом и, упрямо сжав губы, продолжала заполнять бланк, ее мысли щерились на приказ Чарльза стайкой разъяренных пушных зверьков. Еремей Брилль, один из хирургов, участвовал в нескольких военных конфликтах и, более того, имел опыт противостояния телепатам, — он только зло чертыхнулся про себя и закрыл на ключ шкафчик с инструментами. В другой ситуации их сила воли могла бы восхитить, а для телепата более слабого — стать серьезным препятствием. Увы, не сегодня. Не желая больше тратить на них время, Чарльз просто-напросто приказал им идти, управляя телами, как марионетками. Задача несложная, но требующая сосредоточенности, ведь он буквально контролировал каждый шаг, каждое движение руки, прикладывающей пропуск. Пока Чарльз был занят, один из посетителей, почувствовав свободу, кинулся прочь. Не к дверям, в которые безуспешно стучалась уборщица, а к окну во всю стену, на бегу замахиваясь стулом. Пока не поскользнулся, повиснув на стуле, неподвижно застывшем в воздухе.
Люди были предсказуемы. Особенно напуганные. И все же, Чарльз был разочарован их глупостью.
— Мы не причиним вам вреда. Все, о чем мы просим — полчаса вашего времени. Если вы не будете сопротивляться, мы управимся быстрее.
Большинство присутствующих обменялись красноречивыми взглядами. Напряжение не спадало, но многие люди, по крайней мере, были готовы слушать. Иссур громко прочистил горло, сложил руки на столешнице и сплел пальцы в замок, будто внимательный отец на родительском собрании.
Длинные ряды стульев, в основном свободные в ранний час, заполнялись постепенно подтягивающимся персоналом. Кому-то надо было просто спуститься на этаж, другие ждали лифта, третьи и вовсе шли из соседнего корпуса. Двери, которые никому не позволяли покинуть главное здание клиники, однако, охотно впускали внутрь. Уборщица еще раз попыталась прошмыгнуть наружу, но на сей раз ей помешал оператор горячей линии, мягко перехватив поперек талии и сопроводив к стулу.
Наконец, почетное место в центре фойе занял Ной Вагнер — главврач и по совместительству директор Ассуты. Статный еврей немецкого происхождения, он производил сильное и, стоит отметить, приятное впечатление человека крайне эрудированного и мудрого. Он, как и все его подчиненные, опасался незваных гостей, но относился к ним без предубеждения, несмотря на явное недовольство внезапным визитом без приглашения. Он тоже готов был слушать.
— Теперь, когда все в сборе, начнем. Мы пришли от имени народа Кракоа, и мы хотим показать вам то, что предлагаем человечеству. Нашу часть сделки, решения о которой мы ждем от вашего правительства семнадцатого октября текущего года.
Чарльз ненадолго умолк, давая время осознать и вспомнить, а тем, кто не справлялся сам, услужливо подталкивая воспоминания о речи, прозвучавшей в их умах два дня назад.
Здесь не было репортеров, чтобы записать происходящее, но Чарльз специально убедился, что камеры наблюдения направлены на них с Эриком. И что их прекрасно слышно.
— Возможно, до вас доходили слухи о некой компании, начавшей разработку чудо-лекарства. Возможно, вы впервые услышали о нем только позавчера. Как бы то ни было, мы, мутанты Кракоа, не ждем, что человечество поверит нам на слово. Мы готовы показать миру, что за лекарства мы предлагаем. И пациенты Ассуты были выбраны нами, как кандидаты.
Господин Вагнер вопросительно вздернул бровь и, помедлив, сложил руки на груди. Его мысли сдержанно, но ощутимо источали удивление, недоверие и сарказм.
Чарльз мог бы его понять. Обычно испытания препаратов проводились немного иначе. Но в нынешних обстоятельствах приходилось поступиться принципами научного сообщества.
— Конечно, если они согласятся. Нас интересуют только самые тяжелые случаи. Те, в которых больным остается уповать на чудо... или научный прорыв.
Произнося составленную заранее речь, Чарльз вытягивал из памяти докторов имена и диагнозы, подходящие для демонстрации:
— Рене Ламбер, запущенная системная бактериальная инфекция, вызванная Pseudomonas aeruginosa, устойчивой ко всем известным на сегодняшний день видам антибиотиков. Юхани Виртанен, тяжелая травма позвоночника с парезом нижних конечностей и стремительной деградацией органов малого таза. Инес Гонсалес, рецидив первичной лимфомы центральной нервной системы. Зейтуни Бойт, геморрагическая лихорадка Марбург. Алдана Моекова, запущенная мезотелиома плевры.