Слов для ответа на этот его скулящий вопрос у неё было немного, и ни одно из них не подходило – все их, прокатив на языке, Сигюн отринула, смела в сторону, как лишнюю теперь шелуху.
- Друг, - тихо произнесла она, вплетая свой ответ в кружево заклинания, окружившее волка так, что теперь ему точно никуда было не деться. Его тяжёлая морда легла ей на колени – доверчиво, как когда-то давно, и легко было обмануться, но она не позволила себе – нахмурилась, с силой сжала челюсти, сдавленно выдохнула.
Они спасут его, но не здесь, не сейчас.
Огромный волк в последний раз моргнул – медленно, тяжело, - и кружево окончательно укрыло его, как сплетённое ей покрывало. Чары не развеялись, звериная шкура не слезла с него, обнажая настоящего мальчика – перед богиней лежал огромный волк, способный одним усилием откусить ей руку, когда б не безмятежный сон. Но у неё не было времени задумываться ни о том, подошёл бы ко всем её платьям серебряный протез, ни о том, были ли у неё ещё платья.
Осторожно, словно магия способна была развеяться от случайного порыва ветра, Сигюн сняла со своих колен волчью голову, поднялась, осмотрелась. Ей нужен был Локи, но видела она разрушения, кровь и смерть. И ещё больше смертей, если она задержится, сторожа их виновника.
К тому же, с тем, как герои Мидгарда проигрывали, следовало ждать подкрепления – она знала, что у этого мира достанет защитников, и Сигюн не хотелось с ними драться, пусть даже ради Вали – пришлось бы.
Но Локи нигде не было, только сплошные отголоски знакомой и родной магии. Сигюн вздохнула, в ладони её засияла искра из серебра с золотом, затвердела, превратилась в крошечный камень – тёмный, неровный, иномирный. Она поднесла его к губам и вдохнула слова, а потом – запустила вперёд, словно перед ней растеклась ровная водная гладь, а не поломанный и взъерошенный асфальт. Камень мигнул – и пропал, отправляясь по божественному следу.
- Ну же, Локи, ты нужен мне, - она устало уткнула руки в бока, не зная, куда ещё их деть.
Ей следовало пойти к тем, кого она ещё могла спасти – этого требовали долг и магия, почти обжигавшая ей кончики пальцев изнутри, - но Сигюн не смела и не желала бросать Вали, опасаясь, что мгновения хватит, чтобы он вновь исчез.

Отредактировано Sigyn (16.05.2022 01:32)

Казалось, прошла целая вечность. Прошла — и ужалась до долгих, мучительных секунд ожидания. Сигюн смотрела на мир вокруг, но не видела ничего — картинка расплылась, смазалась, пока в ней не прорезалось единственное чёткое пятно, принявшее форму Локи.
— Ты пришёл, — выдохнула она и улыбнулась ему так, как ни разу ещё за все эти дни не улыбалась. Она могла бы усомниться в нём, но не стала — у сомнения всегда был неправильный, горький привкус; горше, чем у неоправданной надежды, и в разы ядовитее.
Расслабив плечи, асинья кивнула на убаюканного волка, обманчиво мягкого сейчас, почти плюшевого. «До рассвета это твой сын», — прошептала она, растирая ладони. Может быть, теперь всё между ними так и будет — до рассвета твой сын, до заката мой дом, ненависть к Одину, так и быть, поделим на двоих. Она не знала и не собиралась сейчас задумываться об этом — разговор о своих отношениях они благоразумно отложили на то «потом», в котором волчья шкура была отдельно, а Вали — отдельно.
Она уверенно шагнула вперёд, оказываясь возле смертного в пёстром костюме, опустилась на колени, смотря на него иначе — её чародейский взгляд видел линии его жизни, разорванные и изувеченные не хуже костей и плоти, и Сигюн взялась за них, расправляя, соединяя, сшивая. Она не могла сказать, что совсем никто не умрёт сегодня, — смерть уже была здесь, забирая своё, — но что-то сделать для него и ещё для нескольких несчастных она могла.
— Живи, — приказала асинья, закончив, соединив его по кусочкам в то единое целое, каким он ей представлялся. Голос её звучал раскатисто и низко, на ладонях алела кровь и золотилась магия. Раны под её прикосновениями затягивались, оставляя после себя подзажившие ссадины и обещая мужчине из геройской братии пару дней сомнительной слабости.
Сигюн не могла вложить в него всю свою магию — не тогда, когда она требовалась и другим; и не тогда, когда она сама не знала своих границ.
— Живи, — уже мягче повторила она, поднимаясь обратно и осматриваясь — её блеклый серебряный взгляд видел теперь не разрушенный город с остатками вывесок и стекла, но чужую боль, страдания и биения сердец. Она вновь шагнула, завершив шаг в метрах от того, где начала, возле заплаканной женщины, как младенца баюкающей руку. Этой повезло больше, чем остальным.
— Позвольте мне помочь, — попросила асинья, опускаясь с ней рядом и доверительно, мягко улыбаясь. Она могла бы очаровать её — в конце концов, она только что опутала чарами целого волка, — но Сигюн предпочла бы не тратить крохи магии на то, чего могла добиться естественным очарованием. — Это не больно и очень быстро, обещаю. Потом скажете друзьям, что у вас один врач с Человеком-пауком.
Женщина пискнула. Казалось, она готова была оборонять свою жизнь до последнего, но, дрогнув, всё-таки ослабила хватку и протянула асинье руку.