Стив не замечает, как задерживает дыхание, пока тянутся секунды томительного ожидания, что вот сейчас Джеймс точно начнет спорить. Или про Наташу, или про геройствование, или поиски Тони и других, или про что-то еще, вроде несправедливости мира к разным попаданцам подросткового возраста. Хотя будь Джеймс старше, Стив поставил ровно такие же условия. Однако тот не спорит и даже не спрашивает, что такого тут случилось, что может быть сложно объяснить. Явление угрозы миру и порядку на Земле — не самая сложная вещь на свете для пояснения человеку, который утверждает, что является его сыном из вселенной, где мир и порядок втоптаны в грязь. Людские отношения объяснить было бы сложнее. Стив выдыхает, когда становится ясно, что не придется.
Пока что.
Ему нужно каким-то образом перешагнуть через нежелание разгребать все в очередной раз и бесконечную усталость от хождения по заколдованному — было бы смешно, если бы не было так грустно — кругу. Интересно, во вселенной, откуда Джеймс родом, Тони такой же эгоцентричный и невыносимый тип, или хотя бы его ребенку повезло иметь дело с какой-то более выносимой версией Старка?
Стив перестраивается в самый правый ряд, откуда будет удобнее свернуть к парковке. Нью-Йорк — не тот город, где отыскать парковочное место просто, но к счастью, это спровоцировало рост бесконечного числа подземных парковок, как принадлежащих домам, так и частных. У здания, где находится квартира Шерон, есть своя, и именно на съезд туда поворачивает Стив. Иногда он задумывается о том, что все должно быть наоборот: это она должна быть в его квартире, но для этого пришлось бы разморозиться на пару десятков лет раньше — а то и вовсе оставить идею падать в Ла-Манш.
Волна облегчения, которая накрывает его от простого предложения пожить где-то еще, приходит неожиданно. Судя по тому, как Джеймс заминается, он или не знает, кто Шерон такая, или не ожидал, что в этой реальности Стив и Наташа далеки от романтических отношений, или и то, и другое вместе. Стив не чувствует себя неловко только потому, что прикладывает к этому колоссальное усилие воли. Ну и еще потому что не понимает, почему он должен чувствовать себя неловко. Да, он одна из версий человека, который приходится парню отцом, но он — не Стив из той реальности, и фотография из его нагрудного кармана — это не его фотография. И Джеймс ему, по сути, никто. Стив верит ему достаточно, чтобы привезти домой, достаточно, чтобы ввязаться в эту историю и впутать в нее Шерон — ох, она будет счастлива сейчас — но он не уверен, что чувствует по этому поводу что-то, кроме изумления. Что должны чувствовать люди по отношению к детям? Собственным, но не совсем. Сложно. Сложнее, чем продумывать вариант за вариантом того, как вытряхнуть Земо из тела Джессики — как хотя бы отыскать Земо, чтобы вытряхнуть его из тела Джессики.
Стив находит парковочное место и, филигранно запарковав автомобиль, заглушает двигатель, но выходить не торопится. Вместо этого поворачивает голову к Джеймсу и несколько секунд в хмурой задумчивости разглядывает его. Да, если приглядеться — без внешнего сходства не обошлось.
— После того, как меня разморозили в другом веке, тебе придется постараться посильнее, чтобы смутить меня. Не уверен насчет Шерон, — Стив вздыхает: надо объяснить, кто она такая. Он достает из нагрудного кармана рубашки фотографию и пару секунд смотрит на нее: — В этой реальности все немного иначе, — но Джеймсу так и не возвращает, прячет обратно в карман. — Наташа — моя хорошая подруга, но на этом все. Там, наверху, это квартира Шерон. Картер, — добавляет он, подумав, что, возможно, фамилия прозвучит для Джеймса знакомо, и сразу же понимает, что не знает, как продолжить свою речь.
Никогда прежде в жизни Стивена Роджерса его личные отношения не становились предметом разговора столь часто, да еще и при таких обстоятельствах. Сначала Пегги, теперь вот Джеймс — наверное, ему стоило бы уже научиться, как мудро и понятно объяснять подобные вещи всем участникам, но что-то пока опыт приходил один. Наверное, он просто начинает не оттуда. Неудивительно для человека с откровенно паршивым днем и пятном от горчицы на рубашке.
— В том, где и как ты будешь жить, логичнее разобраться всем вместе, я не могу решать это один, — может, конечно, но Шерон такая самодеятельность вряд ли устроит. — Но прежде чем мы пойдем наверх, если у тебя есть какие-то вопросы, лучше спроси сейчас. На что смогу — отвечу.