Стив прощается с Вандой как-то почти неловко: вроде бы они хотели найти у Тони помощи для нее, а нашли только нотацию для Стива. К сожалению, прикладывание нотаций к Ванде в данном случае целебного эффекта ожидаемо на давало, а чем еще помочь ей вот прямо сейчас, он не знает. Поэтому и решает, что разумнее будет отправить ее домой, отдыхать и набираться сил, а самому прогуляться. Настроение просто чудесное. Он ведь так сказал? «Чудесно».
Уничтожение реальности. Опять. Очередным могущественным кем-то. Локи. Иногда Стив скучает по более приземленным проблемам Второй Мировой. Иногда скучает даже по Земо — тот хотя бы не пытается уничтожать реальность, он в этой реальности хочет существовать и, желательно, с большим комфортом и всеми причитающимися благами цивилизации. Или поменяться телами с женой Тони, чем не вариант. Почему бы Локи не захотеть просто поменяться телами с Тони еще раз? В прошлый же раз им, очевидно, понравилось: ни единой жалобы, пока Стив был там, он не услышал.
Отыскать бы, с кем поменяться телами ему, чтобы не решать все эти бесконечные личные проблемы с Тони. То одно, то другое. Только кажется, что они выруливают в конструктивное, продуктивное общение, как случается очередной апокалипсис, и все начинается сначала. Как он должен был узнать об этом всем, если ни одна живая душа ему не обмолвилась толком ни о чем? Завести себе телепатические способности? Это кажется единственным вариантом, в котором он сможет хоть как-то узнавать новости не постфактум, когда его уже обвиняют в безучастности к происходящему.
Стив кипятится, но остановиться не может — так и ходит по улицам, сжав кулаки. Вид у него такой, что прохожие предпочитают расступаться. На символ Америки он сейчас похож, наверное, мало — больше на человека, которому очень нужно в отпуск, уже очень, очень давно. Но для супергероев отпусков не предусмотрено, а поэтому нужно погулять еще, остыть и подумать над тем, что делать дальше. Оставлять Тони одного и с Локи, и с Джессикой-Земо не стоит — так Тони рискует за...
Кто-то врезается в него так неожиданно, что Стив вздрагивает, автоматически придерживая незадачливого зеваку за плечи, чтобы не упал никуда.
Стив не вздрагивал вечность. Вздрагивают обычные люди, но никак не суперсолдаты, у которых рефлексы выкручены на максимум, всё выкручено. Видимо, умение чувствовать клокочущую внутри бессильную ярость — тоже, иначе Стив бы заметил паренька, который принимается вытирать его рубашку салфетками, бормоча извинения.
— Всё в порядке, — ровно, вежливо говорит Стив, уже готовый шагнуть назад и вокруг юноши, как тот вдруг поднимает на него глаза.
И задает свой вопрос.
Кажется, у паренька от волнения нужные слова потерялись. Так иногда бывает. Стив изо всех сил старается не превращать себя в знаменитость, раздающую автографы, но люди все равно узнают его на улицах, а когда узнают — часто теряются и порют всякую чушь, когда подходят ближе. Это смешно и мило, и не будь Стив так зол, он бы ответил что-нибудь шутливое. Вместо этого он говорит лишь:
— Ты обознался, парень. Ничего страшного.
Делает шаг назад, вбок, вокруг парня с хотдогом. Осматривает свою одежду: пятно на рубашке от горчицы фигурно размазано. Честное слово, этот чудесный день решил доконать его мелкими, бытовыми неприятностями. Стив держит себя в руках. Стив держит себя в руках очень хорошо. Хорошо держа себя в руках, он донесет себя до дома. Супергероям запрещено всё человеческое, и проявление гнева — в первую очередь, хотя видит Бог, больше всего хочется взять арматуру и закрутить ее в узел. Или подраться с боксерской грушей. Лучше — с каким-нибудь суперзлодеем, но как же, дозовёшься их, когда нужно! Стив зло выдыхает, массирует переносицу и просто идет по улице дальше. Что за день.

Отредактировано Captain America (20.03.2020 21:09)

Стив не успевает погрузиться обратно в свои безрадостные мысли, как паренек вновь вырастает на его пути. Быстро и, надо признать, впечатляюще — в том смысле, в каком перед Стивом никогда не вырастали простые зеваки, никогда не вырастали чужие упрямые дети, взрослые, кто-либо вообще, да еще и с подобными заявлениями. Почему нельзя было выбрать для дурацкого розыгрыша, спора на слабо какой-нибудь другой день? День, в котором Стив не чувствует внутри бессильную ярость. День, в котором он лояльнее относится к чужим выходкам.
Несколько секунд Стив просто смотрит на подростка.
Имя — Джеймс — заставляет подумать про Баки. Джеймс. Надо же, как выбрал. Подготовился. «Это совершенно точно не шутка», параллельная реальность, упрямство на грани с дуростью. Это не розыгрыш на коленке, это практически спецоперация по разыгрыванию одного очень злого Мстителя.
Надо остыть. Парнишка не виноват в том, что у него был плохой день.
Стив все равно хмурится и кладет тяжелую ладонь на плечо «Джеймса». Немного сжимает пальцы — больно не будет, но теперь не сбежит. Не то чтобы этот «Джеймс» пытался до сих пор, но вдруг разум возобладает над желанием продолжать шалость. Хорошо бы. Общаться с чьими-то чужими родителями сейчас Стиву хочется меньше всего, но придется, если шутник не бросит притворяться.
— Послушай, сынок. Я не знаю, как и когда ты и твои друзья придумали этот розыгрыш, или что это — ты на спор это делаешь, кто-то взял тебя на «слабо»? В любом случае, ты выбрал не самый лучший день. Разыгрывать взрослых супергероев таким образом, пользуясь общедоступной информацией из их прошлого и притворяясь их родственником из какой угодно вселенной, этой или параллельной, — низкое и недостойное юноши поведение. Разыгрывать кого угодно таким образом — недостойное поведение. Особенно тех, о ком ты знаешь мало, и чья жизненная ситуация может быть тебе неизвестна до конца, что может спровоцировать ненужную эмоциональную боль. Надеюсь, ты осознал всю серьезность своего проступка и подумаешь над своим поведением, немедленно извинишься и передашь своим друзьям, что это не дело. Договорились, молодой человек?
Стив говорит строго, но не зло. Смотрит так же — строго, но не зло, хорошо держа себя в руках. Если кто-то подумает, что он нападает на подростков на улицах, лучше это никому не сделает, поэтому хорошо бы и руку свою с плеча этого парнишки убрать на всякий случай, но уже поздно. Впрочем, со стороны жест выглядит скорее отечески, чем как-либо еще. Если бы Стив хватал этого парнишку, чтобы ударить, он бы хватал совсем иначе — и не тратил целую минуту на проникновенную нотацию.

Парнишка продолжает упорствовать. Это как-то уже слишком даже для розыгрыша, и Стив хмурится. Перебирает в уме варианты: это иллюзия? Какая-то магия? Кто-то задурил парню голову и подослал к Стиву? Но кто и зачем? Он быстро, не двигая головой, скользит взглядом по сторонам, но вокруг никого и ничего примечательного. Та же нью-йоркская улица. Забегаловка. В окне дома напротив девушка со смартфоном, наверное, записывает видео. Стив смотрит туда еще раз — но оказывается, что девушка со смартфоном абсолютно не заинтересована в улице: она корчит рожу, отводя телефон подальше, а потом подносит его ближе к глазам, наверное, разглядывая снимок. Тони объяснял, что это «селфи».
Последний вариант — это если парнишка в самом деле говорит правду.
Стив выпускает его плечо и настораживается, когда тот лезет в рюкзак. Но вместо оружия парень достает кошелек. Цветастый, обычный подростковый кошелек. Ручную гранату в такой не спрячешь и пистолет тоже. Из кошелька на свет парень изымает фотографию и бормочет что-то про то, что это не из магазина фотографий. Стив и сам знает, что не оттуда: таких снимков нигде не продается. Он переворачивает фотокарточку, и на той стороне простая, по сути, надпись: «Попробуем просто жить», — написана его почерком. Стив переворачивает фотографию обратно. Он легко может представить такой снимок и в этом мире, но только не припомнит, чтобы у него был такой. Вглядывается в лица.
Потом — в руки.
Ничего предосудительного или фривольного, но его руки лежат не там, куда он бы их клал, будь это фотография из этого мира. Наташа бы ему сломала что-нибудь за руку на талии, заподозрив, что это не он, а кто-то другой под его личиной. А потом вторую руку ему бы доломала Шерон, и была бы права. Но нет — люди на фотографии стоят расслабленно, улыбаются. И слова эти еще.
— Хм.
Стив переводит взгляд на парнишку перед собой. Сходство с ним и с Наташей на фотографии определенно есть. На этот раз взгляд у Стива пристальнее, внимательнее, как будто это бой, а Джеймс — так он назвался — это комната, в которой нужно найти все потенциальные входы и выходы, наиболее вероятные точки обстрела, укрытия, и продумать стратегию перемещения между ними. Если бы это и впрямь была комната, задача вышла бы попроще. Стив только хмыкает еще раз, прячет фотографию в нагрудный карман рубашки, удачно не замазанный горчицей, и кивает головой:
— Пошли. По дороге расскажешь мне, что еще есть в твоем рюкзаке, о чем мне стоит знать.
Стив поворачивается спиной к Джеймсу, вполне готовый к тому, что сейчас ему прилетит удар, но ничего не прилетает. Значит, они в самом деле дойдут до машины и поговорят там, где будет хотя бы какая-то видимость приватной обстановки. Кричать о том, что вывалился в этот мир из параллельного, на улицах Нью-Йорка не стоит. Кричать о том, что ты сын кого угодно из Мстителей, не стоит вообще нигде. Даже понарошку.
Если этот парень действительно прикидывается и умудрился с помощью этой фотографии задурить Стиву голову, это все равно не означает, что стоит подвергать его опасности.

Отредактировано Captain America (24.03.2020 15:17)

Автомобиль Стива, припаркованный ровно там же, где он его и оставил — буквально в паре шагов от Башни СтаркИн, весело пиликает сигнализацией, когда они приближаются. Салон внутри чистый, словно только что из автомойки. Некоторые привычки выветриваются с трудом, а эту Стив и вовсе не торопится искоренять — военное прошлое научило его приводить в порядок то малое, что у него есть, и содержать все в чистоте. Сейчас то, что у него есть, малым никак не назовешь. Кто бы рассказал Стивену Роджерсу времен начала двадцатого века, что у него будет собственная машина, он бы долго смеялся.
Сев на водительское сиденье, Стив в первое мгновение кладет руки на руль, но затем быстро убирает их. Они никуда не едут и вряд ли поедут в ближайшее время. Сначала стоит разобраться с парнем, а потом уже решать, куда его везти — домой к родителям или домой к ним с Шерон. Вот Шерон-то обрадуется. Стив устало трет переносицу. Что за день, Боже. Джеймс рядом вдохновленно вещает про Ультрона и жизнь без гаджетов, но Стив едва ли слушает. Только на последнем — на вопросе — он спотыкается и отнимает руку от лица. Собирается с мыслями, глядя на чужое, но неуловимо знакомое лицо. Так узнаешь себя на фотографиях из молодости. Или, наверное, своих детей. Стив не знает, у него детей нет.
Точнее, у него детей нет здесь. В этой вселенной.
— Долгий день, — коротко отвечает он, не торопясь вдаваться в детали. Несколько секунд молчит, обдумывая услышанное. — То есть, ты здесь, чтобы попросить нашей помощи? В этом дело?
Выбрать более неудачный момент, чтобы просить Мстителей из этой реальности о помощи, было бы сложно, даже если специально задаться такой целью. Тони не то присмерти, не то окончательно решил порвать все связи со Стивом и, через него, с Мстителями как командой. Сама команда больше напоминает коллекцию разрозненных деталек из разных комплектов паззлов, которые, может, и подходят друг к другу разъемами, но цельную картинку составляют лишь при наличии большой фантазии у смотрящего. Стив — Стив уже и сам не знает, что он. Потерялся?
— Боюсь, сейчас не лучшее время. Советую выйти и зайти на пару месяцев пораньше. Где-нибудь в марте этого года, — Стив вздыхает.
Он не думает, что у Джеймса правда есть такая возможность: выйти и зайти заново. Он даже не знает, как тот здесь оказался. Была ли это какая-то хитроумная машина за авторством Тони, счастливая случайность, очередной Камень Чего-Нибудь, еще что-то настолько же невероятное. Но следующий, совершенно неважный, по сути, вопрос срывается с его языка прежде, чем Стив успевает подумать о чем-либо еще.
— Джеймс — это в честь Баки?
Не то чтобы ему действительно требуется ответ. Стив и не ждет его, просто продолжает говорить:
— Надеюсь, параллельный я в курсе, что ты здесь.

Отредактировано Captain America (31.03.2020 00:06)

Стив слушает молча, не перебивает. В какой-то момент и вовсе поворачивается к Джеймсу не только головой, но и всем корпусом, прищуривается, разглядывая лицо подростка, а когда тот отворачивается к окну — его рыжую макушку. Тот не может определиться с тем, нужна ли ему помощь или нет, поэтому Стив решает: нужна. Впрочем, он бы так решил, даже если бы Джеймс сообщил прямо обратное — всем подросткам, детям, порой нужна помощь.
К тому же, чем больше тот говорит, тем меньше это похоже на вранье. Не потому, что звучит убедительно. Любая история, связанная с супергероями, для простого человека звучит как бред сумасшедшего с буйной фантазией, но Стив — не простой человек. Однако дело не в словах, дело в том, как Джеймс отворачивается, как буравит взглядом прохожих, как отстраненно рассказывает свою историю. Ультрон победил. Стив подумал, что это значило, что героям пришлось уйти в подполье, что их раскидало по свету, что как-то еще усложнило их жизнь. Никакой хулиган не сумеет таким голосом соврать про смерть родителей.
Стив, наконец, выкидывает из головы остаточные мысли о Тони, спасении мира, Мстителях, Ванде и прочих сегодняшних — и не только сегодняшних — неприятностях и проблемах. Концентрируется на здесь и сейчас, не забегая вперед в своем обычном стремлении составить план, стратегию, продумать тактику.
Удивительно: он, здешний он, не знает этого парнишку, но вдруг чувствует с ним тоскливое единение. Нет для этого никакой тактики. И стратегии нет. Только честность.
— Знаешь, — медленно, осторожно говорит Стив, — мой отец умер, когда мне было четыре или пять. Я плохо его помню. Мама умерла позже, мне было лет семнадцать, почти восемнадцать. Их не убивал никакой суперзлодей, тогда и суперзлодеев-то не было. Только Великая Депрессия и пневмония. Но это неважно, потому что когда ты ребенок, то думаешь, что твои родители здесь навсегда, они будут рядом, что бы ни происходило, и когда с этой иллюзией приходится расстаться слишком рано и слишком неожиданно — это всегда паршиво.
Стив не знает, к чему он ведет. Да к этому, наверное, и ведет. Он знает это чувство.
Слова Джеймса не порождают в нем неловкость, скорее сочувствие.
— Мне очень жаль.
Стив аккуратно трогает Джеймса за плечо, сжимает его на мгновение в знак поддержки, убирает руку, чтобы пристегнуться, переложить ее на руль и завести автомобиль. Многое в этой истории о внезапном перемещении ему не нравится — во многом потому, что все люди должны быть на своих местах, в своих вселенных, иначе случаются плохие вещи. Но с другой стороны, люди также не должны восставать из мертвых, а у него теперь вновь есть Пегги — и теперь вот сын.
Как-то не готов он к такому количеству людей в своей жизни. Есть в этом что-то нарочитое и оттого неуютное.
Но обо всем этом он будет размышлять завтра, на свежую голову.
— Останешься пока у меня, только нам придется договориться о регламенте. На ближайшие пару дней точно, а там посмотрим, — машина стартует с места так плавно, что движение почти не чувствуется. Стив потрясающе водит, как для человека, который обычно относится к технике достаточно утилитарно и может легко расшибить мотоцикл, если это поможет поймать врага. — Пристегнись.

Стив в красках представляет себе грядущий разговор с Шерон. «Привет. Что это за мальчик? Это мой сын от Наташи». Здесь брови Шерон выйдут на околоземную орбиту. «Не пугайся, он из параллельной реальности. Зовут Джеймс — да, как Баки». Ну, это ее не удивит. «Он поживет с нами». Наверное, и это не удивит, скорее возмутит, а может и нет, хотя вряд ли она рассчитывала на то, что ее квартиру оккупирует семья Роджерсов. Свободный диван они, конечно, найдут, но это не дело. Стив включает поворотник и притормаживает на светофоре.
«Пока я не придумаю, как вернуть его на место». Это самая сложная часть.
Вряд ли Джеймс горит желанием возвращаться в родную реальность, где его родители мертвы, миром правит сумасшедший робот, от которого приходится постоянно прятаться под присмотром Тони и Брюса. Ну, хотя бы не в одиночку. На мгновение Стива посещает гениальная мысль просто ввалиться в эту соседнюю реальность и помочь им победить Ультрона — в точности так, как он подумал сначала, когда советовал Джеймсу перезайти в их реальность ранней весной. Но в том-то и дело: Стив в одиночку ничего не сможет сделать, а чтобы быть с кем-то, ему нужна команда, а с этим сейчас все сложно. Т’Чалла, Белочка — их недостаточно, чтобы провернуть что-то такое. Да и к тому же, победят они местного Ультрона — и что, Джеймс согласится остаться там?
Стив косится на парня. Сына. Правила. Джеймс спросил про правила. Стив запоздало выныривает из мыслей — машину он ведет практически на автопилоте, не особо задумываясь, а вот с разговором так не получается.
— Да. Правила. Первое. Никакого супергеройствования. Испытаешь порыв перевести бабушку через дорогу — ни в чем себе не отказывай, но ни в какие дела покруче не суйся, — звучит жестко. Стив замолкает на мгновение, обдумывая вероятность того, что это правило будет нарушено первым же делом, затем добавляет: — Дай мне немного времени разобраться, как с тобой быть, что сделать, чтобы ты не попал в неприятности, потому что наши реальности отличаются. Как минимум, мне нужно предупредить других Мстителей.
Что может быть сложнее, чем ему хотелось бы думать, памятуя нынешний разговор.
— И Шерон. Когда я разберусь с этим всем, то уверен, мы найдем применение твоим навыкам. Второе. Не ищи Наташу. Она жива, и с ней всё в порядке, но ты вряд ли ее найдешь, если она не захочет сама. А она не захочет, — Стив говорит уверенно, хотя никакой уверенности у него нет. — У нее сейчас много своих дел, в которые лучше никому из нас не вмешиваться.
Он лукавит: рассказать Наташе о том, что по Нью-Йорку шляется ее альтернативный сын, все же придется — но лучше Стив сделает это сам. У него больше шансов умудриться встретиться с ней, чем у непонятного паренька, которого она никогда в жизни не видела. Это Стива можно купить фотографией и достаточно упрямым голосом. Он предпочитает не думать об этом.
— Третье. Не ищи Тони или других людей, которых ты знаешь из другой реальности, — Стив напрягается, ярость, недавно так и клокотавшая меж ребер, вновь вскипает, пенится. — Это сложно объяснить, — усилием воли он берет себя в руки, только хмурится все так же, и злая складка пролегает у рта, — но за последние несколько недель тут много чего произошло, и еще одно странное событие может только обеспокоить всех лишний раз. Я расскажу им про тебя через пару дней, когда все уляжется.
Если всё уляжется. Стив так зол, что даже машину ведет чуть резче, чем до этого. И это он еще держит себя в руках. Мир спасал, но никто ему не помог! Боже мой, почему из параллельной реальности не мог выпасть кто-нибудь, кто воспитал бы Тони?
— В остальном — просто, — Стив заминается, кидает взгляд на Джеймса, — постарайся ни во что не влипнуть. И смотри по сторонам, когда ешь хот-доги. Договорились?

Стив не замечает, как задерживает дыхание, пока тянутся секунды томительного ожидания, что вот сейчас Джеймс точно начнет спорить. Или про Наташу, или про геройствование, или поиски Тони и других, или про что-то еще, вроде несправедливости мира к разным попаданцам подросткового возраста. Хотя будь Джеймс старше, Стив поставил ровно такие же условия. Однако тот не спорит и даже не спрашивает, что такого тут случилось, что может быть сложно объяснить. Явление угрозы миру и порядку на Земле — не самая сложная вещь на свете для пояснения человеку, который утверждает, что является его сыном из вселенной, где мир и порядок втоптаны в грязь. Людские отношения объяснить было бы сложнее. Стив выдыхает, когда становится ясно, что не придется.
Пока что.
Ему нужно каким-то образом перешагнуть через нежелание разгребать все в очередной раз и бесконечную усталость от хождения по заколдованному — было бы смешно, если бы не было так грустно — кругу. Интересно, во вселенной, откуда Джеймс родом, Тони такой же эгоцентричный и невыносимый тип, или хотя бы его ребенку повезло иметь дело с какой-то более выносимой версией Старка?
Стив перестраивается в самый правый ряд, откуда будет удобнее свернуть к парковке. Нью-Йорк — не тот город, где отыскать парковочное место просто, но к счастью, это спровоцировало рост бесконечного числа подземных парковок, как принадлежащих домам, так и частных. У здания, где находится квартира Шерон, есть своя, и именно на съезд туда поворачивает Стив. Иногда он задумывается о том, что все должно быть наоборот: это она должна быть в его квартире, но для этого пришлось бы разморозиться на пару десятков лет раньше — а то и вовсе оставить идею падать в Ла-Манш.
Волна облегчения, которая накрывает его от простого предложения пожить где-то еще, приходит неожиданно. Судя по тому, как Джеймс заминается, он или не знает, кто Шерон такая, или не ожидал, что в этой реальности Стив и Наташа далеки от романтических отношений, или и то, и другое вместе. Стив не чувствует себя неловко только потому, что прикладывает к этому колоссальное усилие воли. Ну и еще потому что не понимает, почему он должен чувствовать себя неловко. Да, он одна из версий человека, который приходится парню отцом, но он — не Стив из той реальности, и фотография из его нагрудного кармана — это не его фотография. И Джеймс ему, по сути, никто. Стив верит ему достаточно, чтобы привезти домой, достаточно, чтобы ввязаться в эту историю и впутать в нее Шерон — ох, она будет счастлива сейчас — но он не уверен, что чувствует по этому поводу что-то, кроме изумления. Что должны чувствовать люди по отношению к детям? Собственным, но не совсем. Сложно. Сложнее, чем продумывать вариант за вариантом того, как вытряхнуть Земо из тела Джессики — как хотя бы отыскать Земо, чтобы вытряхнуть его из тела Джессики.
Стив находит парковочное место и, филигранно запарковав автомобиль, заглушает двигатель, но выходить не торопится. Вместо этого поворачивает голову к Джеймсу и несколько секунд в хмурой задумчивости разглядывает его. Да, если приглядеться — без внешнего сходства не обошлось.
— После того, как меня разморозили в другом веке, тебе придется постараться посильнее, чтобы смутить меня. Не уверен насчет Шерон, — Стив вздыхает: надо объяснить, кто она такая. Он достает из нагрудного кармана рубашки фотографию и пару секунд смотрит на нее: — В этой реальности все немного иначе, — но Джеймсу так и не возвращает, прячет обратно в карман. — Наташа — моя хорошая подруга, но на этом все. Там, наверху, это квартира Шерон. Картер, — добавляет он, подумав, что, возможно, фамилия прозвучит для Джеймса знакомо, и сразу же понимает, что не знает, как продолжить свою речь.
Никогда прежде в жизни Стивена Роджерса его личные отношения не становились предметом разговора столь часто, да еще и при таких обстоятельствах. Сначала Пегги, теперь вот Джеймс — наверное, ему стоило бы уже научиться, как мудро и понятно объяснять подобные вещи всем участникам, но что-то пока опыт приходил один. Наверное, он просто начинает не оттуда. Неудивительно для человека с откровенно паршивым днем и пятном от горчицы на рубашке.
— В том, где и как ты будешь жить, логичнее разобраться всем вместе, я не могу решать это один, — может, конечно, но Шерон такая самодеятельность вряд ли устроит. — Но прежде чем мы пойдем наверх, если у тебя есть какие-то вопросы, лучше спроси сейчас. На что смогу — отвечу.

Из всех вопросов, которые Стив уже успел мысленно перебрать в своей голове, Джеймс выбирает спросить о Наташе. Ну конечно, он выбирает именно этот вопрос! Какой еще? Что ему до Шерон, Мстителей, отличий в истории с его реальностью — хотя для пацана это скорее скачок в прошлое, поэтому что-то он мог уже знать и так — и всего остального, когда Стив — вот он, перед ним, а Наташу искать нельзя? Стив запоздало думает, что спросил бы то же самое, поэтому мог бы и не спрашивать, а просто рассказать. Да вот только Наташу Романову не уложишь в пару предложений.
Стив перебирает в уме воспоминания, от тех, которые точно не стоит озвучивать, до тех, которые заставляют его улыбнуться уголками губ. Вряд ли Джеймсу стоит первым делом рассказывать, что Нат не всегда была частью Мстителей и однажды пыталась убить Тони. Джеймс говорит, что ему неважно, что именно он сейчас услышит, но Стив не настолько прямолинеен или лишен всякой эмпатии, чтобы не понимать, что это, конечно, не так. Все дети хотят знать о своих родителях не правду, а что-то хорошее. Дети, которых лишили родителей чересчур рано — тем более.
Откуда начать, непонятно, поэтому Стив начинает с первого пришедшего на ум случайного факта:
— Она старше меня всего на каких-то пять лет, так что мы в некотором роде люди из одного времени.
Это не совсем так: Нат прожила это время, в то время как он сам выпал из него и до сих пор не уверен, что впал обратно. Вот и вышло, что она до сих пор куда лучше приспособлена к современности, чем он. Можно научиться пользоваться гаджетами и не шарахаться от летающих машин, выучить имя нынешнего президента, писать правильную дату в записной книжке или стараться меньше открывать двери перед женщинами (Стив до сих пор не очень понимает, почему это такое преступление), но ценности и идеалы — их так просто не поменяешь, не выкинешь и не забудешь. Впрочем. Наташа бы поспорила.
— Не говори ей, что я сказал это, напоминать женщинам о возрасте неприлично, — Стив улыбается уже не только уголками губ: — Она моя хорошая подруга, и я бы хотел, чтобы это так и осталось. Я видел ее в бою — честно говоря, она выручала меня больше раз, чем мне бы хотелось признавать — и не хочу оказаться не с той стороны ее удара.
Он замолкает, перебирая в уме какие-то детали, мелкие бытовые разговоры, что-то еще, что можно выцепить и отдать Джеймсу, словно эту фотографию. Кстати. Фотография. Стив задумчиво смотрит на сына. Если бы на его месте был кто угодно другой, то непременно достал бы телефон и показал тому пару совместных снимков, но Стив таким не занимается. Впрочем, и наверху у Шерон он не хранит фотоальбом с фотографиями напарников по команде с каких-нибудь мероприятий по тимбилдингу. Во-первых, это тот уровень сентиментальности, который ему не присущ. Во-вторых, вся его жизнь в современности — одно сплошное непрекращающееся мероприятие по тимбилдингу.
— Я найду способ дать ей знать про тебя, а после верну фотографию. Не думай, что я забрал ее насовсем, я представляю, что она должна для тебя значить.
Стив замолкает на мгновение, задумчиво глядя на Джеймса. Наверное, не стоит напоминать ему, что им всем нужно подумать, как вернуть его обратно в родную реальность, вместе с фотографией. Вместо этого Стив вынимает ключи из замка зажигания и хлопает себя по коленям, вздыхает, явно морально подготавливаясь к чему-то.
— Говорить буду я. Ты веди себя вежливо. Не все будут верить тебе легко и быстро, но это не повод с кем-либо ругаться — это точно делу не поможет, — Стив ничего не говорит о том, насколько верит сам и что будет, если попытаться поругаться с ним. — Ну, пойдем?

Отредактировано Captain America (22.04.2020 17:34)