– Уже бывали здесь? – хриплый мужской голос выдернул Чарльза из размышлений, заставив оторвать взгляд от маячившего на горизонте зеленого пятна под названием "Геноша" и перевести его на побеспокоившего его одиночество индивида. Перед глазами профессора предстал довольно непримечательного вида мужчина средних лет, вышедший на палубу корабля и вставший у поручней в паре метров от Чарльза. Мужчина был незнаком профессору, но поверхностное сканирование его мыслей не выявило в нем агрессивного настроя, так что поводов для беспокойства у Чарльза не было.
– Несколько раз, – ответил Ксавье, легонько кивнув.
– А я вот всего дважды, – мужчина повернулся к Чарльзу, облокотившись одной рукой на поручни, явно рассчитывая продолжать диалог. Признаться, на данный момент профессор предпочел бы остаться наедине со своими мыслями, но мужчина явно рассчитывал на него как на собеседника. – Моя дочка, Кэти. Мы с ее мамой привезли ее сюда, однажды. Около шести лет назад, – голос мужчины дрогнул. Не нужно было быть телепатом, чтобы понять, что именно случилось. Чарльзу достаточно было посмотреть на лицо своего собеседника, чтобы увидеть в нем безутешного родителя.
– Она была спортсменкой, знаете? Обожала волейбол. В школе училась средне, все время проводила на тренировках. Взмывала вверх так высоко, казалось, что и сетку могла перескочить, перелететь! Однажды так и вышло. Просто так, без предупреждения или еще чего, прямо во время очередной игры у нее выросли крылья, и она вспорхнула, моя бабочка, – мужчина отвернулся от профессора и стал смотреть на море, пряча появившиеся на глазах слезы.
– Ваша дочь была мутантом? – спустя несколько секунд молчания спросил Чарльз, поворачиваясь к своему собеседнику, тем самым инициируя продолжение диалога.
– Мутантом, – подтвердил мужчина, кивнув. – Она и правда стала похожа на бабочку. Не только крыльями, но и внешностью. Другого бы кого это сломало, наверное. Но не мою Кэти. Она ни секунды не боялась, не грустила. Или просто прятала это от нас с женой. Как-будто для нее началась новая, более удивительная глава, понимаете? Мы не стали любить ее меньше. А как могли мы? Это ведь наша дочурка, – мужчина тепло улыбнулся. Несколько секунд он молчал, видимо, придаваясь приятным воспоминаниям. Чарльз не хотел его тревожить, прекрасно понимая, что от него сейчас требуется не говорить, но слушать. Молчание это продлилось недолго, потому что на лицо мужчина как-будто бы опустилась туча, после чего он, растеряв теплоту в голосе, продолжил: – Но, конечно, не все так считали. В ее школе ее начали травить. Дети ведь бывают очень жестокими, вы понимаете? А она так от них отличалась... Но не только дети. Даже учителя стали относиться к ней по-другому. Если внешний вид не расстраивал ее, то отношение к ней других людей заставляло мою малютку рыдать каждый день. Мы с женой не могли этого долго выносить. Думали, что нужно переехать. Подыскивали место. Пока не увидели эту чертову брошюрку, – лицо мужчины вдруг сменилось гримасой злобы. – "Геноша – рай для мутантов"! – передразнил мужчина, после чего смачно сплюнул за борт. Но так же быстро, как на лицо его пришла злоба, эта эмоция почти сразу же сменилась печалью. – Мы привезли ее сюда, вместе с Мэри. Она встретила других детей, таких же, как она. Она была счастлива, понимаете? Мы оставили ее. Нашли ей временное место, сказали, что скоро к ней присоединимся, нужно лишь уладить кое-какие дела на родине. Дела, понимаете? Мы решили, что ничего страшного не случится, если мы оставим ее одну на пару недель, обживаться. И мы бросили ее тут, – мужчина замолчал, снова уставившись в пятно на горизонте. Чарльз чувствовал его боль и разделял ее, но не решался нарушить молчание.
– Второй раз я вернулся сюда за ее телом, – голос мужчины надломился, и он протер запястьем увлажнившиеся глаза.
– Это не ваша вина, – наконец подал голос Чарльз. – Не вините себя в этом. Все это дело рук лишь одного человека. Лишь ее можно в этом винить, лишь на ней лежит вся ответственность, – "и на мне" - подумал Чарльз, но говорить этого вслух не стал. – Множество семей тогда потеряли своих близких. Я потерял... Я потерял близких мне людей тоже. Но мы не можем позволить этой трагедии тянуть нас вниз, не можем заставить груз вины рушить нашу жизнь. Вы понимаете это? Это нужно отпустить. Мы должны идти дальше.
– Но в этом ведь все дело, верно? Мы не можем идти дальше. Никто на этом корабле. Вы ведь здесь по тому же, почему и все остальные, да? Вы слышали новости. Геноша воскресла! И все они... все они воскресли. Моя Кэти... Моя Кэти где-то там, на этом острове, снова живая. Я чувствую это. Разве вы не понимаете? Как-будто страшный сон, в котором я жил последние шесть лет, скоро подойдет к концу. Осталось лишь добраться до острова.
Чарльз не ответил своему собеседнику. Стоявший рядом с ним мужчина был разбит, и лишь одна вещь в мире могла сейчас собрать его жизнь обратно. Чарльз просто не мог заставить себя спустить его с небес на землю, не мог озвучить свои опасения, что кошмар, судя по всему, с прибытия на остров только начнется.

– Джин, нам нужно поговорить.

– Желаю вам найти ее, – Чарльз мягко улыбнулся и легко кивнул. Мужчина, уже двинувшейся к процессии людей, стремящихся как можно быстрее сойти с корабля, обернулся к Профессору и ответил на его улыбку своей, после чего скрылся в потоке.
Профессор не торопился. Положив руки в карманы, он продолжил стоять на палубе, предпочитая переждать очередь, и, заодно, подумать. Вид сотен, тысяч мутантов и их близких, заполонивших небольшой порт Геноши, не мог не вызывать радостных чувств внутри Чарльза. Геноцид Геноши был, безусловно, одним из самых страшных и тяжелых событий в жизни Ксавье, в том числе и потому, что он всегда чувствовал свою вину, ведь именно его генетический близнец, его маммадрай Кассандра Нова учинила эту бесчеловечную резню. Возможно, если бы Чарльз не пытался убить свою сестру в утробе матери, шестнадцать миллионов мутантов не превратились бы в ошметки и пепел. Или, быть может, жертв было бы еще больше и произошли бы они раньше. Ответа на этот вопрос Профессор не знал, но мучился им с того самого момента и по сей день. Но сейчас, казалось бы, он может отпустить вину навсегда. Все погибшие по его вине мутанты снова живут, семьи воссоединены, несправедливость истреблена. И все бы ничего, если бы вестником надежды и возрождения не служила бы космическая огненная птица.
Чарльз не стал отвечать на телепатическое послание Джин, вместо этого лишь позволил ей последовать за собственным ментальным следом. Он рассчитывал, что Джин найдет его в толпе, но не ожидал, что это будет так быстро. Уже через мгновение его ученица стояла перед ним.
– Изменился, – подтвердил Чарльз, по-отечески улыбнувшись и проведя по лысой голове рукой. Несмотря на все предстоящие волнения и проблемы, несмотря на беспокоящие его мысли, увидев эту девочку Чарльз не мог не почувствовать радость и облегчение. После его возвращения именно Джин стала Чарльзу самым близким человеком, девочка и Эрик вернули его и были рядом с того времени. Конечно, привязанность к Джин никак не нивелировала любовь Чарльза к остальным своим ученикам, но по отношению к ним он никак не мог избавиться от чувства собственной ненужности, преследовавшего его последние годы перед смертью. Его первый класс, последующие за ними ученики – все они уже давно переросли его старческие нравоучения и давно стали самостоятельными людьми, способными вести Людей-Икс и мутантов всего мира к светлому будущему. Сам же Чарльз был лишь мудрым наставником, работа которого, казалось, была завершена. Но именно появление Оригинальной Пятерки в настоящем времени, появление его самых первых, и самых близких ему учеников заставило Чарльза встрепенуться и найти в себе силы и желание продолжать жить, продолжать учить и продолжать бороться. Быть может Скотт или Ороро уже давно переросли его, но юной Джин и ее друзьям все еще нужна была поддержка Профессора.
– Это довольно интересная история, но, думаю, для нее мы еще найдем время позже. Что касается твоего предложения.., – Чарльз поднес указательный и большой пальцы к переносице и устало потер ее, – то я бы не отказался от чашки чего-нибудь горячего и удобного уголка. Признаться, с того момента как я узнал, что тут произошло, у меня не было ни одной тихой минуты.
Чарльз намеренно старался не вываливать весь груз своих мыслей на ученицу сразу же, при встречи, тем более что, казалось, Джин была в порядке. По крайней мере, она еще не горела огнем и не испепеляла друзей и врагов, что, зная о поселившийся в ней сущность, уже было серьезным прогрессом.
– Веди, дитя. Полагаю, Эрик тоже здесь?

В ответ на вопрос девушки Чарльз лишь кивнул, позволяя ей поднять себя в воздух.
Присутствие Эрика на острове казалось вполне очевидным, учитывая то, что именно здесь его оставил Ксавье, когда отправлялся на свою сольную миссию несколько недель назад, и произошедшие события с Фениксом, которым никак не могли оставить мастера магнетизма равнодушным. На свете был лишь один человек, пожалуй, для которого трагедия на Геноше была таким же тяжким бременем, что и для профессора, и именно Эрик являлся этим человеком. Если Чарльза преследовало чувство вины за то, что он мог толкнуть на путь разрушения свою сестру попыткой убить ее в утробе, да и сам факт того, что именно его сестра нанесла мутантам один из самых серьезных ударов за все время существования этой расы, то Магнето не мог простить себе, что именно его люди, которым он обещал защиту и безопасность, стали жертвами атаки, именно под его взором все они были убиты. Казалось бы, в их жизнях произошло достаточно событий, заставивших двух мутантов, бывших некогда друзьями и, возможно, ставшими ими снова, сблизиться и понять друг друга, но вселенная была с этим не согласна, посему подкинула им еще, заставив их пережить общую трагедию и разделить общую вину. Конечно, этот человек обязан был находиться сейчас на острове, конечно, он не смог бы остаться в стороне от текущих событий. И Чарльз не мог решить, рад он этому или нет. Их отношения с Эриком в последнее время достигли, пожалуй, наилучшей точки за многие годы, и профессор боялся того, что ситуация с Геношей может вновь развести их по разные стороны баррикад. В том, что Магнето будет рьяно защищать вернувшись с того света подданных и, вместе с ними, Феникса, Чарльз не сомневался, а вот в своей позиции он пока уверен не был. Лишь разговор с Джин мог все прояснить.

– Благодарю, – Чарльз взял чашку с чаем со столика и немного отпил. Японский зеленый чай. Его любимый. Джин знала его хорошо, хотя эта Джин и не была "его" Джин. Но, как говорят, "чужих Джин не бывает".
Джин, наконец, задала вопросы, мучившие ее. А профессор, в свою очередь, столкнулся с одним из главных своих страхов – у него не было ответов.
– Перво-наперво, Джин, я хочу, чтобы ты поняла вот что: никто не может полностью понять и изучить Феникса. По крайней мере, никто из смертных. Пожалуй, я действительно провел больше всех на Земле времени, изучая его, но я не могу утверждать, что понял и десятую его часть, – Чарльз чуть нахмурился, опустил чашку на столик, откинулся на спинку и сложил руки домиком. – Думаю, ты уже неоднократно слышала это, но я повторю еще раз. Феникс – само воплощение жизни, хорошей ее стороны и плохой. Эта сущность невообразимой силы, силы, которая может быть направлена как на чудовищное разрушение, так и на самое поразительное созидание. Думаю, ты уже это поняла – конкретно часть про "созидание", глядя на то, что произошло здесь. Нет сомнений, что Феникс способен творить чудеса, что с силой Феникса ты могла бы решить множество проблем этого мира, и не только, что с этой силой ты могла бы принести мир всей вселенной. И поэтому у меня есть лишь один совет тебе, дорогая Джин: ты должна избавиться от этой силы как можно скорее, – голос Чарльза прозвучал чуть резче, чем он того планировал, но он надеялся, что это не отпугнет его ученицу. Вновь отпив из кружки, Чарльз дал момент своей ученице, чтобы осознать сказанное им.
– Один из величайших людей, что я знаю, сказал мне такую фразу: "С Великой Силой должна приходить и Великая Ответственность". Эта фраза гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Она говорит нам не только о том, что если у тебя есть Сила, то твой моральный долг использовать ее правильно, но и о том, что владеющий этой Силой должен быть способен взвалить на себя эквивалентную Ответственность. Ни один человек не способен справиться с Ответственностью, которую несет в себе Сила Феникса. Ни один. И даже ты, моя Джин, которую я считаю одной из своих самых блестящих учеников, которую я люблю как собственную дочь... Даже ты не можешь брать на себя эту ответственность. Что бы ни шептал тебе Феникс, что бы он тебе не обещал – ты не можешь позволить себе слушать его. Сила Феникса не создана для того, чтобы смертный владел ею. Однажды, рано или поздно, но эта сила извратит тебя. Феникс – не твой друг, он не может быть чьим-то другом в принципе. Его сознание, его мышление непостижимо человеку. Он не знает ненависти, да, он не знает страха или гнева. Но он так же не знает о дружбе, не знает о преданности, не знает о любви. Ты не можешь даже думать о том, что ты понимаешь его, что можешь сдержать его, что можешь направить. Эта сила больше тебя, больше меня и больше всех нас. И поэтому ей здесь не место. То, что ты сделала... Это поразительно. Я видел этот момент во снах, я мечтал о нем. Но это так же и ужасает. Ужасает не только меня, но и других людей.
Чарльз протянул свою руку и сжал ладонь Джин своей. Он понимал, видел в ее глазах, что его слова пугали ее, что это совсем не утешительная речь, на которую она, возможно, рассчитывала. Но Чарльз не мог позволить деликатности смягчить его посыл, ведь лишь так он мог быть понятым верно.
– За тобой придут, Джин, если еще не пришли. Люди увидели, что ты сделала, и они боятся. Боятся, как боюсь и я. Не стой у них на пути. Не дай себе и Фениксу стать одним целым. Ты должна приложить все усилия, сделать все возможное и невозможное, чтобы избавиться от этой силы. Я... Я не могу потерять тебя снова, Джин, – Профессор запнулся. Он понимал, что слышать подобное могло быть неприятно для его ученицы, которую итак постоянно сравнивают с ее старшей версией. Он не хотел, чтобы та считала себя лишь заменой ушедшей Джин. – Я этого не допущу. Поэтому мы должны работать вместе. Мы должны вместе – вместе с Людьми-Икс и Мстителями – вместе противостоять Фениксу.

Чарльз чувствовал, что разочаровал свою ученицу. Ничто так не разочаровывает подростка, как очередной взрослый, который вместо того, чтобы проявить симпатию и понимание к желаниям чада, обрубает его мечты на корню, говоря сухое "нет". Но другого ответа он не мог себе позволить, ведь, как и большинство взрослых, поставленных в подобную ситуацию, он знал, что пусть этот ответ и не послужит эмоциональному сближению, он убережет от опасности. Тем более, когда опасность представляет собой не возможность обжечься горячей конфоркой, а возможность этой конфоркой обжечь весь мир.
- Ты говоришь о желании произвести перемены, Джин, но никакие серьезные перемены не даются легко. Это урок, который каждый человек должен для себя вынести, особенно, если его возможности превышают обычные. Чтобы изменить мир, нужно бороться. Бороться с умами, бороться своими действиями, и иногда... бороться силой, к сожалению. Но бороться, полагаясь на свои силы, свою семью и друзей. Феникс предлагает легкий путь. Но неправильный. Мы оба с тобой телепаты, Джин, хотя тебе еще и многому предстоит научиться. Как думаешь, насколько сложно было бы для нас просто переписать сознание всех людей? Использовать Церебро, чтобы заставить человечество принять мутантов? – голос Чарльза слегка дрогнул. – Я знаю, какого это – обладать невероятной силой, способной все изменить. Но я так же знаю, какого это – противостоять желанию. Выбирать правильный путь. И я научу тебя этому, – Чарльз тепло улыбнулся Джин, и ободряюще кивнул. Сейчас главным для него было помочь своей ученице выбрать верный путь. Чарльз не сомневался, что Джин пойдет по нему, стоит лишь указать ей направление.
– Хэнк сделал безрассудную вещь... Но я рад тому, что он сделал. Ты и твои друзья, Джин... Вам уготовано великое будущее. Тебе уготовано великое будущее. Я верю, что ты изменишь этот мир к лучшему. А иначе, зачем бы я столько лет этим занимался? – Чарльз слегка усмехнулся, разряжая атмосферу. – Ты сделаешь это сама, потому что ты – гораздо больше, чем просто сосуд для Феникса. Ты – Джин Грей, дочь Джона и Элейн Грей и моя первая ученица. И я верю, что ты способна на все.
Казалось, разговор начал принять более оптимистичный поворот, однако плохие известия не заставили себя ждать.
– Камень Реальности?! – прорычал Чарльз, чувствуя, как закипает злость. Его рука крепко сжала подлокотник, брови нахмурились, и от былого спокойствия, казалось, не осталось и следа. Ксавье не мог поверить, что Т'Чалла решится на что-то столь ужасное и безумное. Конечно, Профессор ожидал хода от Мстителей, но не такого. Видимо, он стал жертвой своего слишком хорошего отношения к людям. Дав себе несколько моментов на злость, он вдруг выдохнул, откинулся на спинку и, сложив пальцы домиком, с закрытыми глазами тихо сказал:
– Этот безумец.., – Чарльз мог понять мотив Пантеры, но его поступок все равно привел Профессора в шок. Однако, очередь до короля Ваканды еще дойдет, а сейчас перед ним сидела испуганная девочка, которую хотел убить один из величайших героев Земли. –Т'Чалла не навредит тебе, я тебе обещаю. Я сегодня же отправлюсь навстречу с ним. Я не позволю никому тебе навредить. Ты слышишь меня, Джин? Никому. Мы вместе – я и ты – вместе мы со всем справимся. Мы найдем решение проблемы Феникса, а пока нужно будет убедиться, что Мстители все не разрушат, – Чарльз устало потер пальцами переносицу. Меньше всего ему хотелось очередных "Мстителей против Людей-Икс". Прошлые для него закончились не лучшим образом.

– Т"Чалла – заложник ярости, хоть и прячет ее за ширмой королевского долга. Прячет, в том числе и от себя. Его действия нелогичны, и человек его ума увидел бы это, не будь он так эмоционально с этой ситуацией связан. Однако же Т"Чалла – мудр, и всегда был другом мутантам, как и моим личным. Я верю, что смогу достучаться до него.
Чарльз замолчал и поджал губы. Хотя он действительно верил в то, что говорил, вера эта была не столь сильна, как звучало в его словах Джин. Ваканда действительно всегда была другом мутантов – настолько, насколько человеческое государство таковым могло быть – но Феникс все изменил. Профессор долго отсутствовал после своей смерти, так что пока ему было тяжело спрогнозировать, как изменятся отношения его и Черной Пантеры. Оставалось лишь надеяться, что великая трагедия не сломила сына Т"Чаки, как ломала других великих людей до него.
Выслушав осторожный вопрос своей ученицы и выдержав пытливый взгляд ее зеленых глаз, Чарльз на несколько мгновений взял паузу. Наконец, размеренно, как бы пробуя каждое свое слово на вкус, Профессор ответил:
– Мы живем в несовершенном мире, моя дорогая Джин, ты уже должна это понимать, несмотря на юный возраст. Злоба и неприятие все еще сильны в человеческом сознании, и их не удается искоренить, несмотря на старания хороших людей и мутантов. По всему миру непохожих клеймят, их угнетают, презирают, заставляют их чувствовать себя низшими существами. Не только мутантов – и непохожих людей. Уже более тридцати лет я стою на этой тропе, Джин, более тридцати лет я стараюсь привносить в этот мир что-то лучшее, что-то, что сможет повлиять на людей, изменить мир к лучшему. Но я не слепец, хотя многие мои оппоненты таковым меня считают, и не могу не видеть, что старания мои, хотя и приносят много хорошего... недостаточны. Я задумывался об этом в последнее время все чаще, Джин, и ты будешь первой, кто услышат от меня следующие слова, – Профессор взял паузу, будто стоя на краю пропасти, решаясь сделать последний, решающий шаг. Он понимал, что следующие его слова, пусть и сказанные наедине своей ученице, могут изменить этот мир навсегда. И он должен был быть уверенным, что это действительно его решение.
– Моя мечта была ложью, – с горечью сказал Чарльз, прикрыв на секунду глаза. Мысли, зревшие в его голове последние месяцы наконец вышли наружу. За время своего отсутствия изменился не только его внешний вид, но и нечто большее. Во время своей миссии Чарльз посеял ростки того, что в будущем должно изменить мир для всех мутантов. И его признание стало началом.
– Ты спрашиваешь, задумывался ли я всерьез о другом пути. О пути неправильном, пути аморальном... легком пути. Да, Джин, я думал о нем, и думал не раз. Говорят, что родитель лишается сна с рождением ребенка. Все мутанты мира – мои дети. Я не спал уже десятилетия. Когда на моих детей охотились, когда их мучили, когда их терзали и когда их убивали, я слышал их крики. И слышу их до сих пор, каждый день. И каждый раз, когда очередной мутант делает свой последний вздох, когда руки фанатичных убийц отнимают у меня очередного ребенка, я думаю о том, чтобы закончить все это. В моих руках есть невообразимая сила, Джин. И невообразимая сила требуется мне каждый день, чтобы себя сдержать.
Профессор встал и повернулся к Джин спиной, вглядываясь в пейзаж за окном. Они стояли на пороге чего-то большего, и Геноша могла послужить началом. Юная Джин, столь безрассудно вернувшая с того света столько мутантов, могла послужить началом. Момент, который ознаменует собой восход расы мутантов. Возрождение Геноши было последним тестом для человечества, и его результат определит будущее всего мира.
– Я помогу тебе, – в очередной раз повторил Чарльз, повернувшись. – Я помогу тебе сейчас, Джин, чтобы ты могла потом помочь всему миру. Ты и я, Джин – вместе, – Чарльз прошелся по комнате и остановился у выхода. Посмотрев на свою ученицу, он успокаивающе улыбнулся и постучал по виску:
– Я буду рядом, Джин. Сейчас мне необходимо встретиться с Т'Чаллой, но ты всегда можешь связаться со мной. Я склонен думать, что у нас есть еще время до того, как Феникс обернется серьезной проблемой, поэтому мы должны использовать это время па-максимуму. Но если ситуация эскалируется быстрее, чем я на то рассчитываю – свяжись со мной. И я буду рядом.
Чарльз последний раз взглянул на свою ученицу, ободряюще ей кивнул и вышел из комнаты. Остановившись у выхода, он пошарил рукой во внутреннем кармане пиджака и вытащил из него крошечный цветок. Задумчиво повертев его в руке, Чарльз сложил его обратно, после чего пошел на зов Ороро. Им предстоял разговор с Т'Чаллой. Сначала, нужно было разобраться с Фениксом. Будущее подождет.