Тронная зала была на диво пустой. Донар, восседавший на месте своего отца, задумчиво крутил корону в руках, с видом, что мрачнее тучи, и это явно не сопутствовало тому, дабы хоть кто-то потревожил нового короля. Более того - Асы все же услышали его слова, что передала его народу Бруннхильда, и собирались к отбытию. Каково им было - он даже толком и не представлял. В конце концов, они только-только вновь обрели свой дом. и вот нате - они скоро опять его лишатся. Однако вряд ли был какой-то выход. Как бы Веор не надеялся, что случится чудо, и Суртур найдёт себе новое тело, правда вещей оставалась неизменной - владыка Мусспельхейма, заполучивший тело Энджелы, вскоре придёт в Асгард. И явно не ради переговоров. Но Донар не собирался позволять ему исполнить своё пророчество. Только не так.
   Только не после того, что он сделал с его сестрой.
   Чего бы это ему ни стоило.
   Молот, заброшенный в дальний угол Валаскьяльва, протестующе искрился, явно будучи не согласным с хозяином, однако бремя короны и тяжесть утраты, видимо, окончательно сломили Бога Грома. Он намеренно оградил весь свой народ от себя, и даже не мог показаться на глаза Брунн. Он даже не знал, простила ли она то, что он сотворил с предводительницей Валькириора. Она-то явно не просила о подобном изменении, тем более, раз оно все равно ничего не дало. Хотя... делать ошибки Асу было не привыкать. И раз он мог жить с грузом своих грехов, значит, сможет жить и с этим. По крайней мере, ровно столько, сколько потребуется.
   Ибо после того, как он встретится с Суртуром, ему вряд ли будет какое-то дело. Либо владыка Мусспельхейма его убьёт, либо же... либо ему будет все равно. После второго исхода ему и впрямь будет все равно.
   Со свистом запустив короной в колонну, Громовержец от злости зарычал, впечатав массивный крылатый обруч в золотую кладку больше, чем наполовину, и подорвавшись с места, поднял трон и отправил его туда же. Снаружи, кажется, кто-то охнул и начал тихо шептаться - но никто не осмелился нарушить одиночество сына Одина. Асы, конечно, были храбрейшими богами в мироздании - но они не были самоубийцами.
   Он уже даже и не знал. что ему еще разбить. Что сокрушить. Что сломать или раздробить. Он был сильнейшим богом Асгарда, одним из сильнейших существ во всём мироздании, но сейчас перед ним возник враг, которого нельзя было одолеть ударами кулаков, секиры или молота. И осознание его бессилия наполняло бога почище ярости, что так и клокотала в нём, требуя выхода, требуя выплеснуться хотя бы на что-то. И в данном случае зал его отца был подходящим местом.
   В конце концов, где он был все это время? Какое ему было дело до его детей?
- Где ты шляешься, старый, одноглазый, проклятый старик?! Где ты есть в тот час, когда ты больше всего нужен?! ТАК ТЕБЕ ДОРОГА СЕМЬЯ ТВОЯ, ЧТО ТЫ ВНОВЬ ПОЗВОЛИЛ СЕБЕ СВОЮ ДОЧЬ ПОТЕРЯТЬ?!!
   Ему было наплевать, услышит ли его отец, и предпримет ли что-то. Хотя, пожалуй, нет - если бы старый Игг сейчас был перед ним, он бы с радостью вбил бы его лицо в столь ненависную золотую отделку пола его зала. Голыми руками. Был бы до тех пор, покуда не стёр бы костяшки в кровавое месиво, а после - забивал бы искалеченными руками, даже не проверяя, дышит ли он еще. Но сейчас был лишь Валаскьяльв. Хотя... если Тор собирался продолжать в подобном духе, то этот зал вскоре грозился исчезнуть в руинах.
   Остановился Веор лишь тогда, когда к ближайшему объекту, который можно было бы сломать или разбить (не считая пола) нужно было основательно протопать - а на это у него, видимо, не было моральных сил. Тяжело дыша, он упал на колени, и обессиленно упёрся руками в золотое крошево. Даже это не помогало. Вообще уже ничего не помогало. Мрачно осмотревшись по сторонам, Громовержец с трудом встал на ноги, и медленно побрёл к большой комнате, находившейся за троном. Выбив ногой двери в оную, он взял первую попавшуюся бутылку из запасов Одина, отпил немного - и в бешенстве выбросил бутыль прочь. Даже мёд ему был противен. И тут он услышал то, чего аж никак не ожидал - шаги.
- В моём обществе сейчас неразумно и опасно находиться - не глядя, прорычал нежеланному визитёру Рюмр. - Уходи отсюда, мне неинтересно всё, что можешь ты сказать.
   Но когда бог обернулся, то лицо его исказилось выражением злобы, ярости - и обиды. Притом неизвестно, на кого он больше был зол - на пришедшего, который пожелал оставаться в стороне и тем самым никак не помог их сестре, или же на себя - что не послушал брата, когда то было нужно.

Мрачно смотря на брата, Вингнир подумывал было избить еще и его - однако после разжал кулаки, и устало бухнулся на то, что осталось от трона. Потерев запыленными пальцами переносицу, он отдышался, и вновь обратил свой взгляд к Хведрунгу:
- Что мне от твоих слов, что я не один, Локк? Что мне от клятвы твоей? Ты делал, но не сделал. И я тоже пытался, но не смог. То уже вспять не обратить. Осталось лишь надеяться и верить в крайне призачный шанс, что Суртур внемлит ультиматуму моему... или смириться мне придётся с тем, что я должен буду сделать в случае обратном.
   Дальше было молчание, которое Ас нарушил спустя пару минут. Но уже не было в его голосе ни злобы, ни ярости - только обида, отчаяние и боль.
- Почему ты ее не спас? Почему я не смог ее спасти? Что же мы за братья, если подвели нашу сестру, Локк? Почему всё то, что делал Бальдр для нее, также кануло в небытие словно нечто несущественное, а? Почему так али иначе мы все равно идём к Рагнарёку, и почему отец всё это допустил?
   Столько вопросов, и ни одного ответа. В конце концов, пора было бы уже привыкнуть... но сейчас таранис был сломлен, и поэтому какой-то отчайнной, призрачной наивностью верил в то, что вот-вот явится какое-то решенье, и они все исправят. Что найдётся тот, кого он сможет огреть Мьёлльниром, кого Лодур околдует, и все будет хорошо.
   Но как бы не так.
   Не дожидаясь, когда Хведрунг внятно скажет о цели своего визита, Ас наконец чертыхнулся, и быстро встав, прошёл прямо на Локи. Но нет - не рукоприкладствовать, а достать то, что сейчас валялось погребено под обломками. Пнув несколько камней, он достал наконец корону - чудом (или благодаря магии, скорее) уцелевшую в этом всём беспорядке. Злободневно сжав ее в кулаке, Рюмр вытянул руку, и через секунду в нее врезалась рукоять молота.
- У меня еще есть дела, которые надобно успеть сделать до того, как... ну, в общем, думаю, Бруннхильда тебе уже все рассказала. - дойдя до дверного проёма, Вингнир остановился, и повернулся к брату. - Ты бы помог Асгарду сейчас - точнее, его жителям. К сожаленью, я не могу делать то, что нужно, и заботиться о нашем народе. Может, Балдур тебе помочь в оном сможет - он-то уж всяко не откажется. А я должен подготовиться к грядущему, и защитить Асгард... хоть как-то. Дабы после вам всем было куда вернуться.

Хведрунг напрыгнул на него внезапно, нагло и движением, не признающим никаких пререканий. Ас даже не успел его сбросить, или хотя бы остановить словом - и вот уже все свершилось. Магия Лодура сработала попросту на "ура".
   С одним лишь "но", о котором, похоже, Локи забыл, или же не счёл нужным вспоминать али волноваться о подобном пустяке: все, что видит колдун при таком заклинании, заново переживет тот, в чей разум он вторгается.

   Но в это раз разум Донара воспротивился этому - правда, уже тогда, когда его брат увидел все, что ему было нужно. Издав нечеловеческий рёв и заискрившись не хуже электростанции, Тор отбросил разрядом небесного огня Локи на несколько метров, тяжело дыша и содрогаясь от переполняющей его энергии. Но как бы его глаза сейчас не искрились первозданной мощью, они не смогли спрятать капли того, что можно было назвать сейчас дождём из грозового неба. Он уже однажды пережил это. И сейчас ему поневоле пришлось пережить все то время вновь.
   Просто потому, что его брат не захотел послушать, а возжелал увидеть.
   Замахнувшись было молотом, Веор уже было хотел его бросить в брата, но передумал. Каков бы ни был Локи, что бы он не сделал, но он все же был его братом. О, видит Небо, убить его Ас хотел не раз и не два - и это было взаимно. Однако они уже давно выросли из этого возраста, из этого ребячества, когда один играл героя, а второй - злодея. И пусть каждый свято верил в эту роль, но на самом деле то были лишь жалкие попытки двух древних богов как-то обрести себя в этом новом мире. В мире, где их уже не жаловали, где в них не верили, и где их забыли. И когда каждый из них понял, что эта игра себя изжила - они изменились. Оба они умерли - и даже не по разу, оба пересмотрели свои жизненные стремления. Один перестал величать себя Богом Зла, и стал чем-то большим, чем просто трикстером - он стал воплощением самой Истории. Второй же заново переосмыслил всю свою жизнь из-за всего лишь одной фразы, которая перевернула его мир. И ему потребовались годы, чтобы понять - слова это лишь слова. И если лишь слова определяют тебя, тогда ты не бог - ты даже не личность. И сейчас для этих двух богов, которые не родились братьями, но всегда были таковыми, уже не было места для тупой, бессмысленной драки во имя чего-то..
   Возможно, как-то позже.
   Но явно не сейчас.
- Да, тебе попросту было нужно позарез заставить меня всё это заново прожить, не так ли, Локи? - тихо спросил Ас, проведя ладонью по рукой. Отряхнувшись после, он хрустнул шеей, тяжело пытаясь восстановить дыхание, и наконец шумно выдохнув. вроде бы успокоился. - Хватит уж валяться. На тебе даже ожогов нету, брат. Поднимайся, хватит сейчас в Асгарде одного царевича, что выглядит жалкой, бледной тенью самого себя и посмешищем всеобщим. Иди, подготовь ты Идавёлль, Лофт. А я постараюсь сделать так, дабы дальше Вигрид Йотнар с Мусспельсунир не прошли. Остальные могут грабить али бесчинствовать в доме нашем, что пуст будет, но.. но они его не уничтожат. Хватит говорить загадками, и в кои-то веки просто сделай, что тебя прошу я. Иди, спаси же наш народ, хоть раз - попросту спаси, без уловок, без всего остального. А я пока пойду на площадь, и скажу им, что ты - не тот, кем они тебя считали.
   Договорив, Рюмр разверулся, и резко устремился в воздух, направляясь к статуе безымянного тана на главной площади города Асов. С шумом приземлившись на оную, он гаркнул во весь свой голос, так, что даже глухой бы услышал Бога Грома:
- Народ Асгарда!  Вам известно почти все, что происходило за время последнее! Но вы не ведаете правду всю о том, кого считаете предателем, убийцей и лжецом!
   Подождав несколкьо минут, покуда все Асы соберутся и будут внимать своему новому "королю" - Ода кровь, как это было низко и смешно, так себя называть и заставлять других видеть в себе эту личность! - Донар продолжил.
- Скрывать не буду правды я от вас. Равно, как и лгать - ибо ведаете, что на то я не способен. Да, то правда, что Локи, мой брат, убил того, кого большинство из вас любило. НО вы забываете о том,что после он стал тем, кто был с нами из начала времён, Асы! Лофт не всегда был злом, и не был он плохим всегда! Когда-то он был братом мне, и пусть даже многие из вас то позабыли - я все еще то помню. Он заслужил ваше неодобренье, равно. как и ненависть. Но он также заслужил и ваше прощенье. Пониманье. Не идите вы путями теми, что начертаны нам были испокон веков! Идите дальше! Как то сделал я! Как то сделал Локи! Как то сделала... - здесь Одинсон запнулся, ибо даже вслух не мог сказать имя своей сестры. Сестры, которой уже не было с ними. - Итак али иначе - Лодур не убивал Фрейю! Фрейя жива, здорова, и последний раз я лично ее видел в землях Исландии, в Мидгарде, со своим отцом. Почему они решили сейчас не возвращаться - то загадка для меня. но раз отец и мать не отвечали да не отвечают на молитвы - а поверьте, я то пробовал - и раз сам Хеймдалль их не видит. то они на помощь не придут к нам. Может, она за пределами известных нам миров уже. Но так али иначе - Лофт невиновен в убийстве Фрейи, Асы!
   По толпе пронёсся недоверчивый ропот, но Тор знал - они поверят. Они всегда ему верили. он ни разу не давал им повода усомниться в своих словах.
- Я не жду от вас моментального прощенья. Но вскоре он - он будет старшим из семьи Гримнира. Я также сие не прошу понять вас. Однако... а в хель. Коли мой отец мог, то чем я лучше. - Учуяв до боли знакомую ауру позади себя, Рюмр снял с себя корону, и не глядя, бросил ее спешащему. Он знал, что ее поймают. - Как правитель я успел сделать все, дабы вас сберечь. Дабы вас спасти. Но дальше я быть вашим конунгом уже не могу. Посему ... Гармова пасть, я понимаю, как вам сложно будет то, но я не прошу вас слепо слушать его, Асы. Я прошу вас лишь поверить в то, что он - все тот же Локи, который был с нами, еще когда Мидгард только-только зарождался. Когда в нём еще не было зла. Коль вы столько раз прощали мне мои ошибки - чем он хуже?!
   На последних словах Веор уже зарычал, словно зверь. Он устал объясняться, устал и понимать. Он просил всего лишь их простить брата. Ибо он это заслужил. Он мог им приказать... но что он был бы тогда за бог?
- Я все сказал. Возвращайтесь к вашим делам неотложным, времени у вас в обрез. - увидев взгляд своих друзей, Вингнир, спустившись с помоста, тихо им добавил - не смотрите на меня так. Хогун, Сиф, Волльстаг, Брунн - еще раз ты меня прости, моя валькирия - Фандрал... все вы - не смотрите на меня так. Я всего лишь сотворил, что мог. И хватит вам всем жить, как я прошлые годы: закоренелым. злым, и глупым. Узрите в мире большее. И найдите в своем сердце вы прощенье. Не повторяйте вы моих ошибок. Станьте лучше. И не несите наследие мое.
   Развернувшись, он быстрым шагом направился прочь, не слушая их слов. Но после он услышал слова, которые не мог проигнорировать.
   Его слова всегда находили цель в сердце Тора.

Конечно, Ас хотел верить своему брату. Конечно, слова Хведрунга зажгли едва видимый лучик надежды в его душе. Но все же Тор считал, что эта надежда - скорее желаемый путником мираж дома в глухой лесной чащобе, нежели реальное строение с тёплым очагом, мягкой кроватью и сытной едой.
   Но даже этой надежды Асу оказалось достаточно. Даже если это будет самообман - то он все равно ничего не теряет.
   Осуждающе посмотрев на Вольстагга, Рюмр лишь покачал головой, как бы говоря - хватит уже, рыжебородый великан. В глаза Сиф и Брунн он даже смотреть не стал, и после лишь кивнул Локи, дабы тот последовал за ним, подальше от чужих ушей и глаз. И когда они оказались всего в каких-то тридцати метрах от опушки Садов Ёрд, Вингнир остановился, и повернулся к трикстеру:
- Говори. Говори, кого мне убить нужно, и кого тебе на закланье привести. Мне всё равно, каким путём то можно сотворить. И какие законы надобно нарушить. Коли не лукавишь. и не пытаешься посеять в сердце ты моём лживую надежду, брат - говори, что я должен сделать. И немедля.
   Но дать слово Лофту помешала Бруннхильда, возникшая просто из воздуха между братьями. Иногда Аса и впрямь бесила эта ее способность, хотя, но и сам был хорош. В конце концов, монополии на отсутствия привязанности к Бифрёсту в плане перемещения в Асгарде не было, так что нечего вроде бы было беситься, но все же.
- Ты так и не отступишься? - она смотрела на Рюмра взглядом, в котором читалась и обида за недавний его поступок с ней, и волнение, и благодарность за дарованное ей. Право слово, женщины могут удивлять даже тогда, когда, казалось бы, знаешь их целую вечность. - Ты и впрямь желаешь привести Асгард - привестя себя - к исходу, что виден мрачной печатью крови да и смерти на лице твоём?
- У меня нет выхода, Брунн - только-только начал было тихо отвечать Громовержец, но тут уже Валькирия повернулась к Локку, и цапнув его за грудки, подняла над собой.
- А ты. Ты! Хотя бы раз ты его отговорил от затеи глупой и самоубийственной! Но ты лишь потакаешь его глупым начинаньям! Локи... почему?!
   Но вопреки ожиданиям и довольно ощутимым встряскам воительницы, она не смотрела на Лодура с гневом. Нет, в ее глазах были видны боль и отчаяние. А вскоре - и слёзы, которые она сразу же поспешила вытереть, поставив Лофта на место.
- Ну почему вы всегда так стремитесь самоубиться во имя непонятных целей... - Обессиленная, она села на лавку неподалёку, и закрыла лицо руками. - Вы ведь были братьями. Вы были друзьями. Куда ушло то время?
   Видимо, она не смогла не поверить Тору во время его тирады и слов касательно Хведрунга. Это, конечно, не означало, что она одобряет жест Одинсона с короной, и вообще не означало, что она сразу вот так доверится трикстеру. Но она хотя бы перестала видеть в нём врага - или, что хуже, пустое место. да, Асгард вроде бы и менялся, но в то же времяя местами все сильнее напоминал себя прежнего, из времени, когда само мироздание было молодым. Вот если бы эти изменения пришли бы в более добрый час...
   Однако выбирать не приходилось.
- Брунн, прошу тебя - иди да внемли разумам нашего народа. Мои слова они услышали, однако будет еще лучше, коли услышат они то и от тебя. - Остальное, сказанное Валькирией, комментировать Донар отказывался. Вэл же только помедлив, кивнула в знак согласия, и после вновь обратилась к Локи:
- Скажи мне, Лофт - ты точно не творил ничего с разумом брата своего? Ибо сейчас выходит так, что вскоре - коли не уже сейчас - ты получил все, чего столетьями желал. Везенье, совпаденье ли? Дай мне ответ, Среброязыкий - и пусть хоть раз он будет честным. Дай мне честный ответ - и несмотря на то .каким он будет. я уйду да исполню воль Тора. После чего вы будете вольны стремиться к гибели своей, как только пожелаете.

Слова Лодура о сомнении Громовержца всколыхнули в боге старую рану. Невольно дёрнув рукой, держащей чужой молот, Веор мрачно и раздосадованно хмыкнул, однако не перебивал брата. С одной стороны - Локи был прав. С другой же.... он не знал полной истории. Видимо, это могло задевать его самолюбие, ведь как так: Бог Историй - и не знает какой-то из них? Впрочем, сам Рюмр уже примирился с тем шёпотом Фьюри. Более того - он его принял. Ибо Николас был прав. Но это не означало, что в данном случае парадокс понятия достойности, столь нелюбимого его сестрой слова, никто не отменял. В этой ситуации все было столь же просто, сколь и необъяснимо.
- Ты попросту не знаешь всей истории же, брат - тихо сказал Одинсон, смотря на Мьёлльнир в своих руках. Почему он цеплялся за это оружие? Почему до сих пор не потребовал своё обратно, а этот молот не отдал той девушке? - Но в целом, коль тебя утешит то - ты прав более, нежели наполовину. Во мне не было сомнений - было лишь отрицанье того, что есть правдиво. Но как и любое живое существо, даже мы, боги, способны измениться. Именно поэтому я понял... Не молот делает меня Богом Грома. А это оружие - прокрутив оружие Торлифа в руке, Громовержец только печально вздохнул - это всего лишь сила привычки. Которая, возможно, со временем уйдёт. Али же я заберу то, что есть моё по праву, каковым бы оно ни было.
   И дело было даже не в том, что вдруг Асу захотелось высказаться. Нет, это было в большей степени правдой - ему и правда хотелось хотя бы с кем-то поделиться этой ношей. НО он ее стыдился. Даже Бета Рей Биллу он поведал то со скрипом, и понял - его друг не способен понять его по-настоящему в данной ситуации.  Что же мешало ему рассказать то Лофту, Ас не знал. Но эта тема как раз прекрасно относилась к плану, который изложил Хведрунг.
   Ибо, кажется, Донар понял, зачем его Мьёлльнир сейчас находился в руках девушки-Тора - несмотря на всю гамму эмоций, которую он испытывал к этой женщине. В конце концов, нельзя назваться Богиней Грома, и просто взять да и забить на Асгард. Ее не было, когда Кул был у трона. Ее не было и после. Может, хотя бы раз она действительно способна будет сделать что-то стоящее для родины, которую она выбрала для себя в тот миг, когда подняла оружие бога. Она его научила тому, что Ас тысячелетиями отрицал и о чём даже не думал. Равно, как и он понял, что это явление - временно. Даже несмотря на ее поведение, она все же не творила зла - по крайней мере, намеренно. Но урок, который извлёк Ас из случившегося, объяснил ему также и то, что он должен будет сделать. 
- Для плана твоего потребуется кровь. И много крови, брат. Но кто по воле доброй пожелает стать бараном на закланье? - Осмотрев Локка и Бруннхильду, Тор вытянул оружие перед собой, заставляя их рассмотреть сие чудо поближе. Будто бы пытался показать им то что было скрыто от обычного взгляда. - Однако кровь может быть получена и способом другим. Правда, чести в том будет столько же, сколько и в убийстве. Но, как сдаётся мне, то правильнее будет.
   Оружие заискрилось, будто бы ему не нравилось то, что должно было последовать дальше в речах Одинсона. Однако рука бога крепко держала рукоять Мьёлльнира, и молот в конце концов подчинился.
- Небо, знаете ли - оно тоже живое. Неведомо мне, думали ль о том вы - может, ты и думал, брат, но я не уверен - однако мне известно сие точно. И как любое живое существо в нашем мирозданье, оно способно умирать. Способно раненым быть. И я могу заставить его пролить слёзы кровавые, нанести рану, достаточную для такого действа, что задумал Лодур. Однако... однако есть цена. И цена перед вами.
   После этого Мьёлльнир словно бы затих на несколько секунд. а следом - засиял молниями, которые ударяли в брусчатку, в Рюмра, словно бы явно протестовал против такого действия. Но Ас крепко держал его. Пусть не для его руки был создан этот молот, но рука его была достаточно крепкой, дабы заставить его подчиниться.
- Оружие сие в мир пришло наш не по случайности какой. У него есть цель - может, именно в оном она и заключается. И лишь так можно будет энергии высвободить достаточно, чтобы план сработал твой, брат, и чтобы я, как молвил ранее ты, не поставил жизнь свою выше Асгарда, выше других. Выше тех, кто дорог мне. И коли цель его - быть разрушенным ради твоего заклинанья, то я готов цену сию заплатить. В конце концов, это.... всего лишь оружие. Вместилище. Вместилище может разным быть. И в этом мире есть еще один молот, чьё время тоже придёт тогда, когда нужно будет.
   После этих слов Веор выпустил молот, и тот звонко бухнулся на землю, все еще источая разряды молний, но уже в меньшей степени. Та сила, что была в нём, понимала Аса, он это ощущал. Понимала - и не перечила. Но бог также знал, что той, кто находится в этом оружии, не пережить подобное без боли... если подобное слово применимо к Первородной Буре. Но по крайней мере, она не будет уже бесчинствовать, как во времена, когда Вотан был еще молод. Сейчас в мире был тот, кто способен ее обуздать .не заключая в куске уру.
   Или же она, как порождение другого мира, просто со временем исчезнет. Или ее утянет в другой Мьёлльнир, который сейчас был у женщины-Тора. Вариантов было много, но суть была одна - этот вариант нужен для исполнения плана Хведрунга. Задумчиво смотря на молот, Ас тихо прошептал:
- Ибо он был прав. Он был прав всё это время. Так я смогу доказать, что правда его - пережиток прошлого.

Пусть Донар и не понял, о какой задаче говорил Лодур, однако, кажется, Хведрунг прекрасно понял то, о чём говорил Громовержец. Так оно между ними было всегда, и так оно было сейчас. Когда же Валькирия удалилась, и братья остались одни, Веор мрачно посмотрел на небо, с явным сожалением и в одночасье решительностью в глазах. Ему было больно от того, что он собирался сделать, однако то, ради кого он собирался это сделать, затмевало любые сомнения. они могут вернуть Альдриф. Она вновь сможет жить. Вновь будет собой. Ради этого бог готов был заплатить очень высокую цену, или даже непомерную.
- Тогда не будем медлить же. Однако все то следует делать... не в Асгарде. Захвати все, что посчитаешь нужным, Локи. И встретимся мы у подножья гор, что за Валаскьяльвом, и я перенесу нас туда, куда нужно будет. Мне же пока надобно тоже сделать кое-что. - С этими словами Громовержец взмыл в воздух, и устремился к своему дворцу. Он был самым большим в Асгарде, и возвышался выше остальных. Кроме Хлидскьяльва, пожалуй, однако сейчас Тору было явно не до посещений трона Одина. Слишком он был ему противен.
   Слишком сильно он ему напоминал о той, кто лишь недавно на нём восседала.

   Оказавшись на высочайшем шпиле Бильскирнира, Рюмр посмотрел в небо. В Асгарде на нём были видны звёзды, которых не узришь в любом другом мире, они переплетались с кроной Иггдрасиля, в них, если знать, как смотреть, можно было увидеть и прошлое, и настоящее, и будущее. Над Городом Асов была сама суть Неба - одной из стихий Одинсона. Именно у нее он спрашивал совета, именно у нее он просил прощения. И именно от Неба он услышал ответы, ответы, которые предназначались только лишь для него одного. Вздохнув, Вингнир посмотрел на землю, находившуюся далеко внизу, и протянул к ней руку, будто бы прося прощения у своей матери за то, что он должен будет сделать. Он так давно не взывал к Ёрд, что почти забыл ее голос в своей крови... И сейчас ему так нужно было его услышать вновь. Каково же было поганое ощущение, что с ее помощью он должен будет нанести ей ужасную рану. Наконец Ас открыл глаза, и там, где раньше была синева северных льдов, теперь виднелся только отблеск грозы. Он вряд ли когда-то будет готов воспринять то, что от него требовал Лофт. Но он был готов сделать то, что потребуется, и это вполне подходило их задаче.
   Когда Ас прибыл на место, его брат уже его ждал. Мимолётом Донар вспомнил то далёкое время, когда они так же выбирались из Асгарда навстречу приключениям, или ведомые какой-то несомненно важной для них целью, считавшие себя сильнее и мудрее всех. Одни против всего мира, те, кто всегда побеждали любых противников. Как это было давно.
   И это было несправедливо, что шанс на возрождение тех отношений возник только тогда, когда они потеряли свою сестру. Ту, которую лишь недавно обрели.

Мусспельхейм встретил их так же, как и многие предыдущие разы - с распростёртыми объятиями хищного, дикого огня, узревшего жертву, которую можно проглотить в извечном пламени. Он всегда удивлялся, как Лодур может здесь находиться, и не гореть. Может, дело было в том, что после его состязания с Логе он понял что-то, что позволило ему понять суть огня куда лучше, чем то было дано много остальным богам. Или же он сам был богом огня... Да только какого? Никогда за его братом не было замечено действий, говорящих о его властью над горящей стихией. Но с другой стороны.... Он помнил слова Лофта во время его перебранки с Асами в доме Эгира. Помнится, он тогда сказал "вы сгорите" - или что-то в подобном роде. Да и тогда, в Утгарде, он не съел кости - хотя мог, ведь именно он подбил Тьялви на поедание костного мозга Тангриостра. И если подумать, а тем более вспомнить погребальные обычаи, где кости сгоревшего вынимали из пепелища (если они оставались), то напрашивался вывод, что Локк мог быть богом погребального огня, ибо он не мог их тронуть. Или же сакрального, который был выше и древнее обычной пламенной стихии. Ведь он ещё съел тлеющее сердце, чем дал жизнь роду ведьм. Ему хотелось спросить все это у Хведрунга, однако сейчас было не время.
   Но с другой стороны - а будет ли оно после?

   Молча кивнув Лофту, Вингнир взмыл в воздух, и развернувшись вокруг своей оси, бросил камни на расстояние полета доброго копья - или молота, пушного рукой весьма сильного воина. Затем он ещё раз посмотрел на брата, и безо всяких слов сказал ему одним лишь взглядом - когда он приведет Суртура, что поселился в теле из сестры - пути назад не будет. Как ему казалось, они оба понимали, что могут уничтожить один из древнейших миров Иггдрасиля, мир вечного огня, один из источников жизни, что Мировое Древо распускает по своим ветвям скрыть все мироздание - или того больше. Однако как когда-то говорил Локи - самопожертвование имеет смысл тогда, когда цена соответствующая? Да? Что же, сейчас Донар был готов заплатить эту цену, и любую другую.
   Пусть этот мир сгорит в своем пламени. Пусть даже все миры сгорят, ему плевать. Пусть хоть мироздание обрушится, и пусть будет прокляты его Хранители. Раз они и создания порядка Полотна не могли сохранить даже одну-единственную жизнь, жизнь, что ничем не провинилась, жизнь, что не заслужила такого конца...
   Что же. Пусть все сгорит.
   Ибо жить оно недостойно.

   Найти владыку Мусспельхейма оказалось несложно - просто лети туда, где жар первородного пламени словно бы начинает пожирать твою душу. Да только было ли у него ещё то, чем можно было поживиться этому пламени? Оно уже отняло у него его душу. Он отнял. И сейчас Громовержец не мог придумать мести, что хотя бы на миг могла заглушить его боль. Суртур отнял у него сестру. Вскоре он мог потерять и брата, с которым он лишь недавно, казалось бы, только-только начал было вспоминать то время, когда они не были врагами, и ценили понятие семьи. В разуме Веора рождались вещи, на фоне которых даже Кровавый Орёл казался чем-то детским и несущественным... И даже это было мало.
   Суртур заслуживал ещё большего.
   Как и этот свартальв.
   В хель эту достойность, которая никак не помогла ему уберечь его сестрёнку. Его милую, столь наивную, открытую, добрую и невинную сестру. Его любимую.
   В хель все Девять Миров, которые никогда не ценили то, что один них он совершал и чем жертвовал, постоянно уничтожающие сами себя. В хель Девять Миров, которые отвергли мир. В хель Девять Миров, которые отвергли невинную душу, что всего лишь искала пристанища.
   В хель его отца и двух матерей, что остались равнодушны к судьбе Альдриф. В хель тех, кто и пальцем не пошевелил, чтобы ее спасти.
   Посему приземлившись перед троном Суртура, Рюмр не начал переговоры. Не просил он и об освобождении своей сестры. Не выдвигал ультиматумов. Не просил о милосердии. Он сказал Суртуру лишь одно:
- Уж поверь - мне больнее в разы больнее будет, нежели тебе.
   И следом Громовержец молниеносно запустил Мьёлльнир в Сурта, подлетел к нему и мощным ударом повалил его наземь. Ему было плевать на ожоги, плевать было и на боль. Взяв Сумеречный Меч, Донар взлетел в воздух, вновь призвал молот в свою руку, и ринувшись к владыке Мусспельхейма, колоссальной мощи ударом отправил его в воздух, лишь яростным рыком отвечая на опаляющее его в ответ пламя. И настигнув его в воздухе, Донар схватил за горло того, кто украл тело его сестрицы, и стремглав устремился к брату. Амулет, что дал ему Хведрунг, говорил Тору, что Бруннхильда вот-вот выполнит свое задание вместе с Аморой. Что же... Успели бы они только убраться до того, как все начнётся.
   Метким броском обожжённый Сын Одина запустил Суртуром прямо в спину Малекита, наплевав на правила честного боя. Бросил так, будто бы это был Мьёлльнир - быстрее самой молнии, словно луч света, что пронизывает бескрайние просторы космоса, чтобы ненавистный альв не успел среагировать. Любой другой мог бы не пережить такого броска, однако новое тело Суртура, на вид казавшееся столь хрупким, могло выдержать куда большее.
   Конечно, Малекит заметил их.
   Конечно, попытался уклониться.
   Но он бы никогда не успел. Сейчас Веор не собирался церемониться. Или сдерживаться.
   Почему как только Локи произнес последнее слово, в тот же момент альва сшибло полыхающим демоном, а следом перед ногами Хведрунга вонзился Сумеречный Меч. Конечно, Сурт попытается его вернуть - и, скорее всего, преуспеет. Но за то время, что он будет в руках Локи, его брат сможет сделать многое.
   Небо уже затянуло черными тучами, то и дело озаряемое багровыми бликами. И вскоре пошёл дождь, покрывающий землю багровыми, вязкими, телами каплями. Тор начал убивать небо Мусспельхейма... И останавливаться только на небе не собирался.
   Рука бога сжала Мьёлльнир до хруста костяшек, и если прислушаться, то можно было услышать, как под хваткой Рюмра начинает трещать металл, что был откован в сердце умирающей звёзды.
- Только молви ты, когда, брат.

Отредактировано Thor Odinson (31.01.2018 11:02)

- Удержи их в круге!
   Большего Асу и не требовалось. Издав громогласный рык, ничем не схожий с чем-то, хоть отдалённо похожим на человеческий, Вингнир устремился прямо к двойке пленных, сразу же запустив молотом в центр круга, и поток молний, сферой разошедшийся от оружия бога, Распростёрся куполом над ловушкой Хведрунга. Теперь Сурт с Малекитом были заперты здесь так же, как и братья. Охотники, пойманные в свою же ловушку, вот как видели это владыка Сынов Муспелля да самопровозглашённый король Дикой Охоты.
   Да вот только взгляд Рюмра отчётливо говорил - это они заперты здесь с ним.
   Наплевав на удар кинжалом в печень, Донар ухватил Проклятого за кисть, державшую отравленное клинок в его печени, и с размаха саданул лбом ему в лицо, другой рукой схватив пылающий кулак огненного демона, метящий ему в лицо. Покуда свартальв отплёвывался от крови, застилавшей ему лицо, Вингнир перекатился в сторону, увлекая за собой руку Сурта, и во время раздавшегося хруста предплечья выхваил нож из своей раны да наотмашь полоснул оным по ногам телесной оболочки своей сестры, попутно пропустив заряд чёрной, как смоль, энергии в свое правое плечо. Рыкнув от боли, Рюмр, резко развернув корпус, онемевшей рукой хлестнул наотмашь по корпусу Суртура, и перепрыгнув сквозь него, чудом увернулся от возникшего в руке свартальва клинка. Приземлившись, Веор схватил клинок Малекита за гарду, и прогнувшись назад, дал огненному демону садануть кулаком по роже Проклятого, после чего дёрнул клинок на себя, заставляя оным вспороть бок владыки Мусспельхейма. откатившись назад и едва успев выставить блок удару стройной ноги Альдриф, принадлежащей теперь отнюдь не Асинье, Таранис ударил кулаком по земле, вызвав землетрясение и тем самым пропустив колотый удар в спину от свартальва. Воспользовавшись кратким мгновением, когда противники были дезориентированы, Тор схватил того, кто сейчас представлял более серьёзную опасность - Суртура, Крепко держа его за руку, Веор, несмотря на свою горящую кисть, с размаха саданул демона лицом о свой молот. Волна от удара разошлась по кругу, отбросив Малекита ровно настолько, чтобы бог совершил еще один удар. И еще один. Но при очередном замахе турс выкрутился, и врезал коленом Аса по лицу, заставив того отлететь в сторону Проклятого. Громовержец успел ухватить очередной клинок Проклятого за лезвие и отклонить оное ровно настолько, чтобы металл вспорол его бок, а не горло, и вдобавок успел от души пнуть свартальва по спине, тем самым вызвав отчётливый хруст и направив его под удар брата. Но когда колдун увернулся от оного, Тор увидел, что Сурт слишком уж шатко стоит на ногах, а после и вовсе упал. Или то уже был не Сурт?
   Времени на решение не было вовсе. Разрез реальности, что сотворил Лодур, был шансом, который нельзя было упускать ни при каких обстоятельствах. Посему Громовержец просто поверил в то, что его брат справился. Сейчас было не время спрашивать, узнавать или проверять. Сейчас было время веры.
- Fara á staði þar sem jafnvel Ginnungagap verður hamingjusamur!*
   Заставив свой кулак засиять мощью и яростью Первозданной Бури, Одинсон издав громогласный рёв, молниеносно ринулся к свартальву и вложил в свой удар всю свою ярость, всю боль и отчаяние от потери. хруст сломанной шеи, челюсти и рвущихся мышц был слышен даже сквозь раскаты грома, однако Малекит не умер. Его - нет, их - крики, слышимые даже во время полёта в неизвестность, могли бы быть утешением... Если бы потеря Альдриф не была столь сильной. Если бы она не сломала Громовержца.
   Когда переход был запечатан, Ас убрал ограждающий купол, и шатаясь, призвал в руку свой молот. ему было больно смотреть на тело сестры, однако он заставлял себя верить в надежду. Надежду, в которую его заставил поверить его брат. Заставлял из последних сил, ибо у него не было выбора. Уже было поздно менять что-либо, и оставалось лишь двигаться дальше: к победе или забвению.
- Времени у нас мало, Локи. - сплюнувь кровь, которая была неестественно тёмного цвета, отдающего чернильной темнотой, Донар, споткнувшись, все же выпрямился и потряс головой, решительно взглянув на небо. Кровь, льющаяся с умирающего небосвода, заставляла его взгляд багроветь. Теперь точно не было пути назад. - Осталось лишь последнее.
   И подняв молот над собой, держа его обеими руками, Бог Грома выдал душераздирающий рёв, полный боли да ярости. Сама земля начинала дрожать, воздух резонировал, грозясь сожрать лёгкие любого, кто его вдыхал, и если прислушаться, можно было услышать крик самого мира вместе с криком Мирового Древа, одну из ветвей которого сейчас срубали безжалостной мощью. Крик мира, который Громовержец стремительно убивал, высвобождая энергию, нужную для того, чтобы Хведрунг вернул их сестру. В его глазах уже не было ничего, кроме ярости - слишком большую плату требовало это действие от Одинсона. Но ему было плевать.
   Если будет нужно, он разрушит не один мир. Только бы его сестра вернулась.
   И наконец жизнь умирающего Мусспельхейма, что замерзал, истекая кровью и теплом, зависела лишь от того, сломает ли Мьёлльнир сын Одина. И судя по тому, как трещал уру в его руках - жить одному из изначальных миров оставалось считанные секунды.
   

* - Отправляйся туда, где даже Гиннунгагап радостью покажется!