Был уже поздний вечер, когда Константин решил открыть ноутбук, чтобы проверить почту и тем самым напрочь испортить себе грядущий сон. Бровь инквизитора еле заметно и удивленно дернулась при виде иконки о новом сообщении, адресатом которого не выступала Инквизиция: по личным вопросам румыну писали очень немногие, особенно теперь, когда существовало с десяток других, более быстрых и удобных способов сообщить о чем-либо.
Глаза мужчины быстро забегали по строчкам письма. А потом еще раз. И еще. До тех пор, пока в сознании клирика не закрепилась мысль о том, что спать он еще не лег, а следовательно сниться это ему не могло. Хола зря потратила столько времени на размышления о том, как бы подписаться – как говорится, эту мелодию Константин угадал бы с двух нот: знакомые, по-армейски емкие и всегда предельно по делу фразы, упоминание Кайзера, который, насколько помнил мужчина, являлся непосредственным начальником немки, да и даже сам факт того, что письмо было отправлено лично ему, а не на какой-нибудь из многочисленных почтовых адресов Инквизиции, говорило как минимум о том, что отправитель знал Мэтта. Да и чего скрывать – этот… хм, душок сверхъестественных проблем, которые длинным хвостом тянулись вслед за Эйзенхарт – румын сразу почувствовал его, несмотря на то, что мониторы пока еще не научились передавать запахи. И все же радость встречи – пусть и в сетевом пространстве – омрачало одно обстоятельство: агент Эйзенхарт уже полгода как была мертва. Мэттью своими глазами видел, как ее черный лаковый гроб опустили в не менее черную землю осенью прошлого года. Даже однажды был на ее могиле – когда работа наконец позволила.
Крышка видавшего виды лептопа с грохотом захлопнулась – как раз в тот момент, когда в комнату, любезно отведенную клирику по его возвращению из Индии назад в Италию, вошла непосредственная хозяйка квартиры – маленькая сухонькая вдова – чтобы позвать инквизитора пить чай. Пожилая женщина вздрогнула от неожиданности и, возможно, от испуга: Мэтт и сам бы не рискнул предположить, как выглядело его лицо в тот самый момент, когда к нему пришло осознание того, что Скаисте все это время благополучно ходила по земле. Его это ни в коем случае не расстраивало – нет, он был даже счастлив… Где-то очень глубоко в душе, под слоем того гнева, что поднялся в нем и теперь рвался наружу. Он не злился; о, про отца Константина, с небольшой оговоркой, можно было сказать, что он не злился никогда: та пара случаев, когда эти грязно-зеленые глаза вспыхивали настоящей злобой – что ж, тогда мирозданию пришлось серьезно попотеть дабы сложить все обстоятельства таким образом, чтобы это вывело этого спокойного, как толща воды в океане, человека из излюбленного им состояния равновесия.
- Все в порядке, падре? – высоким дрогнувшим голоском поинтересовалась итальянка, замешкавшись у порога и, кажется, так окончательно и не решив, как же ей поступить: стоило ли сейчас входить в комнату или все-таки нужно было ретироваться сразу же, как только она столкнулась с этим сердитым взглядом.
- В полном, сеньора Кавалло, - миролюбиво улыбнулся в ответ мужчина, хотя Господь свидетель, каких сил ему стоило выдавить из себя эту улыбку в данный момент, - Рабочие моменты. Я скоро подойду, спасибо, - женщина, получив официальное разрешение исчезнуть с глаз долой, поспешила так и сделать, и ее шаркающие шажки удалились в сторону кухни. Отец Константин же в свою очередь тут же послал в Официум запрос на срочный вылет в Норвегию, и даже не по причине того, что Молде, судя по прочтенному клириком, очень в нем нуждался – просто преподобному очень хотелось посмотреть кое-кому в ярко-голубые глаза.

Выйдя из аэропорта Аро в Молде, инквизитор не демонстрировал ни единого признака недосыпания, хотя последние тридцать два часа были потрачены им на то, чтобы как следует изучить высланные немкой файлы и прошерстить те слухи, что бродили в Интернете касательно произошедшего в городе – в последние несколько лет Всемирная паутина стала для Инквизиции неоценимым источником информации: люди порой даже не представляли, сколько всего полезного выбалтывалось ими на всевозможных форумах и в комментариях в соцсетях. Причиной столь сверхъестественной бодрости мужчины служил скорее всего все тот же гнев, который за несколько дней, прошедших с момента получения им злополучного письма, никуда не испарился и продолжал поддерживать работоспособность отца Константина вопреки всем законам природы, гласящим, что человеку для успешного функционирования нужен сон, еда и свежий воздух.
Долго изучать близлежащие достопримечательности инквизитору не пришлось: к нему практически тут же подскочил человек в форме.
- Отец Константин? – уточнил он, не зная, куда ему при этом смотреть: на инквизитора, сквозь него или вообще куда-нибудь в другую сторону; однако когда румын, подтвердив предположение сержанта, протянул ему для рукопожатия руку, в ответном жесте не отказал и, чуть замявшись, бодро потряс холодную ладонь Пса Господнего своей – сухой и горячей.
- Просто отвезите меня куда нужно, хорошо? – устало потерев переносицу, попросил клирик, явно не настроенный сегодня на лишние контакты с окружающими его людьми. Полицейский поспешил к машине, кажется даже несколько обрадованный подобным обстоятельством.
Полумертвое помещение библиотеки, отдававшееся гулким эхом на каждый его шаг, встретило мужчину легкой прохладцей и свойственным всем подобным местам запахом пыли. В голове преподобного еле уловимой тенью пронеслась мысль, что Церкви уже пора арендовать часть таких вот библиотек в качестве штаб-квартир – настолько часто Пес Господень в последнее время встречался со своими напарниками по тому или иному делу в архивах, подобных этому.
Скаисте стояла за столом: точно такая же, какой он ее и помнил, практически не изменившаяся с момента их последней встречи. Между мужчиной и женщиной повисло напряженное молчание – настолько плотное, что казалось его можно было разрезать. Даже тупым ножом.
- Я был на твоих похоронах, - сведя брови в единую строгую линию, начал инквизитор, и его голос на мгновение прозвенел негодованием, - И скорбел – все это время. Мне просто интересно, если бы в Молде не случилось всего того, о чем ты мне написала – ты бы вообще сообщила мне о том, что я зря начитываю по тебе заупокойные молитвы? – не без сарказма, к использованию которого во все остальное время преподобный прибегал крайне редко, поинтересовался мужчина, хотя и не был до конца уверен, действительно ли он хотел знать ответ на этот вопрос.
По интонациям, по всему внешнем виду клирика было видно, что все произошедшее задело в нем нечто личное: пусть они и пересекались со Скаисте по большей части по работе и крайне редко – в свободное от нее время (что было связано скорее всего с тем удручающим фактом, что ни у одного из них этого самого свободного времени особо не было – преступный, колдовской и подземный миры вели слишком активную деятельность, сводя тем самым практически к нулю возможность оставить когда-нибудь этих двоих в покое), Константин все равно считал, что их партнерство с Холой уже давно вышло за рамки обычного сотрудничества, став для них обоих чем-то иным, пусть и не поддающимся точному определению. Именно это скорее всего и стало поводом для Мэттью почувствовать себя обманутым – и не в лучших традициях дружеских розыгрышей. Так уж сложилось, что всех тех немногочисленных друзей, ну или по крайней мере людей, которых он считал своими друзьями, румын встретил при исполнении, а значит все они относились к той категории жителей планеты Земля, которые осознанно подвергают свою жизнь риску – каждый день, каждый час – а от того росли и шансы в один «прекрасный» день узнать, что смерть, с которой они все время играли, наконец настигла их. У инквизитора было все в порядке с чувством юмора, но подобные розыгрыши, учитывая то, как часто гибли окружавшие его люди, были не для него. И несмотря на то, что в силу специфики своей службы, с некоторыми тонкостями которой отец Константин успел познакомиться за время общения с Эйзенхарт, у Скаисте мог быть сто и один повод поступить именно так, а не иначе… он был задет, и это мешало ему избавиться от тех вопросов, которые он продолжал повторять себе последние два дня: неужели у нее действительно не было ни единой возможности как-то сообщить ему о том, что весь спектакль с ее смертью – просто фикция? В конце концов Мэттью не был настолько разговорчивым человеком, чтобы сболтнуть кому-то что-то лишнее. Ведь он бы понял – понял и вел себя в соответствии с ситуацией, ведь в конце концов каков был шанс, что клирик может оказаться собеседником какого-нибудь члена преступной группировки и случайно стать причиной раскрытия агента, работавшего под прикрытием?
- Ладно, сейчас не время говорить об этом… и не место, - коротко нахмурившись, сказал инквизитор: гнетущая тишина библиотеки пристыживала его и несколько охлаждала желание клирика начать ссориться со своей боевой подругой здесь и сейчас, - Но я хочу, чтобы ты знала – никогда так больше не делай, - со всей серьезностью сообщил мужчина, строго глянув на ведьму из-под тяжелых бровей, после упирая взгляд в стол, заваленный материалами по произошедшему, - Дикая Охота говоришь. Серьезно? И почему тебя никогда не тянет вляпаться во что-нибудь масштабами поменьше… – преподобный, в силу рода своей деятельности, не был скептичным человеком – за свою пока еще не столь продолжительную карьеру он уже успел насмотреться таких вещей, за рассказы о которых мужчину, в самом благоприятном случае, могли упрекнуть как минимум в разыгравшейся фантазии, так что отрицать существования чего-то, чего по всем канонам бытия существовать попросту не могло, в его случае было бы просто глупо. Однако Дикая Охота, если верить скандинавским мифам, было явлением настолько… фантастическим, что невольно закрадывались сомнения. Однако Скаисте утверждала, что видела все своими глазами, и у Мэтта не было весомых поводов не верить ее словам, - Значит ты была свидетелем того, как боги решили устроить жатву на земле – но тебя они не тронули. Это странно, - заметил Пес Господень. Насколько ему было известно, все смертные, столкнувшиеся с этим явлением были обречены на погибель, - В ином случае я бы сказал, что тебя хранит Господь, но тут, знаешь ли, больше похоже на Дьявола… - поджал губы мужчина, проводя пальцем по потемневшей станице книги, лежавшей на столе.
[nick]Matt Constantin[/nick][status]fidei defensor[/status][icon]https://i.imgur.com/nlie7R4.png[/icon][info]Мэттью Константин

28 лет; клирик, борец с ересью.[/info]

Гнев мужчины смягчился и отступил, а после внезапно и вовсе исчез, словно и не было: быть может причиной тому было, что Константин в принципе не умел долго на кого-то сердиться, а может все дело было в том, что стоило румыну взглянуть на ведьму, как он понял – она действительно не хотела причинять ему боль; и этого ответа клирику было достаточно.
Осанка инквизитора перестала напоминать натянутый до предела металлический трос, и чуть ссутулившись, тот уперся ладонями в край столешницы, издав негромкий грустный вздох, какой часто можно услышать от родителей, чьи дети опять выкинули какой-то фортель, а те несмотря ни на что все равно продолжают их любить. Пес Господень мягко, но ощутимо сжал плечо майора, уперевшись своим лбом в лоб немки и вынуждая ту наконец оторваться от созерцания собственных рук и поднять глаза на него.
- Я рад, что ты жива, слышишь, - тихо сказал мужчина, - Мне к счастью не приходится менять свою шкуру так часто, как тебе, и я бы соврал, если бы сказал, что понимаю какого это. Но что я знаю точно – нести груз пережитого куда легче, если разделить его вес на две пары плеч вместо одной, - Мэтт коротко поцеловал женщину в высокий лоб, закончив этим истинно церковным жестом ту маленькую минуту сентиментальности, что они с Эйзенхарт могли себе позволить. Дела не ждали.
Преподобный, перекинув длинное видавшее виды пальто через высокую спинку стула, на который ему так любезно указала Скаисте, сел и, сцепив руки в замок, принялся внимательно слушать. Пару раз за время повествования брови клирика дернулись, выдавая эмоции хозяина – удивление и горечь вперемешку с жалостью – знал ведь, что все это не просто так. На смену недавнему негодованию пришло чувство вины, и Константин почувствовал ощутимый укол стыда где-то под ребрами, но говорить пока ничего не стал – все позже. Куда больший дискомфорт ему принесла информация о набиравшем обороты движении язычников: какая ирония – казалось бы еще совсем недавно свою маленькую победу на этом фронте праздновала католическая церковь, а теперь ситуация развивалась уже диаметрально противоположным образом.
- Рвется там, где тонко, - логично заметил мужчина, без особого энтузиазма качнув головой, - Сильно сомневаюсь, что подобный резонанс имел бы место в какой-нибудь из исконно католических стран, пронесись Дикая Охота там – но в Норвегии… сама знаешь, Церковь представлена здесь номинально – нам вообще очень сложно контролировать ситуацию в Скандинавии, - честно признался инквизитор, глубоко вздохнув, хотя был уверен, что Хола и так это понимает. И дело тут было вовсе не в желании Официума протянуть свои длинные руки в самые дальние уголки планеты (а оно было – румын даже не сомневался), а в том, что случись нечто похожее на то, с чем Скаисте столкнулась сейчас, во время своей службы, как Псы Господни не знали, за что хвататься: агентуры в странах никакой, доверие к людям в сутане среди населения практически нулевое, ни помощи, ни ресурсов – бегай по этой ледяной пустыне как хочешь и проблемы свои тоже решай как хочешь. Хоть Бога зови, хоть Дьявола. Как и сказала Небо – проза жизни.
«Все это весьма увлекательно», - пребывая в своих мыслях касательно услышанного, чуть было не ляпнул Константин, хотя был уверен, что Эйзенхарт его не осудит – кому как не ей было известно, насколько сильно порой работа могла сливаться с личной жизнью человека и какое влияние могла на нее оказывать: Мэтт любил решать загадки, в какой бы сфере жизни они не лежали, и признаться честно порой румын всерьез задумывался, были ли у него хобби, не пересекавшиеся с его профессиональным родом деятельности. На ум всегда приходил только футбол. С другой стороны, может это вовсе и не было так плохо, что он любил то, чем занимался – в конце концов сколько людей во всем мире безуспешно стремилось к этому. Отец Константин же, насколько бы ужасно при должном осознании не звучала эта фраза, находил в своей работе удовлетворение – даже если этой работой была перманентная война со злом, поочередно принимавшем вид то людей, то ведьм, то демонов, а то и их совокупности; и не было видно конца всей этой карусели страхов, желаний и пороков, ну или по крайней мере инквизитор не хотел слишком уж пристально вглядываться в эту бездну дабы не сойти с ума от осознания, что Зло не будет побеждено никогда – оно такая же неотъемлемая часть этого мира, как, например, атмосфера. В его силах было лишь попытаться как-то его сбалансировать, чтобы эта чаша весов не слишком сильно перевешивала все то доброе и светлое, что у них осталось.
- Я уловил твою мысль: думаешь, Охоту кто-то призвал? Это вообще возможно? – мужчина мог с полной уверенностью сказать, что тысяча и один демон из легионов Ада с большой радостью, по первому же призыву выпрыгнут на землю, стоит лишь подарить им небольшой намек, но в язычестве преподобный отец слегка «плавал» - не раз уже приходил к мысли, что пора бы усилием воли как-то слегка заполнить этот пробел в знаниях, но времени все как-то не находилось; а читать параллельно с материалами дел, которые сами по себе были полны всякой чертовщины, литературу о язычниках – так и до госпитализации в ближайшую богадельню недолго дослужиться.
В общем и целом идея целенаправленной подготовки всего этого преставления не была такой уж безумной – вопрос состоял лишь в том, позволяла ли это матчасть, а мотивы могли быть какими угодно, начиная от стремления к хаосу и заканчивая захватом власти.
- Радует, что пока они обходятся не пойми откуда взявшимися кабанами, а не «белыми козлятами», - голос инквизитора вопреки его словам звучал не слишком то радостно, - Дикая Охота – каков радиус ее действия? Какие еще города помимо Молде она уже посетила? – Мэтт изо всех сил старался как-то структурировать в голове наскакивавшие друг на друга вопросы и предположения; Пес Господень положил локти на стол и запустил длинные бледные пальцы в черную смоль волос – так глубоко насколько это вообще позволяла его физиология – и стиснул голову, словно это могло как-то помочь в их ситуации, - Нам нужно провести ответную акцию, если мы хотим держать население в узде – устроить демонстрацию сил и показать, что Церковь еще рано сбрасывать со счетов. Ладно, об этом я подумаю позже, давай вернемся к началу – книги, которые ты нашла, это они? – он взглядом указал на сложенные на столе сборники и бумаги и выборочно взял первый попавшийся среди них, изучив обложку и пролистав несколько страниц, - Я могу отправить несколько снимков нашим специалистам? Вдруг они что-то узнают, - вопросительно поднял бровь румын, и не сбавляя темпа разговора тут же продолжил, - Мы знаем о чем они? Точнее, несут ли в себе какую-то угрозу вроде гримуаров велефов или это так, сборник бабушкиных сказаний? Если нет, то еще раз внимательно вспомни, как вы нашли их: как выглядел тайник, показалось ли тебе что-то странным, может рядом был какой-то алтарь или жертвенник? Давай, Хола, нам очень важно максимально точно воссоздать последние события, чтобы понять откуда взялась Охота и можно ли как-то связать ее с твоими контрабандистами. Может они во что-то тебя не посвятили? Может никто из них не признал это своей собственностью, потому что не хотел, чтобы Охоту потом связали с ним? – он понимал, насколько сложно могло быть Скаисте вновь и вновь переживать события тех дней, но также знал, что если кто и был способен помочь ему в этом деле, так это она.
[nick]Matt Constantin[/nick][status]fidei defensor[/status][icon]https://i.imgur.com/nlie7R4.png[/icon][info]Мэттью Константин

28 лет; клирик, борец с ересью.[/info]

Отредактировано Michael Heron (28.10.2017 23:40)