Паранормальная активность в Нью-Йорке всегда достигала невиданных вершин: для города, в который постоянно наведывались сущности невиданного для среднестатистического человека могущества, в этом не было ничего особенно удивительного. С равной долей вероятности в Большом Яблоке можно было встретить вампира, оборотня, перевоплотившегося в человека дракона, призрака или даже бога - в особо тяжёлых случаях. Количество демонов здесь и вовсе зашкаливало.
Всё это радостное сверхъестественное безумие создавало совместными усилиями некоторое подобие, видимость порядка. Большинству людей, не способных в ночных тенях различить бесшумный хищный шаг огромного волка, не было известно о том, сколько тварей проживают с ними бок-о-бок. Осторожно уничтожая самых громких и поддерживая тех, кто умеет сливаться с толпой, чудовища всех мастей вплетались в саму суть местной жизни, становясь её неотъемлемой частью.
Затеряться здесь мог при должном желании кто угодно.

Вернее будет сказать, почти.

Сатана не любила этот город. Несмотря на то, что её первое рождение в облике смертной девочки было здесь, она испытывала к нему глубокое отвращение, а Америку никогда не считала родиной - милее и ближе ей была старая Западная Европа со всеми её устремлявшимися вверх шпилями готических соборов и замковыми бойницами. Прилетая в США по делам своей смертной личности, уже не первый год успешно игравшей роль популярнейшей топ-модели, она всегда испытывала глубокое раздражение, стоило только самолёту сесть в аэропорту; и уходило оно только тогда, когда следующий рейс уносил суккуба обратно.
Однако бывали случаи ещё менее приятные, когда возвращаться на другой континент Хеллстром заставляли совсем не человеческие причины.
Как сейчас.

Смерть нескольких таксистов - это, в целом, всегда может быть всего лишь совпадением: в конце концов, возя по городу пассажиров, немудрено встретить того, кто не испытывает желания расставаться с несколькими долларами за поездку. Возможно, Венера подумала бы так же, если бы вороны не принесли ей на крыльях дурные вести о следах когтей на лицах убитых и странных ранах на шеях, а кошки не рассказали своей госпоже о запахе, который почуяли.
Сжав тонкую переносицу сильными бледными пальцами, Сатана долго шептала проклятия в свой адрес, адрес треклятой Земли, на которой вечно были какие-то проблемы, людей, а так же всей вселенной, после чего, оставив Кобик на попечение няни, исчезла, быстрее скорости света переносясь в ненавистную Америку. Это слишком напоминало то, о чём она надеялась никогда не услышать - но плохие события всегда происходили гораздо охотнее хороших.

Она хорошо помнила эту женщину; её звали Дебора, и в её ближайших родственниках затесалось немало сакральных сущностей разной степени весёлого безумия. Дебора заключила союз сразу с пятью мятежными демонами и отчаянно желала получить все силы царевны ада, чтобы отхлебнуть власти и сесть на престол. Вряд ли, конечно, она задумывалась о том, что последует за этим, о том, что вообще таит в себе чёрный трон, а так же о том, с какой лёгкостью Люцифер может свернуть голову любому порождению преисподней, кто ему не понравится.
Обуреваемые амбициями вообще редко задумываются о чём-то, кроме своей несомненно великой цели.
Мощь проклятия, которое обрушилось на Дебору, растёрло бы её в порошок, не подпитывай её демоны - и тогда Дебору, вернее то, что от неё осталось, просто запечатали в крошечное карманное измерение, где ей следовало сидеть до скончания веков.
Как обычно, что-то пошло не так.
И Сатана, конечно, рада была бы ошибиться: мало ли мёртвых тварей, что желали покормиться свежей кровью, но особой надежды на это не было. Как правило, в мире происходило худшее из всех возможных вариантов, потому что закон подлости был отчаянно непреложен.

И теперь, распутывая следы, пойманные на улицах Нью-Йорка, дьяволица с унынием понимала, что и сейчас он так же безукоризненно сработал. Знакомый привкус таился в ауре города, свежий и очень горький.
И чёрт бы ведал, как вообще теперь ловить эту тварь.

Пока приходилось просто ходить пешком, слушать и запоминать, потому что ничего более надёжного изобрести не удавалось.