Более спокойного вечера давно не было в жизни Хеллстрома. Только он, стакан обжигающего глотку бурбона, барная стойка да отражение собственное в зеркальной поверхности бара напротив. До смешного интересно становилось наблюдать за собой, меняющимся по ходу действия алкоголя на нервную систему и восприятие мира.
Вот он сидел мрачный, уставший, вроде бы обманчиво расслабленный, однако напряжение в плечах слегка ссутулившихся к стойке выдавало работу активную мозга, в котором крутились-вертелись мысли, соображения никак не связанные с местом, в котором находился мужчина. Из зеркала на Деймона смотрел бледный, с трехдневной темной щетиной человек, чьи волосы рыжие, всклокоченные к макушке, не торчали, вопреки ожиданиями, а спадали на бок. Под глазами залегли синяки, мешки – извечная бессонница или кошмары прошлого и настоящего, Дей не знал что лучше, а что хуже. И вот в желудок опрокинулся первый стакан. И вроде волосы отросшие не так уже стали раздражать и лезть в глаза, и бриться расхотелось. Второй стакан, и вроде бы взгляд стал более ясным, наконец-то каким-то светлым, а не темным, пугающим до чертиков самого его. Третью порцию Хеллстром смаковал, время от времени, строя сам себе глазки в зеркале или скорее оценивая возможность устроить выходной с малыми приключениями, по его-то стандартам, то есть допить бурбон, подцепить кого-нибудь где-нибудь и активно довершить только-только расползающуюся щупальцами тьмы по городу ночь. Нет. Не то настроение. Может если он возьмет еще четвертый стакан на два пальца смелости и уверенности прибавится, но пока хотелось тупо лелеять свое одиночество, не пускать больше в разум ни единой мысли, пусть тело само справляется, в конце концов, все движения и действия до тупого механического исполнения отрепетированы.
- Еще, парень? – Деймон взвесил «за» и «против», кивнул и поднял ладонь с сцепленными вместе тремя пальцами.
На десерт можно себе позволить чуть больше, а потом все-таки разбавить привычку приходить в этом городе именно в этот бар, неважно где он снимает жилье, неважно даже если ночует где-то в развалинах недостроенных зданий, все свое он носит с собой и драгоценное: грубо говоря, от яиц до врожденного то ли дара, то ли проклятия.
Хеллстром повел плечами, шеей, прохрустели позвонки приятно. Вроде где-то слышал что подобный звук – плохой звук. Что-то там с солями в организме связанно. Бред какой-то, с другой стороны если питаться одним фастфудом то и крылья у ангела отвалятся.
Деймон улыбнулся своему отражению. Вот так бы почаще сидеть, думать о всякой фигне, а не шататься то тут, то там, сталкиваясь с чудесами приятными и не очень всех миров и поминая Стрейнджа всуе, ибо иного отношения к себе старый друг недостоин, неизвестно где шляется, неизвестно кто вообще сейчас Верховный, ибо кандидатур много, особенно честолюбивые бьют себя в грудь, называют себя главными, а стоит пиздецу случиться – где они? Ну, ладно, это он уже отвлекся от «фигни» на всякие тяжелые думы. Пить, пить, пить! Не думать ни о чем важном, серьезном; верх важности отныне сегодня увиденная по ящику реклама чипсов с Иглесиасом-младшим.
Антихрист достал пачку сигарет дешевых, бармен похлопал по стойке и указал пальцем на знак «Курить запрещено». Вечер не испорчен, нисколько, погода по-весеннему прекрасная. Прохладный ветерок, запах распускающихся из почек листиков да цветочков… Черт, не силен он в поэзии, зато выйти из бара со стаканом и зажатой в зубах сигаретой – вполне способен совершить сей трюк. Зажигалка, как обычно, не работала, пришлось пользоваться старым добрым способом: моя рука – универсальный инструмент, который и хорошо, и плохо, и больно, и приятно, и вообще запатентовать следует аки шведский ножик. Дешевый дым табака напополам со смолой обжег глотку, нёбо не хуже выпивки, приятно прокрался в легкие и вышел обратно подталкиваемый возмущенными потоками воздуха через нос. Смешение запахов, вкусов, настроения, реальная, наконец-то, наступившая расслабленность и умиротворение заставили прикрыть глаза, насладиться моментом.
Именно моментом.
Зубы буквально сжались на фильтре сигареты, бокал со звоном битого стекла упал на асфальт, осколки смешались с дешевым пойлом, хрустнули последний раз, когда на них ступили тяжелой подошвой массивных ботинок армейских. Хеллстром предпочитал легкую обувь. Легкую, универсальную и вместе с тем элегантную. Так что нога не его.
Деймон перестал расслабляться с того дня как нашел дневник матери и прочел его. Пэт порой говорила, что будучи просто сыщиком частным он не переставал оглядываться, приглядываться к теням и днем, и ночью тем более, а в постели мыслями уносился куда-то совершенно в иное измерение, Ох, Пэтси. Шутила полусерьезно, мол, думаешь, Дей, о других женщинах? Наверное. Порой. Сестра ведь это совершенно другая женщина, а самое страшное, что заводиться на образ огненноволосого суккуба выходило на раз-два.
Впрочем, все патетика, сейчас совсем не патетично тростью Хеллстром отклонил из воздуха появившегося убийцу, чей остро заточенный нож прополосовал воздух, а мог подарить намек на «галстук» самому Деймону. Ну, как отклонил, рыжеволосый мужчина отошел в сторону, провернул в руке на первый взгляд хрупкий предмет опоры и саданул со всей силы незадачливого ассассина по лопаткам, тот отлетел вперед по улице, но нападать не стал снова, наоборот кинулся бежать вперед, после поворот в переулок темный. Конечно, это не убийца, это приманка, и, о Господь всемилостивый, Хеллстром решил на эту приманку клюнуть, хотя предвидел последствия испорченного вконец спокойного вечера.
- Стоять! – да, вечер вконец испорчен, так как с пуговицами рубашки пришлось не считаться и распахнуть одежду дабы совсем к херам собачьим не сжечь. Магия магией, силы силами и прочее, а вот даже Дьявол должен платить по счетам. По растущим в астрономической прогрессии счетам за одежду, и это хорошо, что он не Халк какой-нибудь, рвущий на себе одежу из раза в раз. Искренне жалко стало Бэннера сейчас и не только его, но что-то мы отвлеклись. – И вы там тоже ни шагу, - Деймон упер в землю древко трезубца, ограждая себя, недоубийцу-приманку и парочку тварей посильнее всполохами темного и одновременно яркого пламени.
Ровные очерченные участки шли не только по земле; поднимались на стены зданий, маленький «взрыв» взметнулся в воздух и сбил к ногам Сына Сатаны нечто с перепончатыми крыльями и мерзкой мордой не то птеродактиля, не то крокодила.
- Какие смелые суки, нападать на беззащитного инвалида и проливать его бухло в единственный выходной за целый…хм, целую вечность.
Деймон начинал злиться. Не столько на тварей, столь бесцеремонно выбравшихся на Землю, сколько на себя самого. Мог ведь заметить, мог почувствовать, потому что чувствовал от демонов нечто такое, что способен уловить лишь Лорд. Как бы проще сказать, не столько дух, сколько метка, вплетенная в сущность, в природу каждого существа, обитающего на определенном плане. Так маркируют войска, так помечают скот, так все эти президенты, короли, премьер-министры наряжают своих солдатиков в цветастую форму, с одной стороны не отличающуюся от формы врага или друга, с другой - мелкие детали выдают принадлежность и приверженность определенному главнокомандующему. А еще Деймон злился на то, что может чувствовать это, может распознавать, может узреть до сих пор тянущуюся между ним и троном связь. Ну и кто тут верная собачка? Кто верный питомец, прикованный к одному месту? Бесит.
- Я не задал вопрос? Или должен? – Хеллшторм наклонил зубья трезубца к голове твари, надавил ботинком. В всколыхах пламени стало видно насколько шевелюра стала яркой, а глаза из голубых превратились в зияющие красные дыры, точно кровью наполненные радужкой на фоне белков. Хеллстром ненавидел такое свое состояние. Нет, не тогда когда взывал к Темной Душе и печать появлялась, а когда именно вел себя так: чувствовал власть, силу, - все это опьяняло, крутило в водовороте, что-то маниакально-ненормальное пробуждало. Не просто жестокость или садизм, удовольствие от унижений других, удовольствие от подчинения других, сладкая истома лидерства и главенства беспрекословного. Хотя последнее сейчас подвергалось сомнениям. – Так, кто мне…
- Человечек, - прорычала одна из тварей, оборвав речь Хеллстрома. Тот церемониться не стал. Зубья трезубца отсекли поваленной крылатой сущности голову. Едкая кровь или скорее горячая окропила ботинок, Деймон повернулся на того, кто смотрел на него с ухмылкой множеством лиц. Точнее это было всего шесть лиц; точно кубик голова меняла свое положение. Сейчас Лорда Ада одаряла своей мерзкой лучезарностью улыбка от уха левого до другого левого уха. – Ты такой человечек. Ты нам не хозяин. Пойман. Спрятан. Мелкая букашка, который…
- Ах, как мило, - не любил, не любил Деймон всего этого, всей этой чепухи, своего состояния. Да, он убивал. Он творил добро, но на свой лад. А здесь. Здесь и сейчас он испытывал искренний восторг от того как на кусочки распадалась тварь от простейшего заклинания, сожравшего нутро вполне физическое и выплюнувшее шипами мясо, органы замысловатые. Куртка летит в Тартар, потому что мерзкая кровь попала, зато из трех остался один демон, притихший. Смекнувший, что лучше сейчас не злить того, у кого еще пока сохранилась власть. Наверное, будь их больше, нападай разом, было бы куда как проще прихлопнуть эту «мошку»-человечка, но время утекло, прошлого не вернуть. Примерно. – Угрозы. Оскорбления. И если бы были оригинальными, - Деймон смахнул с плеч рубашку и куртку. Не хотелось пахнуть ими. Тварями. – Мне задать вопрос или…
- Ты стал слаб, мой Лорд! – тварь, выше Хеллстрома на добрых футов пять припала к земле. Казалось, что ей стоит убить, сделать из Деймона деймон-блинчик, мокрое место. – Мы знаем, что тебя призвали как слабого, как беса, ты не в силах больше и мы хотим, чтобы ты ушел. Чтобы ты…
- Умер? – вместе с разговором Деймон отсчитывал время когда кто-нибудь в Чикаго из магов или нелюдей, или богов, черт их знает реально, заметит странности, происходящие с пространством, все-таки в таком виде демоны оставляют очень яркий «след» за собой. И самое главное обратно их не выцепит никто, потому что некому. Потому что лакомый кусочек, так сказать земли, практически без правителя, а войско, любое, люд, гребанный пролетарий с его революционными, как понял Антихрист, идеями стоит еще уговорить на себя пахать, хоть пряником, хоть плеткой восьмихвостой. – Идиоты. А вы не подумали, что я аккурат прибуду к вам и заставлю драть вас во все щели зубилами до конца вечности?
- Не сможешь, ты…ты слаб, - тварь почти что рассмеялась, поднялась, но вновь упала на колени, если у нее были колени, склонила голову. Во взгляде Лорда Ада красные сумасшедшие нотки мелькнули потери контроля над гневом.
- Как же вы меня заебали. Что это значит? Можно объяснить все нормально?
- Мы свергнем слабого Лорда и займем его место.
Деймон рыбьими глазами уставился на демона, затем зашипел и… И! И что? И что, вашу мать все это значит? На кой черт все это вообще аукнулось ему и кто растрепал? Нет! Кто прознал?!

- Мы свергнем слабого Лорда и займем его место.
Деймон все-таки нашел в себе силы моргнуть, мотнуть головой, повести шеей и …рассмеяться. Вот так вот банально, просто рассмеяться от всей души и на всю мощность легких, которые сейчас, наверное, почернели от жаркого воздуха, от потребляемого ни один год никотина дешевого. Хеллстром смеялся долго, с чувством, чем поверг демона в явный шок больший, чем тот словами о свержении.
Мать вашу, да это самая настоящая революция. Не больше не меньше, по-другому не назовешь и не опишешь. Как еще можно интерпретировать слова этой твари, что могла скорее всего одним своим кулачком в мокрое пятно превратить Хеллстрома, но сейчас припадала на колени, дрожала и понимала, что в чем-то план их быстрого и легкого убийства бывшего Лорда провалился. О, они знали, все эти твари, от мелкого бесенка до мясистых уродливых тварей, вид которых человеку даже в кошмарном сне не привидится, знали – стоит убить Антихриста здесь, на Земле, как он спустится сразу на свой План, возникнет точно прыщ на носу подростка после жирной пищи, и вот там, да-да, там они вероятнее всего собирались довершить начатое, не понимая насколько бы Деймон поблагодарил их, если бы не знал насколько никто среди них не может занимать трон отца.
- Почему? – существо потупило глаза, собиралось вновь храбриться, но икнуло (?), во взгляде Антихриста разливалось форменное безумие, свойственное суицидникам, прыгающим с крыши не столь высокого здания. Авось повезет, авось смертью встреча с асфальтом закончится, а если нет – то всегда можно доползти хоть языком до окошка больничной палаты. – Почему вы решили, что я слаб? Думаю, не стоит спрашивать почему решили восставать. Это ведь так типично. Проклятье, да блядь такой сюжетный поворот банальный и мотив в недавнем романе бульварном не вычитал, но вы меня этим удивили, - Антихрист продолжал смеяться, теми же глазами, потряхиванием легким плеч. Вся ситуация возвращала Деймона к тому бреду, в котором он оказался месяц назад и из которого стараниями Ла Фей выбрался. Кстати, он так и не отдал ей косяк. Аж выкурить сейчас захотелось, чтобы убедиться, что все происходящее точно галлюциногенный бред наркомана на грани.
- Ты опустился до демона. Просто демона, которого…
- Да, да, растрепал-таки кто-то, я понял. Вот только кто.
Тварь подобралась, поднялась, стала смелее смотреть на Хеллстрома, а тот уже чувствовал что они здесь не одни. Ну, разумеется, слишком глупыми демонические твари не были, потому размениваться силами на Сына Сатаны не собирались. То, что их «товарищи» пали смертью ленивой никого не волновало, каждый за свою шкуру переживал, для этой самой шкурки было бы разумно и благожелательно, чтобы тушка Деймона стерлась в порошок во времени и пространстве. На данный момент.
Хеллшторм обернул в половину оборота, услышал смешок твари, которую допрашивал и прокрутил в руке древко вил; зубья вошли в морду, прямо в челюсть, вышли с затылка и застряли на долю секунды (клыки твари мешали), тем не менее стоило повернуть с большей силой оружие, что являлось символом власти не хуже короны у монарха, фарш изнутри вспенился у демона, потек по зубьям, телу лезвия и рукояти к пальцам. Большой грозный демон упал на асфальт темно-серым прахом сырым, убитый свергнутой козявкой. Хеллстром аж не сдержал смешка. Нет, он точно спал или все еще курил тот косяк, и весь этот бред происходил в его возбужденном наркотиком мозгу, пока тонкие женские ручки в реальном мире платочком вытирали ему слюни, капающие с уголка рта.
Токсичное нечто, слюна или что там еще плюнуло в него, стекла по невидимой преграде. Деймон улыбнулся шире; раз захотели поиграть, то давайте поиграем! При этом что будет твориться даже не в этом темном засранном бомжами переулке, а вообще со всей улицей и городом, Антихриста не волновало; улица, город, страна, континент сейчас служили декорацией его лопнувшего по швам терпения и злости, при этом гнев не на тварей, демонов обращен – на себя самого. Расслабился, решил отпустить, не вспоминать, а ведь знал, что ни хрена не получится, что просто так то происшествие постыдное не пройдет без последствий. Впрочем, злился демонолог не только на факт свершившегося, ярость подогревало собственное бессилие и усмешки. Его точно мальчишку рыжего задирали более нормальные, старшие однокашники. Черт, да ведь он и есть рыжий. Рыжий недочеловек, недодемон, кто он вообще такой? Ответ, если мог бы всплыть, сгорел вместе с бесом, что решил действовать опрометчиво глупо, протянул к нему свои когти и сгорел в пламени ярком. Нет уж, следовало хотя бы отсечь то, что происходит тут и что происходит в том, другом мире, где осталась не зажженная сигарета, недопитое виски и любимый бар, где можно спокойно пропустить стаканчик-другой, после на подгибающихся ногах доплестись до квартирки и рухнуть на постель одному или вместе с неоправданными надеждами случайной связи.
Антихрист остановился, замер. Тоже не слишком мудро поступая, но не почувствовать приближение столь родной, любимой и ненавистной персоны невозможно было, тем более сейчас. Так одна акула находит другую, пожирает ли, спаривается ли, сбивается ли в тандем или же дерется до одури над куском уже давно опустившейся на дно рыбешки, которую спокойно крабы растащили на части; так львы сбиваются в прайд, волки приходят друг к другу и создают стаю, так один хищник приближается к другому, что видом своим похож на него и отличается. Деймона бросило в жар, бросило в холод, реальность щипала клетку в которой он оказался один на множество охотников по тушку его проклятую, и если бы не точный, хлесткий, элегантный росчерк хлыста то быть ему тем суицидником, сделавшим шаг с карниза навстречу закону притяжения.
Что и говорить: Сатана умела быть великолепной больше, чем сама по себе была. Внимание? О, да, привлекла. Причем такое, от которого Хеллстрома одновременно тошнило и аппетит самый разнообразный просыпался. Он все-таки был больше человек, чем она. Да и была ли она вообще когда-либо человеком? Вряд ли. Таких красивых людей и нелюдей не бывает. Таких опасных, ужасно прекрасных. Таких, от которых хочется бежать без оглядки и одновременно пообещать целую Галактику в качестве подарка на первое свидание. А власть – о, сила и власть точно соблазняли. И отторгали. Интересно, вот действительно, он один такой, кто по отношению к ней чувствует подобное? Соблазняется на красоту, но и желает скрыть ее в двояком порыве наслаждаться единолично и спасти человечество? Ладно, моральные дилеммы могут подождать. Сейчас Деймон предпочел не выбирать от кого получать помощь. Силы и возможности да опыт, вот только тварей реально много слишком, а он без того вымотан, устал, и в итоге все закончилось бы ожидаемо: он бы отправился в Ад (по кусочкам, лужицей, фаршем, кашей, прахом – нужное подчеркнуть).
- Я мог справиться сам, - не отвечая на вопрос сестры и хлопая по карманам в поисках сигарет свободной рукой отозвался Деймон. Ага, как же, мог, но ведь не сдаваться же без боя перед младшей малявкой, которую в свое время в подгузниках видел да в пеленки заворачивал. Разница в возрасте вообще больной темой в их «дружной» семье была, вроде как Деймон был старшим братом и вместе с тем младшим, но Сатана старше была благодаря другому отцу и вместе с тем младше по практическому однолинейному опыту, и в другом ключе Деймон опять становился младше хитросплетениями родственных уз, а вместе с тем и старше, а она младше и старше… Короче говоря, все сводилось к бесконечной нулевой точке разницы. – Вот же срань господня, - глянул на втоптанную в асфальт пачку сигарет Антихрист, словно те невозможно восстановить или заменить. Аки золотой стандарт, исключительно для экзорцистов и магов на выгуле. А еще Деймон своим равнодушием как бы говорил «привет, спасибо, рад видеть, чего приперлась». Ну и отсрочивал момент того, когда Тана потеряет терпение и начнет лупить его, вытаскивая пытками психологическими всю правду и неправду из черепа его. – Не могла своим шнурком аккуратнее все сделать, они кстати не дешевые, - неправда, дешевые. Очень дешевые. Коптящие потолок и продирающие глотку слоем за слоем, но вкус смолы до странного вкусен для Деймона (простите за тавтологию). – И я никуда не влипал, - закончил первым с прелюдией и приветствием маг, и только сама Сатана, и никто другой потенциальный на ее месте, не смог бы заметить как в улыбке сентиментально-теплой, благодарной дрогнул уголок губ мужчины. – Я всего лишь сидел и пил в свободный, наконец-то-таки, от всех забот вечер в баре, вышел покурить. И вот на тебе. Думаешь, я специально нарвался на стычку с этими остолопами? – пачка сигарет запасная и полупустая нашлась в подкладке куртки, карман стоило зашить, а пачку выбросить, но выбирать не приходилось. Деймон прикурил беспардонно от собственной руки. Тело внутри горело, почему бы не воспользоваться, хотя взгляд Тан морозил не хуже недавней виденной лично метели. Ётуны позавидуют. – Тебе идет… Так, ладно, ладно, успокойся, - еще немного и удар вновь появившимся хлыстом он бы точно заработал за жест с росчерком сигареты над головой. – Революция у них, - тон стал серьезным, спокойным. Взгляд обращался к глазам Сатаны. Деймон подошел ближе к сестре. Струю дыма выдохнул в сторону, заслужил. Виски не выпил, покурить не дали. Вечер потрачен на то, от чего всеми фибрами, жабрами, чакрами души Адский Вихрь бежал. – Видишь ли, недавно совсем…
Деймон постарался сжать рассказ до минимума, но получалось плохо. Еще не хотелось говорить о том, кто ему помог, так что личность Морганы и на словах, и в мыслях свелась к одному слову «старый друг» и «маг». Однако по мере того как рассказ короткий подходил к концу, ожидаемой Деймоном реакции не следовало, напротив, сестра кажется все больше и больше злилась? Негодовала? С другой стороны, в злости рыжая малявка номер два умела иронизировать и саркастически насмехаться не хуже брата. Видимо, семейная черта.
- Вот такие пироги, - за «короткий» рассказ уже третью сигарету быстро тлеющую Деймон скурил, мыслями уносился в бар. – Они ведь не отстанут, - хотя, нет, мысли текли в нужном русле, оценивали свое положение и обстановку. – Будут пытаться вновь и вновь убить меня, чтобы отправился на План тот и при прошествии там грохнут. Вот только никогда не думал, что им это под силу. И немного не понимаю, как. Мне не нравится здесь, пойдем, нормально поговорим, - первая здравая мысль с его стороны, свернуть за угол, войти в бар, сесть не за стойку, а за столик и подождать пока чутье владельца не подскажет поставить между братом и сестрой, такими похожими и такими разными, бутылку целую и стаканы. Бутылку вина. Полусладкого и весьма приятного на вкус, цвет жженого сахара. – Ты хоть имя запомнила того, кого опустошила? Не смотри так, я же экзорцист, и когда суккуб доволен то у него губы ярче, кончики ушей чуть подрагивают, а тепло тела издает запах сладко-приторной смазки, на мой взгляд ананасовой. К тому же, вряд ли бы обратила внимание на мои проблемы, имей жертву интересную, - опять неправда. Но вслух никто ни он, ни сестричка никогда не признались бы, что стоит кому другому обидеть Сатану или Деймона, другой порвет обидчика как Тузик грелку на британский флаг. Или хотя бы на американский в полоску. – Тебе надо, думаю, убить меня. Так будет неожиданней, логичнее.  Учитывая их провал в том проулке. И… заодно у тебя будет время проверить, все ли хорошо у тебя, - Хеллстрома по лицу читать можно было, насколько собственная затея не нравится и как он не хочет возвращаться. – Я знаю цену. Что ты хочешь, Тана?

Увы, Хеллстром старший (старший по праву рождения, напомним, а в остальном все уже стало ясно и вдаваться в подробности незачем), несмотря на довольно занятые дни, ночи, недели и года, абсолютно не был в курсе того, что творилось там, не столько внизу, по мнению благочестивых христиан, сколько в иных Землях, в Пространстве Ада, поделенного на сюзеренитеты и вотчины не хуже карты Европы века одиннадцатого. Не был в точном курсе свежих новостей и того надела, что достался от «любимого» папочки, иначе бы знал или хотя бы подозревал то, что по логике вещей приходило на ум и отражалось на лице сестры. Иначе бы предвидел подобного рода стычку, окончившуюся очередной встречей семейной, на которой между колкостей и сарказма проскальзывала ядовитая нежность и желание убить друг друга или хотя бы придушить слегка от слова «до летального исхода».
Деймон откровенно игнорировал факт своего участия в какой бы то ни было деятельности или жизни, насколько подобное возможно описать этим словом, в землях Мардюка. Трон ему тогда не был нужен, до того и соответственно после. И, да, лицемерие переваливало через край в наличие символа власти, грубо говоря, и транспорта особого рода, что перерезало время, пространство и прочее, и прочее, однако сохранялось не столь ради собственного пользования, сколько ради неиспользования другими. В любом случае, убьют его очередной раз или умрет он по естественным (возможно) причинам, грехов с рождения хватало. И тот несчастный, безымянный похотливый мудак, из которого сестра высосала все соки, показался бы вам святым сейчас.
Проблема Деймона крылась именно в его характере, о чем прекрасно знала Сатана. С одной стороны, вполне серьезный, целеустремленный, не глупый и дальновидный старший брат, который через вполне какие-то личные, интимные, семейные подколки выражает свое сочувствие и благодарность, извинения за рутинность латания Вселенной, и, несмотря на то, что природа Княжны отличается от его, привязан нежно-кровными узами находящимися за гранью логики любой реальности. С другой – Антихрист творил добро во имя добра, разрушая это добро; представить можно, что бы он сделал со злом. Впрочем, все в мире относительно.
Как и вкус сигарет.
- А я пытался к ней воззвать? Опять? Нет, быть такого не может, - усмехнулся Сын Сатаны и протянул пальцами портсигар по столу к девушке, предварительно пальцем обведя рубиновый камушек посередине. На ощупь приятный и по цвету, под маленькой искоркой чуть замерзавший, но скорее для обычного эффекта, иллюзии, способной скрыть то, что Хеллстром курил в помещении. Вновь выходить на улицу не хотелось. Не хватало словить дежа вю или повтор кадра в мировом порядке. С повторной попыткой убийства он бы мог справиться, а вот с двумя Королевами Ада – еще тот вопрос.
Да, сигареты определенно отличались. И вместе с тем приятно щекотали губы неким…вишневым послевкусием? Далеко от дешевой смолы-табака, которое он курит и которое либо отрезвляет сразу, либо пьянит, в зависимости от ситуации. Здесь тот же самый эффект работал: не притрагиваясь толком к вину, лишь лизнув обонянием запах неплохого букета, для такого-то места, Хеллстром ощущал как по легким, затем по всему телу расплывается аромат именно вишни, пьянит, бодрит. Бьет по щекам и спрашивает, какого хрена происходит. Наверняка на губах Сатаны эти тоненькие трубочки по-другому свою роль играли, являясь в своей сути простыми трубочками более дорогого табака, вот и все.
- Это не самое страшное, Сати, - он намеренно ее так назвал. Называл. И называть хотел. Некоторое значение сокращений имен взывает к другим, создает иронию происходящего, биографии личности. Однако, что удивительно было для Деймона, едва он прочел как-то значение отдельного имени, то мог бы с течением общения и жизни все эпитеты, описания к сестре применить. Универсальное обращение. Личное. И, опять-таки, только тет-а-тет. – Преступления этого мерзавца. Просто поинтересовался чисто ради любопытства и вежливости. И может тебе и много веков, но ты точно не старая потрёпанная кошка, - без тени вожделения, соблазна, желания обладать или трахать здесь же в баре, в кабинке туалетной и за это лишиться жизни, заметил Деймон, затягиваясь вновь, выдыхая дымку сизую и смотря куда-то в сторону, откинувшись на спинку кресла, туша пепел в бокале с вином.
Алкоголь выветрился из него давно, пусть таким потрясающим качеством как невосприимчивость к обычным напиткам спиртным он не обладал, в отличие Сатаны. За что, между прочим, благодарен крайне. Алкоголиком ему никогда не стать, во всяком случае по той же причине, что посадить печень весьма трудно, но пригубить парочку-тройку стаканов дешевого пойла, чтобы сны не снились, чтобы пустая темнота и на автоматизме «заснул-проснулся» возникала – подобное точно манна небесная, точно обещанное в церкви отпущение грехов с разницей в реальном эффекте благословением порой являлось. Деймон замолчал и уставился в одну конкретную точку, перестав говорить и подарив минуты молчания между ними двумя, потому что пытался отбросить окончательно всю «браваду» (в ковычках именно, ему не было страшно, ему было совестно, что ли?).
- Ты меня убьешь, а я открою тебе черную дверь в земли своего отца, - обернулся и посмотрел на сестру мужчина, вполне осознанно все говоря. Это был не бред, с другой стороны, почему бы Сатане просто-напросто не развязать ту же самую войну против впавших в запустение земель? А потому что причина крылась в том, что только что произошло в том переулке. Земли в запустение пришли, Лорда нет, но так ли слабы всякие твари там живущие, если решили окончательно огонек «революции» подкормить напалмом, чтобы он засиял пуще огня Прометея? – Глупость, да? – у Деймона неприятно сверкнули глаза, опять. То были такие человеческие, темно-голубые, в сочетании с цветом волос некоторая часть девушек сама повеситься от счастья, если просто цветочки предложит, готова была бы, а то – стали жадными, немного безумными, немного более прекрасными чем цвет вина в бутылке. – Решил не заморачиваться, - повторил за сестрой Хеллстром и вновь отвернулся, провел пальцем по портсигару, который так и остался лежать между ними. Ну прямо настоящий стол переговоров именно эта безделушка, нежели сам стол. – А что ты от меня хотела? Я никогда не желал быть чьим-то там Королем, Господином, тем более для таких как они. Этих тварей, что лезут только дай повод, точно паразиты. И если паразит не напитается, то, - Деймон осекся. – Это не про тебя. Вернее, - мужчина усмехнулся, затянулся уже почти что «бычком», тот рухнул в тот же самый так и не выпитый стакан. – Про нас обоих, если уж на чистоту. В приюте всегда говорили, что «одного другого не взаимоисключает, а дополняет». Также и весь этот кавардак, который стал еще большим по моей вине?
Деймон не шутил, стоило догадаться по лицу, по тому, как курить перестал, обращать внимание на что-либо, задумался, взгляд не пропал темный.
Вся ситуация ему самому не нравилась, потому что в перспективе того, что поведала сестра, включая то, что начинало или, вернее, уже творилось, у него там, где он никого не оставилял за собой по факту - точно никого, кто смог бы сдержать недовольную толпу – разыгрывалась сцена настоящей французской первой революции, когда обстановка нагнеталась, нагнеталась и нагнеталась и – щелк! – пожар вспыхнул, покатились головы с плеч, вздернули ненавистных узурпатором. Еще не хватало, чтобы «Гимн Свободы» при следующем появлении начали демоны петь. Вот уж точно сюр.
- Только не превращай мои виски, бурбон и вермут с абсентом в воду, прошу, это единственное лекарство, чтобы я мог спать без сновидений, но, - пристыженный старший брат признался. – Мне не до того было, чтобы кого-то там оставлять. Знаешь принцип греческой демократии? Который можно озвучить в латинском фразеологизме modus vivendi? Другими словами у каждого свое место и каждый его придерживается, сильный ест слабого. Видимо сработало наоборот. И я не говорю, что надеялся найти порядок в хаосе, но все было…несколько иначе, Сати, - Хеллстром потер виски. – Все было более менее также, как у тебя, скорее всего, потому… потому… Хм, - сдавило не в груди, мысли. Кое-что он прятал и кое-чем не пользовался очень и очень давно, чтобы никто другой не пользовался. – Суки! Пошли!
Схватив с силой за руку сестру Деймон, не доходя до двери, что-то тихо прошептал, что-то точно знакомое и приятное слуху Сатане и вместе с тем какое-то неправильное. Стоило двери, что раньше была дверью из бара, открыться, они оказались на улице прямо напротив пожарного депо, которое выглядело так, точно само нуждалось в помощи пожарных: стены и крыша обгорели до черноты углевой, в воздухе витал аромат не то серы, не то магмы и, что самое интересное, сахара жженого, а перед открытым гаражом стояла лошадь, под копытами которой булькала кровь и мясо, медленно обращаясь в прах. Двое других в упряжи скакуна фыркали чуть позади.
- «Сет», - с нежностью произнес Деймон, краем глаза замечая как какие-то твари лезли к колеснице. – Верум, Тана, - вместо трости снова был трезубец. – Я соединил кое-какое заклинание из него и других парочки, чтобы их не нашли так явно, периодически меняю ориентир. Так, это просто гараж. Но я же говорил, что кто-то узнал о моем проколе. Я не демон. Я человек. А если бы и даже частью нет – почему какие-то подростки меня вытянули?
Зубья вошли в голову демона, что собирался на Амона кинуться. Лошадь фыркнула, отбила копытом, облизнула прах, мотнула гривой. Не та пища, что требуется этой тройке. Сет, Амон, Хекат-милая.

- Они мертвы. Не о чем у них спрашивать, если только ты не обладаешь даром, ах, ну да, можно выцепить души. Вот только, думаю эти мальчики и девочка попали далеко не на мои и не на твои земли, а может вообще в Лимб, - Хеллстром дернул трезубцем, еще один демон потерял кишки и терял их по дороге куда-то, вернее не куда-то, а пытался скрыться в маленьком портале. Сатана права была: если не можешь сам убить или ослабить Лорда, так отправь сошек отвлечь его, затем захвати трон и доверши начатое твоими приспешниками. Но это другой вопрос. Который, что бы сестра не говорила, Деймон знал; иная мысль – ему все равно на события внизу, крупный болт положить и связываться не хочет и не хотел бы, от той же Темной Души отказался бы с радостью, ведь без нее довольно сильный маг, умный человек, однако практика показала, что стоит отделить одно от другого и та же Тана не сможет брата спасти.
О, он не будет пировать у нее или у себя (а может будет, все зависит как судьба повернется); Деймон умрет. Четко. Просто. Ясно.
Его собственная душа не будет витать где-то там, скорее в то же пространство отправится где нет ничего толком.
– Обычное недоготы, - какое же удовольствие он получал от убийства тварей, не физически уродливых, внутренне. Не только символом некоей власти, далеко нет, он любил действовать «грязными» приемами, так-то: святая вода и магические трюки, еще собственное пламя адское, от которого Амон заржала довольно и к Сатане повернулась, чтобы Княжна ее тоже погладила, одарила лаской, такой приятной, такой знакомой. Огненная грива чуть более яркой была, по сравнению с Сетом, искрилась, отливала золотом мнимым, между тем как того, кого пригладила Дочь Дьявола обладал темным пламенем.
Оставалась лишь третья в упряжи, сейчас свободной, но лошадь тянулась изо всех сил к Деймону, «чесала» его плечо и била копытами, пока демонолог связывал некое существо, слабое, заткнутое за пояс, заткнутое ртом.
– Не люблю, когда их трогает кто-то другой, но ты исключение, милая, - Деймон огладил морду существа, имеющего облик лошади, поцеловал даже, успокоил, пройдясь пальцами по бокам крупа и шеи. В некий момент он привязался к ним, стал не просто укрывать, создавать эту иллюзию, но приходить и общаться. И вся троица отвечала, желала, само собой, особой пищи, но была лучшим психологом, чем какие-то там дяди, тети, дела, бары, сигареты и сон.
Мужчина отошел в сторону и дернул лентой, что ярким синим пятном (на вид) тянулась за ним. Какой-то бес или младшая тварь ударилась затылком о колесницу.
- Я тоже подумал, что стоит одного оставить в живых. Самого лояльного. Не так ли, хм, - челка рыжая спала на бок лица, мужчина ухмыльнулся и повел чуть голову в сторону сестры. – Аш’ри’ кеналит? Помню-помню, на имена у меня память хорошая, особенно, когда выталкиваешь такого ублюдка обратно.
- Мы свергнем слабого Лорда и…
Удавка сжалась на горле беса.
- Надоело это слушать. Заезженная пластинка, - подержав минут пять, Хеллстром отпустил несчастного, на которого с аппетитом явным Сет стал заглядываться. – Тана, если бы я был полностью оболтусом, то столько бы не прожил, - Деймон глянул на сестру. – Безалаберность? После всего я верил что Мефисто или ты приберете к рукам мои земли, оставив хотя бы их и то, что меня держит при жизни, - развел руками в стороны он, после чего усмехнулся. – Но все всегда сложно, да? Что тут, что там, нельзя просто отказаться и предоставить течению времени идти своим чередом. И…черт, Тана, я еще повторю, я не демон… Какого хрена меня вызвали, причем, ах ты ж блядь, - телефон, испорченный, сгоревший рухнул на пол. – Мне хватает всего. Я рад этому. И я рад что ты откликнулась. Заметила. Я не меняю и ничего не делаю, чтобы тебе было нескучно, я просто кое-кого отправляю обратно сейчас.
Деймон обернулся, когда бес начал говорить.
- Мы..
- Хватит, - глаза стали совсем темными. – Просто скажешь, кто хочет меня убить или тебя отдать моим друзьям. То, что я могу, поверь не сравниться с тем, что может моя сестра или воображение твое.
- Я не… Вы же… Только не она…
-  Да, они тебя боятся.