Конечно, ей не составляло никакого труда просто вышагнуть из тени посреди площади прямо перед ратушей и с видом абсолютного равнодушия зайти в дом, куда ей было нужно, не обращая внимания на робкие чужие взгляды и не менее робкие попытки возразить. Обладающей близкими к совершенству силами, возложенными на неё самим мирозданием, княжне не было нужды играть по правилам, приемлемым для окружающих; расстояния, времени, силовых линий - этого всего для неё, в общем-то, не существовало. Но иногда Сатане хотелось почувствовать себя не только частью огромного механизма под названием "реальная вселенная", вечно что-то там в себе крутившего и пощёлкивавшего шестерёнками, которые периодически приходилось подталкивать пинком - ей хотелось хотя бы для самой себя убедиться в том, что она жива и существует.
Насколько это возможно, конечно.
В Германию она добралась телепортацией, но дальше, присовокупив к своей обаятельнейшей из улыбок несколько крупных купюр, леди Воланд арендовала себе машину и, закинув в багажник спортивную сумку с вещами, которые жизненно необходимы любой женщине в путешествии, отправилась в путь, спихнув с водительского кресла обнаглевшего фамильяра. Сзади что-то позвякивало: среди самых нужных атрибутов поездки оказался, допустим, меч. Ну просто потому, что какая уважающая себя правительница отправится из глубокого любимого отчего дома, не обеспечив себя возможностью к убеждению окружающих, что не надо её трогать и нарываться на неприятности? Конечно, фарфоровое личико суккуба уже само по себе являло надежнейший из щитов - сложно было найти мужчину, который сумел бы причинить ей вред, навсегда заблудившись в топком болоте гиблых малахитовых глаз, - но так всё равно было спокойнее. Выпестованная доброжелательная паранойя мирно дремала в уголке сознания.

Миля за милей; тихо шуршали колёса по полотну автодороги. Ведьма, тихо что-то насвистывая себе под нос, щёлкала по станциям радио, пытаясь поймать что-то интересное, но выходило не особенно - новости и реклама, реклама и новости. К седьмой Хеллстром смирилась и бросила это безнадёжное занятие. В конце концов, развлечь она способна была себя и совершенно самостоятельно.

Ей нужно было найти человека, к которому сошлось слишком много магических линий. Одержимые, странные, несчастные существа, которых против их воли запечатали в смертных телах, продолжали всплывать, нечасто, но всё же, по всему свету, но основной след тянулся в Германию - фолиант, когда-то написанный одним из демонов и считавшийся утраченным. Как показывает практика, из магических вещей ничего и никогда не исчезает до конца; стопроцентной гарантии не даёт даже сожжение на костре вместе с автором; какой-нибудь из особо преданных (или особо упорных) учеников обязательно решит, что дело всей его жизни - укрепить исследования учителя и всё вернуть. Или сам по себе артефакт внезапно окажется больно самостоятельным и, пощёлкав застёжками обложки, решительно отрастит себе паучьи лапы и сбежит куда подальше, чтобы потом совершенно случайно упасть кому-нибудь в руки, заставив колесо Судьбы завертеться вновь.
В общем, приключения не иссякали никогда. Маги, колдуны, пророки, чернокнижники и прочие затейливые создания разной степени невменяемости никогда не давали заскучать.

Приметив нужный указатель, девушка щёлкнула поворотником и свернула с основной магистрали направо, слегка притормозив. Машин практически не было, и последние двадцать километров среди меланхоличных лесов княжна добиралась в совершенном одиночестве; что, впрочем, её нисколько не смущало. Она давно не нуждалась в чьём-либо обществе, вполне комфортно существуя где-то вне привычных смертных категорий.

Сюрприз поджидал Хеллстром непосредственно в самом пункте назначения, куда тяжёлый чёрный джип мягко въехал ближе к полудню.
Городок, скромный и по-немецки аккуратный в своих ровных строениях, был весь уплетён дикими розами и усыпан мелкими, сладко пахнувшими цветами. Дома, ратуша, парочка фонтанов, скамьи, даже деревья, высаженные на тротуарах и аккуратно обложенные плиткой, заборы и фонарные столбы - всё было увито колючими лозами, стремительно и упорно поднимавшимися вверх. Высказав что-то весьма нецензурное, ведьма припарковала автомобиль на еле-еле найденном пяточке пространства, не пожранном взбесившейся растительностью до конца, прихватила за шкирку кота, которого отработанным до автоматизма движением закинула на плечо, и вышла наружу.
Послышался шелест; зелёный ковёр оживился, должно быть, решив, что появилась новая жертва, но, как только одна из лоз неосторожно коснулась высокого охотничьего сапога королевы, что-то вспыхнуло, и лоза, поражённая пламенем, которому во всём мироздании не встретить равных, мгновенно прогорела и осыпалась в пепел. Ад защищал свою хозяйку методами весьма экспрессивными, но, нельзя не признать, донельзя действенными. Больше растения тронуть Утреннюю Звезду не пытались и даже будто бы на всякий случай отползали подальше, когда она прошлась чуть дальше, осматриваясь с тенью сомнения и глубокого недоумения, что залегли на её остроскулом лице.
"Что за хрень," - с глубоким раздражением на всё происходящее подумала Сатана, со стремительностью гепарда перехватив одну из веток и оторвав себе бутон.
Под ноги полетели лепестки. Цветок как цветок - совершенно обычный, таких миллионы; но только этот почему-то покрыл собой весь город, не оставив, кажется, ни единой живой души.
Заглянув глазами воронов, круживших в вышине, в окна домов, колдунья обнаружила вещь ещё более интересную - люди были живы, да вот только, судя по всему, спали они сейчас мёртвым сном, укутанные в колыбели из розовых шипов. Чертовщина. Хотя нет; уж леди Волнад-то знала, что это - не дела преисподней, которая предпочитала творить вещи попроще да поэффективнее.
Спустив с плеча Выходца - тот настороженно принюхивался, брезгливо морщась на шорох листьев, - суккуб стремительно пошла в сторону центра. К окраине цветы редели; возможно, искать причину стоило именно там, потому что покуда ни одного более удачного решения в рыжеволосую голову прийти не желало.

Городок был небольшим - наверное, тысячи три жителей в этой глуши было, но не более того. Мирная немецкая пастораль, злобно нарушенная взбесившейся флорой, которая по непонятным причинам решила, что теперь это место принадлежит ей так же, как всегда принадлежали иные окрестные земли. Почти не касавшаяся земли королева - её узкие стопы, облачённые в высокие охотничьи сапоги, казалось, лишь пружинили о воздух, не ступая по каменной кладке или асфальту, - летела вперёд едва уловимым глазом рыжим росчерком, но, пробираясь сквозь шумевшие о своих тёмных сказках лозы, всё острее понимала, что причина здесь куда глубже, чем просто магическая аномалия.
Сначала, сопоставив в голове два и два, Сатана с тоской решила было, что диковинные розы - ещё одно последствие открытого фолианта, который не слишком умный, но слишком жадный до силы чернокнижник рискнул открыть, но в привкусе запаха цветов было что-то иное. Ад умел манипулировать живым миром, это было правдой, ведь тьма была таким же первоначалом, каковым был свет; но его влияние было иным. Он не оживлял цветы и не давал им собственной воли; он лишь заставлял их расти так, как ему бывало угодно, превращая обычные растения в ядовитые заросли, сквозь которые невозможно было прорваться.
Хеллстром сорвала ещё один бутон, смяла его в руке и, поднеся к губам, выдохнула тёплое дыхание на поломанные лепестки: мгновенно те обратились в чёрный пепел, который подхватил воздух и разметал над уснувшим посёлком, осенив тишину здесь призраком новых гостей. Пухлые губы суккуба исказились в раздражённой и вместе с тем уставшей усмешке; ну что же, это действительно было… Неожиданным - ожившее древнее проклятие, которое потеряло свои границы и теперь разрасталось, жадно питаясь подвернувшейся энергией. Если бы не колдун, которого следовало найти и забрать с собой, покуда он не успел сотворить ещё что-нибудь, что не входило в планы дочери дракона, она бы развернулась и ушла - это не было её делами, а спасать мир просто так, по зову своей геройской души, девушка никогда не любила.
Она не была героем, не была добром с пылающим мечом наперевес; она была мерой равновесия, не более того. Мерой возданного по заслугам. Чужими жизнями пусть занимается кто-нибудь другой; в конце концов, Земля никогда не была бедна на тех, кто влюблён был в свою праведность. Богов ли, смертных - всех хватало.

Спустя десяток минут ведьма добралась до центра городка. От не-центра он отличался тем, что имел небольшую круглую площадь с красивым двухярусным фонтаном, сейчас закрытым брезентом, и ратушу, которая смотрела на мир сквозь глаза-окна, плотно затянутые колючими лозами. Легко выхватив из воздуха собственный меч, на воронённом металле которого блестели алые символы, девушка перечеркнула несколько ветвей, расчищая себе место на краю каменной чаши; пристроившись на бортике и подогнув одну ногу под себя, она достала из кармана телефон и задумчиво начала листать новости, пытаясь понять, что вообще следует искать.
Городские легенды? Фольклор? Форум местных магов?
Всё сразу?
Откуда-то вновь материализовался Выходец, запрыгнул на хозяйские колени и растянулся во всю свою длину, свесив пушистый чёрный хвост. Утробно мурлыча, он упорно оповещал о своём существовании; ему, как и всегда, окружающая паранормальная активность ничем не мешала - ничего более паранормального, чем сам фамильяр, здесь всё равно было не найти, так о чём ему-то переживать. Колдунья задумчиво почесала питомца за ушами, запуская пальцы в мягкую густую шерсть.
- Говорят, сказка про Спящую Красавицу родом из германских земель, - произнесла Утренняя Звезда, ни к кому не обращаясь.
- Мяу, - согласился бес.
- Проклятия, розы, вечный сон… Ты что-нибудь слышал про местную принцессу? Никогда не интересовалась сказками как таковыми, у меня и без них всегда было много интригующих историй, которые срочно следовало распутать, - довольно задумчиво протянула Хеллстром. - Знаешь, а ведь это могло бы быть похожим на правду… Прошло сколько-то лет, и проклятие разрослось, чтобы погрузить всех в магическую кому. Интересно, колдунья, которая прокляла это прекрасное место, ещё жива?
- Мя.
- Да я тоже так не думаю.
Суккуб подтолкнула носком сапога один из бутонов; тот, получив пинок, неожиданно раскрылся, и некоторое время Сатана, опустив руку с телефоном, созерцала его гладкую розовую поверхность, матово отблёскивающую на солнце. Некрупные, аккуратные цветы; не верилось, что в них достаточно сил, чтобы погрузить в вечную ночь столько людей.
- Мя, - повторил Выходец, забираясь дьяволице на плечо.
Девушка пнула ещё одну ветку.
- Я тоже слышу. Всё равно все дороги ведут здесь в ратушу, подождём здесь, какая разница.
Аромат чужого магического присутствия становился сильнее.

Задумчиво покусывая кончик толстой рыжей косы, в которую по одному шевелению тонких женских пальцев собрались густые волосы, Хеллстром с интересом изучала выпавшие ей ссылки в поисковике. Пока картина складывалась забавная, но не слишком оптимистичная; если интуиция княжну не подвела (а такого за последние полторы тысячи лет не случалось), то наибольшая вероятность взбесившейся флоры восходила к местному проклятию. Уперев один локоть в колено и склонившись над смартфоном, девушка подумала немного и изменила запрос; всё-таки достижения технического прогресса серьёзно облегчали жизнь в вопросах поиска какой-нибудь совершенно бессмысленной в обычное время информации.
- Выходец, ты знаешь, похоже, мы с тобой опять куда-то влипли, - пробормотала дочь дракона себе под нос, - первая версия этой треклятой сказки, ещё до "Солнца, Луны и Талии" датируется знаешь, каким годом? Тысяча пятьсот шестнадцатым…
- Мяу.
- Да, ровно пятьсот лет, - вздохнула девушка, убирая телефон в набедренную сумку. - У меня есть две версии, и ни одна из них мне не нравится, если честно, потому что в каждой фигурирует несбывшееся отравляющее заклинание. Либо принцесса не проснулась, либо проклятье оказалось завязанной не на ней, а на местных землях. И чёрт его знает, как его снимать; колдунья, его наложившая, уже наверняка лет триста как скончалась или вообще была сожжена.
- Мяу.
- Да конечно, - фыркнула чародейка, - Псы Господни даже меня дважды пытались, что им какая-то драная курица, сам подумай. Ладно…
Кот насторожил уши и повернул морду в сторону улицы, туго затянутой зелёными шипастыми побегами. Шаги, которые он слышал ещё у окраины, теперь были совсем близко; спустя несколько мгновений к ратуше вышла темноволосая женщина. Бес лениво дёрнул хвостом.
В конце концов, почему бы в истории, которая замешана на фее-крёстной, не появится почти-настоящей-фее. У мироздания, как неоднократно замечалось людьми наблюдательными, на редкость поганое чувство юмора.

Королева ада вытянула длинные стройные ноги в высоких сапогах. Судя по тому, как от неё поспешно расползались розовые лозы, чуявшие опасность, суккуб, не особенно задумываясь, повысила температуру своего тела до уровня, плохо перевариваемого не только растениями, но даже гранитной породой, которая начинала плавиться. Кот, лежавший у хозяйки на коленях, перевернулся, собрался в чёрный пушистый шарик, зевнул, продемонстрировав розовую пасть с белоснежными клыками, и без всякого почтения - да и любопытства тоже, надо отметить - посмотрел на Ла Фей, не моргнув, точно змея. В его жёлтых сияющих глазах, перечёркнутых вертикалью чёрного зрачка, притаилась насмешка; фамильяр отёрся мордой о подбородок хозяйки, приподнявшись на задних лапах, и вопросительно мурлыкнул.
Ведьма любовно почесала его за ушами, усмехнувшись чему-то своему. Лицо её, изящное, остроскулое, хранившее на себе отпечаток света Господня в идеальных чертах, не было ничего - ни приветливости, ни удивления. Дочь дьявола была достаточно стара, чтобы воспринимать всё происходящее как неизбежность: если захотелось Моргане заявиться на немецкие земли с какими-то невнятными целями - ну так что ж, её право, благо, перемещаться по Верхним мирам для сакральных сущностей дело было не слишком трудозатратное, визы оформлять не требовалось.
- Мидгард вообще очень тесная контора, - доброжелательно ответила она, и только в глазах, топких, как таёжное болото, мелькнул огненный хищный отблеск, - куда не пойдёшь - всюду встречаешь старых знакомых. Это позволяет чувствовать себя всегда необходимым, особенно когда приходится раскапывать очередные залежи магической дряни, которая по всем вселенским законам давно должна была высохнуть и обратиться в прах. Жаль только, что ей об этом, похоже, сообщить забыли.

Сатана улыбнулась, за жемчужным блеском идеально-ровных зубов скрыв безразличие к судьбе всего и вся. Ей ли, дитю преисподней, к лицу было интересоваться чужими силами, если её собственных без труда хватало бы на то, чтобы уничтожить вселенную и создать новую из пепла прошлой? Другое дело, что в бытие демиургом королева ада была заинтересована примерно так же сильно, как в доказательстве большой теоремы Ферма.
- Я всего лишь соблюдаю баланс, если ты спрашиваешь о том, что я здесь забыла, - равнодушно откликнулась она, почёсывая мягкую чёрную шерсть своего фамильяра. - Эра открытого волшебства давно прошла; этот мир больше не наш, каковым он был две тысячи лет назад. Не твой, не мой, не моего деда, не языческих богов; этот мир принадлежит людям, и в нём нет места ополоумевшему проклятию, которое пожирает местность потому, что ему так захотелось; суть моего существования в том, чтобы менять гири на весах, не позволив им рухнуть в очередную бездну. Искать же можно по-разному. Иногда достаточно просто научиться слушать то, что мир хочет сказать тебе сам.

Закинув ногу на ногу, княжна наблюдала за тем, как Моргана ворожит над веткой, но по-прежнему не двигалась с места, не предлагая помощи и не мешая. Удивительная философия невмешательства, старательно воспитанная дьяволом в своей наследнице, распространялась на все сферы жизни. Если фее хочется бежать впереди паровоза… Ну, что же, её право; благо, та была уже достаточно взрослой, чтобы решать самой за себя. Разберётся как-нибудь.
Лишь бы не сломала чего-нибудь нового, конечно.
Дождавшись, пока леди Авалона скроется где-то в высоте, оседлав ветку на манер метлы, рыжеволосая девушка встала с бортика фонтана, протянула руку, в которую мгновенно прыгнул послушный хозяйской воле клинок, любовно провела пальцем по навершию и, разжав ладонь, позволила оружию уйти в тень мира, скрывшись из области взгляда. Переложив кота на плечи и убрав телефон в карман, суккуб медленно пошла по улице; там, где опускалась её лёгкая стопа, мгновенно истлевали колючие розы.
Она была опасна для них, гостья из другого мира, суть его пламени, способного пожирать даже души; но сейчас Хеллстром мало это беспокоило. Сейчас она не была огнём, лишь его отсветом.

У края леса она сбросила с себя человеческий облик, точно чужие ожидания, и обернулась чёрной птицей с глазами-рубинами; издав низкий хрипловатый крик, ворон поднялся вверх толчком тяжёлых крыльев и пробил антрацитовой тушей низкие облака.
Над замком стоял туман.
Чёрное оперение, матово блестевшее в солнечных лучах, отбликовало, когда птица уселась на один из шпилей, насмешливо раскрыв клюв. Здесь было много их, чёрных и мрачных, перекликавшихся друг с другом на языке, неизвестном людям. Они смотрели на затянутый шиповником город, предвкушая богатую добычу из глаз мертвецов, уснувших вечным сном.

Оставшийся внизу бес лениво зевнул, прокатился шерстяной спинкой по колючим побегам, с удовольствием почёсывая позвонки, и исчез, уйдя в изнанку миров. Суть хозяйки горела для него ярким маяком из любой точки реальности, а потому и необходимости бегать за ней кот не испытывал. Вообще, надо будет - позовёт.