Для кого-то отдых это озаренный ярким солнечным светом пляж, чистое отливающее бирюзой море, полное безобидных рыбок и не слишком безобидных акул у рифов, высококлассный отель, с бассейном и шведским столом и баром двадцать четыре часа в сутки. Для кого-то – это сидеть перед телевизором, обняв подушку или любимую мягкую игрушку, читать книгу или же объедаться чипсами за просмотром мыльной оперы. Для кого-то – экстремальное времяпрепровождение, чреватое множественными переломами рук и ног, а затем отлеживанием несколько недель в больнице. Другими словами, каждый отдыхает так, как ему нравится и хочется от повседневных рутинных дел, от надоевшей работы, от опостылевшего города, от семейных проблем, от многого. Но что если работа ваша и есть ваш отдых, ваше любимое занятие, что если город вам не так уж и противен, а семья не преподносит неприятных сюрпризов, что тогда делать, чем себя занять и как разнообразить без того почти идеальную и интересную жизнь? Наверное, вспомнить то, чем вы давно не занимались. И, поверьте, он вспомнил.
Археологические раскопки в наше время что-то сродни архаике. Мы вроде бы и слышим, что они ведутся, но нам кажется будто человек уже обо всем и вся узнал, осталось лишь загружать данные в компьютер и тот будет строить за нас гипотезы и предположения, моделировать прошлое, проецировать и показывать как оно все было тогда, много сотен лет назад. Как бы то ни было, археология не умерла, просто стала не такой интересной и интригующей как в начале двадцатого века, когда мода на Древний Египет была настолько сильна, что мошенники наживали миллионы на подделках и копиях того, что на самом деле находили на раскопках в северо-восточной Африке. Наука не умерла, инвестиций стало меньше, а так как в прошлом Уэст сам увлекался и даже занимался этим делом, то такое благородное занятие как спонсирование нового открытия в истории Месопотамии не могло его не привлечь. Единственным условием, которое он поставил, подписывая чек от лица директора компании «Аркам», было собственное участие. Считайте – захотелось нашему старичку тряхнуть стариной, вспомнить былые годы, молодость, да к тому же, как уже было сказано, каждый отдыхает по-своему, а для него ничего приятнее и увлекательнее, расслабляющим не было, чем погружение в исследование цивилизации давно стертой с лица земли. Была ли у него надежда найти что-то экстраординарное? Он не исключал такой возможности. Герберт не верил в совпадения и привык доверять собственному предчувствию, так что поводов покинуть Нью-Йорк, оставить остров и клинику на руки попечителей, откреститься от Кэла и Оружия Икс, покинуть супругу и маленького сына было предостаточно. И он, действительно, чувствовал себя на высоте, ободренным, в хорошем расположении духа, словно бы снова став тем юношей, каким был в восемнадцать лет: целеустремленным, дерзким, упрямым, жадным до действия, неугомонным в своих поисках. Его не пугала заброшенность самого места, расположенного практически посреди безлюдной пустыни. Наоборот, такая отдаленность от цивилизации в наше время являлась лучшим гарантом безопасности. Жара, трудность работ, - все это казалось чем-то несущественным для него, привыкшем работать в более жестких условиях.
Точно рассчитанный взрыв поднял в воздух целое облако пыли и песка. Рабочие и исследователи прикрыли лица платками, откашливаясь и махая рукой, чтобы отогнать и развеять быстрее застилающую обзор преграду. Солнце было в самом своем зените и палило нещадно, выжигая все, каждый миллиметр поверхности земли, каждый решившийся пробиться сквозь грунт пучок травы. Жара и зной могли свалить с ног даже самого стойкого человека, однако в очередной раз ученные доказывали интересный факт того, что сила интеллекта и жажда познаний намного выше силы физической тела бывает.
- Мистер Уэст, мистер Уэст, - чернявый мальчуган, один из нанятых для расчистных работ бушменов, быстро обогнул карьер и с ловкостью цирковой обезьянки играючи спустился по лестницам, приставленным к краям каждого яруса. Из чернеющего проема, образованного взрывом, вышел мужчина в белом брючном костюме и с повязанным на рот и нос до глаз платком. – Мистер Уэст, - мальчишка кричал и звал человека пока не подбежал к нему. – Вам сообщение.
Мужчина снял платок и откашлялся.
- Какое еще сообщение?
- Там наверху. Доктор Конрой говорит пришло только что, связь плохая.
Герберт кивнул, взъерошил мальчугану волосы и направился к выходу из карьера по лестницам. Какого рода сообщение могло прийти он мог себе представить. Это могли связываться с ним из компании, одни из акционеров или попечителей, по поводу дел самого Аркама или же клиники. Могли достать из Оружия Икс, почему-то начальник их программы очень любил отрывать Уэста от более важных дел (казалось, что Кэл даже прививки от гриппа сотрудникам предоставит делать лично Уэсту). А могла связаться и Грир. В конце концов, он уже не первый раз долго не писал и не связывался с ней. Это не значит, что он забыл о семье. Скорее слишком увлекся и слишком мыслями вернулся во времена своей юности.
- Конрой, - кивнул Герберт, заходя в палатку одного из археологов. Тот сидел за компьютером, который был со всех сторон обставлен вентиляторами для предотвращения перегрева. Уэст насмешливо наблюдал за работой своих «коллег» с этим агрегатом. Они не могли и шагу теперь ступить без новых технологий. А ведь тогда, в двадцать втором, все, что ему требовалось – пара инструментов да собственная голова.
- А, Герберт, - никто не обращался к нему по фамилии, никто не звал мистером или господином, слишком жарко было чтобы соблюдать дурацкие и ненужные правила приличия и высокого пафосного этикета. Да, Аркам оплачивал раскопки, однако Уэст был также по локоть в земле, как и остальные. – Отвратительное соединение. Для отправки сообщения в Кембридж уходит полдня, и то – днем техника не работает из-за жары, а ночью наоборот – приходится ждать пока разгонится.
- Массим сказал, что для меня сообщение какое-то было, - вытирая с лица внешней стороной ладони осевшую пыль, заметил Уэст.
- А, да, да. Где там это окно, - Конрой застучал по клавиатуре. – Вот. Кажется личное.
- Ты не против? – отодвигая археолога плечом с деланной вежливостью, поинтересовался Герберт. – Когда оно было отправлено?
- Два, может день назад. У нас тут не хилая задержка идет. А что такое?
Уэст вздохнул перечитывая кратенькое послание от Нельсон снова.
- У нас есть вторая кушетка? – обернулся он к Конрою. Тот пожал плечами. – Найдите и поставьте ко мне в палатку. Кажется, не сегодня так завтра нас навестит моя супруга.
Археолог усмехнулся.
- И что будешь делать?
- Ничего, - с яркой невозмутимостью отозвался Герберт. Он уже стоял у самого выхода, щурясь от палящего солнца. – К четырем часам собери всех, просмотрим находки и потолкуем в каком направлении двигаться дальше.

Песок, песок, кругом песок. Земля. Лопаты работают, руки выгребают гальку, кусочки извести и взрывчатки – кто бы мог подумать, что простой напалм в наши дни может более пригодиться, чем какая-то новейшая ракета «земля-воздух»? Никто. И правильно. Ведь все ученые цепляются за то, что есть у них – за застарелые технологии, которым век срок, но они работают лучше новых.
- Пробирайтесь глубже, этот пласт выдержит, - что неподвластно технике, то подвластно рукам, и так тому и быть. Десятки пальцев забирают в ногтях личинки паразитов и крупицы песка, но продолжают копать. – Еще чуть-чуть, здесь видна расселина! – Уэст улыбнулся.
Со времен конца первой мировой войны ему так не везло. Не тронутое никем заложение грунтовых вод смогло сохранить гробницу в термостатном состоянии первобытного захоронения. Пальцы гребли, а лопаты сверху работали, дабы группу не засыпал песок. Еще немного и им откроется то, ради чего они сюда пришли. Герберт улыбнулся, затем улыбка исчезла – он был совсем юношей, когда впервые увидел эти просторы, но он не нашел их, а сейчас: сейчас он должен был сделать то, что сделал ранее. Это было так давно, но происходило, словно бы вчера…

- Мы почти у цели, - Роберт ухмыльнулся подростку, в котором видел Уэста. – Смотри не порань пальчики, малыш, - рассмеялся он, подмигнув юному Герберту, а затем привалился рукой на кучу песка. Следующую реплику он договорить не сумел, ибо выразив всем лицом удивление провалился в неожиданно образовавшуюся нишу. – Какого хрена,…прости мама, - его ругань была слышна глухо, но пять метров почвы не помешали янки выразить всю скорбь происходящего. Товарищи последовали за ним нескоро. Джефри и Джозеф, их проводник по этой местности и лидер, спускаясь по веревке, смеялись и отшучивались, будто найдут здесь неведомые сокровища. Пусть и не золото, но за него дорого дадут. Герберт молчал. Худой, почти до отвращения, с яркими зелеными глазами, он нес фонарь в тьму образовавшегося прохода, что должен был осветить путь. Никто из них не знал, чем закончится сие путешествие.

Еще один заряд был воодружен в глубь выкопанной ямы. Взрывчатки осталось немного, но она обдала всех близ находящихся людей таким слоем песка и пыли, что они вполне могли через пару минут неподвижности сойти за помпейские статуи. Первым встал Герберт и оглядел место взрыва. Дыра была продела, а дальше: кромешная тьма.
– Ну, и кто спуститься первым? – раздался позади него голос. Конрой смотрел на Герберта взглядом, который сам доктор описал бы как «обнадеживающий».
– Дайте мне респиратор, - протянул руку Уэст, беря аппарат, затем надевая.
Песок был нестойким, потому приходилось руками цепляться за все за что пальцы и ладони разбивались в кровь. Вот она цена отсутствия техники, но так, вправду, легче – ведь техника ломается, а человек идет дальше. Вот и Герберт шел и смотрел сквозь пластиковые очки на рисунки древних. Для него одного настоящих Древних.
– Что ты видишь, Герберт?...Герберт?!
Он не сразу очнулся. Для них это было всего лишь открытие, для него - нечто большее, за что (как ни печально) они должны будут поплатиться, если это окажется чем-то большим.
– Красоту. Я вижу…красоту, - прижал наушник к уху ученый.
Ведь тогда все было по-другому, все было иначе, хотя дураки охотились только за материальным, как и сегодня, а он искал нечто большее.

Герберту помогли выбраться из развалин. Он отряхнул брюки, хотя, если честно, ему было плевать на все на свете. Там, в глубине катакомб древних он приметил то, что давно искал, как когда-то искал ту книгу, что перевернула всю его жизнь.
– Мистер Уэст, мистер Уэст, время, - мальчик подбежал к нему и показал на запястье, на котором, впрочем, часов не было. Мужчина кивнул. Затем обернулся: ему не хотелось покидать руины, но на данный момент он оценил, что ничего такого они найти не смогут; он уж позаботился. Спрятал. Укрыл. Насыпал песок. И все ради нее. Ради одной маленькой статуэтки, которая могла продлить ему жизнь и открыть еще одну печать тайны.
- Спасибо, Массим, - он погладил мальчика по голове, улыбнулся ему, а затем попытался вытереть лицо, усыпанное песком и потом, рукавом рубашки. Дохлый номер, если рубашка пропиталась тем же.
Он вышел на небольшую пристань, которая была собрана на скорую руку, дабы сюда доставляли хоть какой груз из мест наполненных так называемой цивилизацией. Лодка медленно приближалась, но до боли знакомой точеной фигурки Грир не виднелось. Когда…
Не каждый может похвастаться женой, что может перепрыгнуть через препятствие огромное, затем вцепиться в тебя, как в спасательный круг, а ты будешь думать: спасается ли она или тебя спасают? Тем не менее, руки Герберта обвили талию супруги, а губы примкнули к ее. Она была сейчас так полна счастья, так светилась, так надеялась, так была тепла и нежна.
- Смотрю жирку прибавилось, - ухмыльнулся в щутку Уэст, похлопав супругу по ягодицам. Предчувствуя словно бы скорое негодование или отшучивание, мужчина обернулся. – Массим, возьми ту сумку, чемодан я сам донесу, - мальчик, улыбаясь от уха до уха и смотря на Нельсон, схватил спортивного вида сумку и помчался с ней в сторону лагеря. – Вот паршивец, забыл передать через него, что оборудование прибыло, - покачал головой Уэст. – Но он хороший малый. Уильям будет таким же, - улыбнулся он скорее себе, чем супруге, одной рукой беря чемодан, второй обнимая Грир за талию.

Он давно ее не видел. Пренебрегал ею. Он ее недооценивал. Затем было признание. В тайне. Не все, но часть.
Затем он сказал то, что должен был сказать – всегда будет Грир и всегда будет Моргана. Всегда будет та, которая рядом. И всегда будет та, которую он никогда не получит. Всегда будут они – две душевно недоступные, две точки одного пути, от которых он, в свое время, отвернется, чтобы следовать тому что называется призванием и клятвой. Клятвой крови, клятвой плоти; клятвой плоти и самой души, судьбы.
Уэст открыл резко глаза, сел на кушетке и оглянулся. Они сдвинули две кровати вместе. Просто потому что так было удобнее. Хотя им хватило для начала и одной. Он, она и одеяло. Днем здесь жарко. Ночью можно умереть от холода. Грир причмокнула и накрылась получше. Рефлекс кошки сработал и здесь. Она сняла медальон, и теперь хвост прикрывал свисающий лоскут пледа. Полосатая шерсть, яркого, почти огненного оттенка словно бы сама собой излучала свет. Уэст улыбнулся. Почему он не может выбрать кого-то «нормального»? Почему – что-то особенное? Почему он должен либо сгорать от страсти и табу, либо тонуть в зеленых глазах супруги?
Герберт поднялся с кушетки, надел брюки, новую рубашку и откинул покрывало палатки. Он вышел покурить. Только покурить. Чтобы не тревожить Грир. Весь лагерь был погружен в сон. Мужчина бросил взгляд в сторону развалин. Сигарета замерла на половину пути у рта. Совсем немного.
Еще чуть-чуть. Как тогда. Он найдет то, что ищет. А они – кто они такие. Уэст бросил взгляд через плечо. Нельсон мурлыкала во сне, что не могло не вызвать улыбку. Тем не менее, он сжал пачку сигарет и направился в сторону развалин.

Его ноги ступили на гладкий подземный песок некогда хранилища древнего рода людей. Фонарь высветил углы, но забыл прокрасться в самые уголки комнаты, потому, отчасти, казалось, что помещение еще полно тайн и интриг, что оно таит в себе скрытые двери, загадки и проходы, кои должны вести либо к смерти, либо к богатству. Юноша огляделся: для него это было таким приключением, о котором невозможно было бы мечтать в душных стенах университета. Он покинул окопы, он бросил других, он отказался от своей первоначальной цели, ради иллюзорной мечты. И не жалел об этом. Еще в детстве он зачитывался книгами опекуна и грезил о неведомых и забытых, давно потерянных царствах. Еще будучи подростком он шел к своей цели, часто забывая о жизни той, что протекала рядом. Теперь же, будучи двадцатилетним юнцом, он взирал на скелет того, перед чем преклонялись. Другой бы потерял надежды, разочаровался. Но Герберт знал гораздо больше. Он был неким Другим среди равных себе. Он еще не понимал, но странный инстинкт вел его вперед.
– Посвяти здесь, - тщедушный юноша обернулся на голос товарища. Роберт ухмыльнулся ему, Герберт ответил половиной улыбки и освятил фонарем в указанном направлении. Его спутники не отличались по возрасту от него. У них была просто своя миссия. Однако внешне – любая девушка, любой другой человек мог бы предпочесть их ему. Сильные, бравирующие, высокие, они словно бы были богами рядом со своим худым, вечно бледным и каким-то отстраненным другом.
– Что-нибудь видишь? – голос Герберта прозвучал судорожно, словно бы в каком-то нетерпении или возбуждении.
Роберт обернулся через плечо и коротко усмехнулся. И кто взял этого ботаника с собой? Может он сумел бы отличить одну вазу от другой, указав реальную стоимость, но зачастую этот массачусетский выродок доставлял больше проблем.
– Только твое достоинство, Герб, - встал в полный рост мужчина. Уэст проглотил и это. По сути, он даже не слышал этого. Его мысли были обращены в глубину катакомб. Его разум мог постичь гораздо больше. А тело – что такое тело, как не временная оболочка, что может подвергаться изменениям как в одну, так и в другую сторону?

Надежда о том, что он найдет нечто подобное «Некрономикону» здесь была мала. Но именно такая малая надежда и находит оправдание. Не кто-то, а он финансировал раскопки. Не некто, а он непосредственно участвовал во всем. Журналисты, доктора наук, любители истории, - все и более, они спрашивали и желали знать: уделяет ли таким образом он свою тягу к древностям, или же это просто прихоть богача, фигурального и фактического деятеля корпорации «Аркам» и потенциального сенатора (об этом он и не думал, политика не для него; во всяком случае – не сейчас, и не в это время; можно было бы только попробовать раньше). Он молчал, он не говорил ничего. Пусть думают, что хотят, пусть сами догадываются. Даже новая семья. Даже жена. Ее родственники. Ее вечно надоедающая сестра, которая, впрочем, не раз и не два обращалась за помощью к Герберту. Пусть предполагают, пусть строят стены собственной лжи, пусть догадываются, а он – он будет идти к цели. И именно это стремление сейчас было близко к заслуженной награде. Еще шаг, еще немного. Всего одна минута. Он слышал тот же голос, который вел его сквозь тьму. Он слышал его в хаосе космоса. Он почти мог бы представить облик его обладателя – нет, такое представить невозможно, иначе вы сойдете с ума, иначе не сможете больше ни говорить, ни дышать, ни видеть, ни слышать; вы будете живы, но станете трупом; не живой мертвец, но нечто гораздо хуже.
Тонкие руки неожиданно обвились вокруг его тела и словно бы вырвали из вязкого и терпкого по вкусу сна.
- Ты почти довела меня до инфаркта, - стараясь подделать легкий тон, усмехнулся Герберт. Благодарен ли он был? Наверное. Все было сейчас по-другому. Тогда было проще. Ему точно не было что терять, кроме как своей жизни. За душой ни гроша. Он сирота. У него нет будущего. Его наставник и опекун со дня на день отправится к праотцам, и тогда руководство Мискатоникского университета с удовольствием наденет самый тяжелый сапог, чтобы дать ему пинка из учебного заведения как можно дальше. – Интриги? Тайны? Нисколько! – он обернулся, кладя руки на талию жены и улыбаясь ей самой невинной улыбкой, на какую только мог быть способен. В конце концов, что ему терять. День, два, пусть и неделя. Сейчас он был почти свободен, сейчас он мог отложить все дела, сейчас…
- Ты права, - он отпустил Грир и сделал шаг назад. – И ты можешь постоять на шухере, - он коротко рассмеялся. – Но не стоит. Никто не проснется, а если и проснуться…я руководитель. У меня есть фонарик. Да и медицина, даже посреди пустыни, может творить чудеса с укусами скорпионов, - мужчина покачал головой. Нет. Так дело не пойдет. Почему-то он не выбирал себе в спутницы и в объекты любви тех, кто мог бы быть либо глупым, либо не любознательным, либо самонадеянно очаровательным. Для него женщина – это та, что именно задает вопросы, и может, порой, разобраться во всем лучше него самого, не имея даже больше оснований и подготовки, чем он. – Грир…это сложно объяснить. Пойдем, - он протянул руку, взял ладонь Нельсон в свою и повел за собой. – Я все покажу и объясню.

Роберт захлебывался кровью и смотрел на Герберта с некоей мольбой в глазах. Юноша же присел о колено и вытирал нож о песок гробницы. Он без сожаления и жалости смотрел на то, как умирает его товарищ. В этом было что-то красивое, завораживающее, необъяснимо притягательное.
Отделаться от лишних вопросов и полностью посвятить себя тому, ради чего, как ему казалось, он был предназначен. Глаза Роберта, такие яркие даже в этой тьме и при скудном освещении лампы фонаря, могли бы прожечь плоть любого убийцы. Метафорически, естественно. Но Герберт смотрел прямо в эти «бирюзовые озера Клон Дайка» (как любили их величать девушки, любые девушки, французские, английский, американки, шлюхи) и не видел ничего, только надежду на сон, надежду на призрачность, на тупую нереальность происходящего.
– Такова цена, - холодно произнес Уэст, убрав лезвие. – Я не хотел убивать ни тебя, не хочу убивать их. Но, если так необходимо, пусть так и будет. Ты бы, возможно, даже сказал бы мне «спасибо», знай все тоже самое, что я.

- Эти руины более древние, чем думают археологи, - Герберт и Грир спустились по выстилу из досок, что должны были служить лестницей вниз. Яркий свет фонаря выхватил рисунок на стенах, блеклый, едва различимый, но в своем некотором роде прекрасный. – Ты знаешь, я бы не поехал просто так и не стал бы финансировать очередные раскопки никому не нужной гробницы забытого фараона, - мужчина прошел чуть далее. По всей видимости участок был выбран удачно – это был коридор, пусть и обвалившийся вниз, из-за движения пластов пород с одной стороны, однако чуть поодаль вторая стена снова возникала и словно бы заманивала любопытного искателя приключений в ловушку. – Это цивилизация существовала до них. И, если приглядеться, они мало чем походили на людей. Именно это мне и интересно. И именно потому я здесь, - они остановились. Герберт обернулся к супруге. – Я ведь не говорил, как я продлеваю себе жизнь? И…да, не объяснял: почему ты не можешь спуститься в мою…скажем так, рабочую комнату. Если я поделюсь с тобой этим, отчасти ты сможешь догадаться обо всем сама, - он сделал шаг вперед и обнял Нельсон за талию, прижимая к себе. На губах играла улыбка. Глаз видно не было в тени скудного освещения. – На шухере ты успеешь постоять, Грир, я тебе обещаю, - он коротко поцеловал ее в губы и повлек дальше за собой во тьму древнего коридора.