Размышляя о происходящем в мироздании в последние несколько месяцев, Сатана неминуемо приходила к выводу, что толчком к множественным разрывам реальности стало что-то большее, чем просто кучка идиотов, якшающихся с силами, на самом деле непостижимыми их смертному созданию. Идиоты, коли говорить откровенно, в мире существовали всегда, но при том раньше для того, чтобы ломать стены на кирпичики, усилий приходилось прикладывать куда большее количество, и это многих останавливало - достаточно для того, чтобы они не пытались играть в поддавки с чудовищами. Может быть, источником всех этих проблем действительно стала гибель вселенной, о которой ей не так давно поведал Локи; множественные смерти, перемешавшиеся судьбы - всё это не могло остаться незаметным для токов сил и сущностей, что дремали глубоко-глубоко внизу.
И это пробудило их, тех, кому лучше было бы никогда не просыпаться.
Но смертным свойственно чувство исключительности - они думают, что могут справиться с тем, чего не знают, упорно не желая учиться на чужих ошибках. Половина Апокалипсисов, случившихся совершенно не по уставу и во внеурочное для Всадников время, была вызвана именно этим скорбным фактом. Гордыня не зря входит в список смертных грехов; и, пожалуй, лично Хеллстром, многое видевшая за свою собственную жизнь и ту, что прожил отец, чьей крови она вкусила из его же рук, возвела бы его постамент первого и страшнейшего, сильно потеснив уныние.
Уныние опасно лишь для грешника, но не для реальности.
Этот зов, тихий, нежный, точно шелест осиновых листов, беспокоил тончайшее чутьё адской королевы уже давно. Сначала она думала, что очнулся от вечной спячки своей один из древних, тех титанов или же иных чудовищ, что были заключены в недрах темноты, но зов этот вскоре окреп, стал сильнее и увереннее, и леди Воланд, слушавшая вселенную внимательно, как кошка на охоте, заметно погрустнела. Интуиция не подвела её, то действительно звал тот, кто был рождён из великой пустоты, однако был он куда более древним и куда более опасным, чем те, кого породила великая мать Гея.
Творения Хтона были столь же безумны, сколь их папаша.
Кто додумался играть с ними, с теми, кто был надёжно заперт подальше от всякой опасности?
Идиоты в мире существовали всегда, вот уж правда…
Голос всё креп и рос, голос пробивался из изнанки - тварь, ощущавшая прилив сил, кричала и выла на тысячу голосов, и наверняка каждый маг, кто мог хотя бы на мгновение заглянуть в астрал, чувствовал смутное беспокойство от этих тревожных волн, растекавшихся по мирозданию. Кто-то желал открыть врата, кто-то, кто вдруг нашёл недостающий ключ.
Княжне потребовалось слишком много времени понять, где был последний узел силы - врата открыли прежде, чем она успела распутать стоны чудовища и перетянуть ниточками из собственной крови всё более растягивающийся прорыв в реальности. Сила, которой не было не то, что равных, но даже приблизительно похожих, выбиралась в треклятый Мидгард, который вечно притягивал к себе всё и всех, и было ясно, что намерения у неё далеки от того, чтобы на Земле строить новый Эдем.
Пришла Сатана тоже слишком поздно. Мягкая вспышка телепортации, унёсшая её из покоев, где Тёмная Венера колдовала над своими зеркалами, заменявшими ей тысячу глаз Аргуса, озарила пустые коридоры, сероватые, хмурые и тёмные, рассыпала по грубой кладке тысячу красных бликов, но запах иномировой сущности был здесь слишком силён, чтобы тешить себя надеждой. Кто мог быть так глуп и самонадеян, чтобы призвать её?
И откуда силы у них, достаточные для того, чтобы удержать врата?
Впрочем, этот вопрос оказался малозначимым, когда девушка, стремительной тенью пробежавшаяся по коридору к лестнице вниз, в главный трапезный зал, обнаружила первый на своём пути труп. То, что вышло вовне, не побрезговало пожрать и своих освободителей. Что же, всё логично. Хтонические монстры не ведают не только добра и зла, но и зачастую - даже разума. Он не нужен им, для того, чтобы жить на дне всех миров.
Лёгкие узкие стопы княжны почти не касались пола, не оставляли следов и даже звука.
Она слушала мир, что испуганно, как раненный зверь, затаившийся вокруг.
В мёртвом монастыре - какая ирония. Какая, надо заметить, мерзкая ирония… Однако посреди буйства крови и смерти горели две живых искорки чужих душ. Кто-то, должно быть, выжил?
Дочь дьявола вновь обернулась в тень и скользнула сквозь пространство на маяк чужого сияния.
Открывшееся ей зрелище было далеко от прекрасного. Видевшая пытки, переживавшая пытки и пытавшая сама, королева преисподней была далека от того, чтобы быть брезгливой, однако и наслаждаться декорациями как-то не получалось. Дымка, которой ведьме было угодно стать, рассеялась; женщина с волосами из пламени вновь стояла во плоти, излучая собой едва заметное, тревожное свечение, лившееся с кончиков её длинных локонов.
- Не думаю, что они сами знают, - тихо, напевно произнесла она, тревожными малахитовыми глазами глядя в спину мага.
Какая встреча.
Интересно, Модред сам является хозяином здешней вечеринки? Было бы крайне забавно, хотя и добавляло определённые бытовые сложности.