[icon]http://s8.uploads.ru/LnfCW.png[/icon][nick]Baldur Odinson[/nick][status]I am not Nordic Jesus[/status]
Балдур слушал свою сестру, не перебивая. И чем больше он слышал, тем больше понимал - Альдриф не была потеряна, когда села на трон. Не была она потеряна и тогда, когда ее волею судеб выбросило за пределы Хевена. И даже не в своей юности. Нет. Чем больше он ее слушал, чем больше она ему открывалась, может быть, сама того не подозревая, тем больше Ас понимал - часть ее попросту не родилась.
Здесь дело было не в воспитании. Дитя двух миров, двух культур все же рано или поздно найдёт свой путь хотя бы в одной из них, или же еще в чём-то. Однако чем больше старшая сестра искала, тем больше уходила в никуда. Ведь найти желаемое может лишь тот, кто себя осознаёт, а осознавать себя дано лишь тому, кто цел. Слова Тора о младенчестве Альдриф, ее кончине и непонятном дальнейшем воскрешении, а теперь слова Энджелы, казалось бы, подтверждали догадку Светлого, однако пока что это были лишь слова. Печальные, болезненные, они напоминали хаотичные взмахи руками утопающего, который в отчаянии пытается ухватиться хотя бы за воздух. Да, он был прав - плыть ей предстояло еще научиться. И лишь после покорять океан своей души, равно, как и его глубины. Однако кроме этого Богине Охоты предстояло еще наполнить океан водой, ибо сейчас там была лишь пропасть. Однако... так или иначе, опираться лишь на догадки Болдер не собирался.
Спрятав лютню, Ас медленно встал, и слегка улыбнувшись, подошёл к сестре, мягко положив ей руку на плечо. Пока что он ничего ей не говорил. Сейчас слова не были нужны. Ну... разве что немного.
- Идём, сестра моя. Быть может, есть ответ у меня на вопрос твой.
Бережно взяв Королеву за руку, Одинсон снял с нее перчатку, а после - и вторую. Вручив оные Асинье, он повёл ее за собой вглубь Хельхейма, не спеша направляясь в лесную чащобу, все больше отдаляясь от наиболее "оживлённых" мест этого царства.
- Боюсь, сестра, ты не совсем хорошо ведаешь народ свой. Казалось бы, что такого в слове "нет"? Лишь пара звуков, да не более. Отказ обычный - сложности какие? Боюсь, ты вновь слышала, но слушать не хотела. Али... просто не могла. Никто из Асов, Ванов, альвов не может перечить тому, кто на Хлидскьяльве восседает. И как часто бывает с богами - в случае текущем сие буквально надобно воспринимать. Неважно, есть ли корона на челе твоём аль нет, коль ты Кёни - не услышишь ты отказа. Никогда. Мы на такое неспособны. Каждый сын Асгарда, каждая его дочь чувствует правителя своего, которого они признали, и никто неспособен противиться ему. Кроме единиц... Однако, как молвят легенды, на то способны лишь те, в ком течёт кровь Всеотца. Али в твоём случае, Всематери, да и то не все. И так уж вышло, что... сейчас с нами нету того, кто мог оное сказать. - после этой фразы Бальдр ненадолго замолчал, молча направляясь куда-то вглубь Хеля. Вряд ли Альдриф была здесь. А если и была, то не факт, что достаточно долго, дабы понять, куда же ее ведёт младший брат. - Вот и пришлось мне прибегнуть к шутке, пусть она и не была смешной. Но есть и другая часть, что тебе неведома. Мы не можем отказать своей семье. Для народа нашего семья - это все. Буквально. Ни злато, ни каменья, никакие богатства, радости аль слава затмить семью Асу неспособны. Коль сомневаешься в словах ты моих, о Альдриф, прошу, вспомни время ты недавнее. Дольше всех тебя знал брат наш... Так припомни - хоть когда-то, раз один хотя бы, как бы не согласен был с тобою он, как бы ни был зол... он молвил тебе "нет"? - Впрочем, ответа Храброму не требовалось. Всего лишь доказательство его слов, которые, увы, больше некому подтвердить. - Так как мог я отказать тебе, о Альдриф? Попросту не мог. И всё же... мы бываем порою несогласны в чём-то. Все семьи расходятся порой во мненьях, о сестра. Быть может, посему порой поступки наши кажутся тебе странными аль боль лишь приносящими. И то, что избрала ты не лёгкий путь, также многое способно о тебе поведать. Но лучше будет, коль не от меня узнаешь это ты, о Альдриф. - Остановившись перед пещерой в скале, вершиной задевающей небо, усеянной останками истлевших и кое-где недоеденных костей, Одинсон слегка загадочно улыбнулся, и указал ладонью на чёрное жерло входа - Лучше будет, коль узнаешь сие ты от себя.
Затем Балдур закрыл глаза, вздохнул... и засиял. Буквально. Его мертвенно-бледная кожа начала источать свет, от которого, казалось, прятались сами тени. И вот вход в пещеру не казался таким мрачным, и даже останки были поглощены сиянием, исходившим от младшего брата Энджелы.
- Иди за мной. И не бойся ничего. Здесь лишь те, кто уже мёртв. И нету ссор у них с живыми. Ссоры - удел лишь тех, в ком бьётся сердце, Альдриф.
Они шли минут с пятнадцать, покуда из взору не предстала огромная, исполинских размеров пещера, заполненная светом кровавого заката, в которой были горы костей, плававших в озере крови. В озеро впадало несколько ручейков и одна большая река, но никакие воды не могли смыть алый цвет озера - последнего пристанища мёртвых. Посередине находился небольшой островок, почти полностью погребённый под костями. А на нём росло давно иссохшее древо. Громадных размеров, оно уходило в свод пещеры, и казалось бы, росло еще выше, устремляясь стволом ввысь. Его корни, хаотично спутанные друг с другом, пронизывали островок посреди кровавого озера, и уходили вглубь как земли, так и вод.
- Уж прости за вид мне, Кёни - не спеша направившись прямо к острову, начал Болдер - но в мире мёртвых Ясень Мировой, увы, находится именно в таком вот месте. Он почти что мёртв - и все же корни его пьют воду, смешанную с кровью умерших, сестра. Так души и могут уйти на перерожденье, когда их срок придёт.
Наклонившись к алой поверхности озера, Одинсон почти что коснулся его рукой - и от кончиков пальцев бога устремились лучи света, сплетаясь мириадами тончайших нитей, покуда свет не стал одной достаточно широкой полосой. И после того, как бог легонько постучал пальцами по своеобразному "мосту", оказалось, что свет этот - твёрдый.
- Ступай за мной, о Альдриф. - уверенно да без спешки шагнув на "мост", сказал Храбрый, тепло улыбнувшись старшей сестре. - Не бойся - покуда я здесь, свет будет сиять. Только старайся ты не оступиться. Не стоит живому видеть и ощущать то, что видели и ощущали бесчисленные множества умерших.
И когда сапоги Балдура ступили на островок, где-то среди бесчисленных корней засияли два огонька. Поначалу едва видимые, вскоре они, перемещаясь, светились мертвенно-золотым светом, оказавшись глазами. И вот наконец показался их обладатель.
- Нидхёгг, мы ведь слово молвили о поведении твоём - всего лишь одна фраза, казалось бы, совершенно невинное порицание Бальдра - и вот змей с совершенно виноватым видом выпустил из пасти корни Иггдрасиля, склонив голову, аки нашкодивший щенок. Да, Светлый в свободное время развлекался, как мог. Вот стало жалко ему Мировой Ясень - листья вечно коза щиплет. корни дракон грызёт, Раттатоскр то там, то сям дупло прогрызёт... Не выдержала сердобольная душа Одинсона, видимо, и он решил вмешаться. А тот факт, что так было издревле, его мало волновал. Он уже мёртв, в конце концов. Так что его точно не накажут. Попросту не смогут. Да и кому какое дело, если подумать. Путь Асгарда давно изменился. Так что небольшое облегчение Древо, по мнению Храброго, заслужило. Да и сам Нидхёгг, судя по всему, явно не испытывал удовольствия от методичного пожёвывания древесины. Посему и действовал скорей по привычке, выработанной за тысячелетия. А уж когда увидел Альдриф, тем более со столь знакомым обручем на голове...
Мёртвый змий сразу же отошёл от своей вечной полудрёмы, рассыпался в извинениях, выразил своё почтение Королеве Асгарда и Девяти Миров (почему-то даже несмотря на то, что Хевен уже не был опечатан, все жители остальных Миров упорно не замечали его существование, считая это чем-то несущественным и жалким, особенно существа "старой гвардии"), склонил голову до самой земли, и быстро заполз обратно во тьму среди корней Ясеня. Там и затих, и судя по всему, высовываться не намеревался ровно до тех пор, покуда Кёни не уйдёт. Почему? А хель его знает. Нидхёгг был старый, флегматичный, слегка меланхоличный и к тому же, мёртвый дракон. Его пока что всё устраивало как есть. А вдруг грозная и страшная королева решит поменять его способ жизни? Нет уж, лучше отсидеться да не отсвечивать.
- Прости его ты, Альдриф. Посетителей у него почти не бывает, вот и одичал, бедняга - слегка виновато улыбнулся Одинсон - здесь только совсем-совсем мёртвые бывают, а живые - так то и совсем диво. Испугался. Но ты не волнуйся, он весьма безобиден. Старость всё же успокаивает, старшая сестра. Однако, сдаётся мне, интерес гложет тебя по поводу прибытия нашего сюда. Будь добра - дай-ка руку мне свою ты.
Взял лапку сестры одной рукой, второй Болдер коснулся ствола Иггдрасиля... и его глаза засияли ослепительным, ярчайшим светом. Он видел. Он видел Альдриф сквозь само время - ведь для Мирового Ясеня понятия единого потока времени не существует. Он видел все.
Он видел, как новорождённая девочка погибает от руки крылатой женщины. И душа, еще не до конца сформировавшаяся, не успевшая оставить свой отпечаток в самом бытии, как положено душе божества, покидает маленькое, беззащитное, мёртвое тельце.
А после девочка вдруг открыла глаза. И душа вернулась обратно, не успев отправиться в загробный мир.
Но так и не стала целой.
Отпустив руку сестры и отдёрнув вторую от ствола Древа, Ас все еще смотрел куда-то вдаль перед собой, не двигаясь. И когда сияние его глаз исчезло, его заменили две тонкие струйки влаги.
- Мне... мне так жаль, сестрица...
Он не смотрел, почему ожила Альдриф. Не мог - или попросту не хотел. Но того, что показал ему Иггдрасиль, было достаточно, чтобы понять - его догадки оказались правдой. И она так жила миллиарды лет... Одинсон не мог представить большей пытки тому, кто ее никогда не заслуживал.
Но, пожалуй, это всё требовало объяснений.
- Альдриф... я.... Ода кровь, не ведомо мне, с чего даже начать. - Усевшись на увесистый корень, Балдур упёрся локтями в колени, подпирая пальцами подбородок, наконец собрался с мыслями, и встав, бережно взял Энджелу за плечи - С рожденья моего дарован мне не только Свет был, но и способность видеть. Наблюдать. Не так, как Хеймдалль, но как Один. Посему, видать, Глазом Игга меня и прозвали. Но в отличье от нашего отца я не способен вмешиваться или воздействовать хоть как-то на увиденное - только наблюдать. Это и есть моя судьба, сестрица - быть свидетелем. Свидетелем всего. Видеть, как рождаются, и как умирают. Каждый Рагнарёк я мог лишь беспомощно наблюдать за гибелью Миров, гибелью друзей своих, близких и семьи. Но со временем научился я не просто лишь смотреть. Посему... Я попросил Древо Мировое показать тебя мне, Альдриф. Самое начало пути твоего. И я его увидел.
Отпустив плечи старшей сестры, Бальдр посмотрел на нее полным сочувствия, сострадания и любви взглядом, после чего отвернулся.
- Но я не желал бы тебе то говорить. Есть вещи, которые каждый сам должен узнать, и то - одна из оных. Узнав сие, ты вряд ли будешь прежней. Со знанием таким невозможно дальше жить, как прежде, эта ноша слишком тяжела. Посему мы в любой момент можем уйти, покинуть это место, и ты забудешь о случившемся здесь, рано али поздно. Но коли ты решишь иначе, и пожелаешь то увидеть - тогда ты поймёшь, почему всегда была одинокой. Почему всегда ощущала пустоту в душе своей, и почему все, что тебе бы ни творили, для тебя оборачивалось замкнутость большей - так али иначе. И коли пожелаешь, сможешь то ты изменить. Чую в тебе силу матери же нашей, и она поможет тебе услышать Ясень, она тебя и направит, куда нужно. И коли пожелаешь, Альдриф - буду рядом подле тебя я. Ибо ноша сия слишком тяжела, дабы одной ее нести. Так али иначе, решать лишь тебе, о сестра моя.